Рай в барабане

– Как же она не узнает, если этим будет заниматься ее лаборатория?

– Значит, это должна быть уже не ее лаборатория. – Шпильман подчеркнул слово «её». – Вы же справитесь без нее?

– Теперь справимся. Она создала АММОКС, он работает. Но вся технологическая документация и программное обеспечение – ее собственность. Она почему-то отказалась передать консорциуму эксклюзивные права. И я догадываюсь…

– Что случится, если она хлопнет дверью?

– Не если, а когда она хлопнет дверью… Ничего. Программное обеспечение не будет модернизироваться с учетом вновь поступающих данных. Снизится коэффициент самообучаемости. Это увеличит время обработки. Но свою работу система выполнит и без нее.

– Вы уверены, что она не станет сотрудничать?

– Уверен. И я бы не стал, если бы за мной не стояло столько людей.

– Может мне поговорить с ней?

– Да бросьте! Пугать ее бесполезно. Шантажировать глупо, реакция будет обратной. Она очень умна. Поумнее нас с вами… И, в отличие от нас с вами, она честный человек. Оставьте ее в покое. Я возьму с нее слово не делать никаких публичных заявлений и не распространять информацию о тетрагидроканнабиноле.

– А если…

– Погодите. И я вам вот что еще скажу. Я буду работать с вами только на условии, что вы оставите ее в покое и не будете ей угрожать. Иначе делайте со мной, что хотите.

– Ладно.

– Да, и в несчастный случай, если таковой случится, я не поверю. Вы поняли намек?

– Только ради вас, Бернар, и только под вашу гарантию… пусть катится ко всем чертям.

– Ладно. Закажите-ка мне еще рюмку кальвадоса, – Кот-д'Аржан прикрыл толстыми пальцами глаза. – Саймон…

– Да?

– Вам не противно?

7

Егор Солнцев чуть приоткрыл дверь подъезда и опасливо выглянул наружу, но тут же горько усмехнулся про себя, подумав, как быстро страх превращает осторожность в привычку, а привычку в инстинкт. Уже без малого два года носит он в кармане откреплялку, а инстинкт остался, засев в мозгу неизвлекаемой занозой.

Под безупречно-голубым весенним небом очертания бетонных многоэтажек были такими четкими, что их грани резали глаз, рыжая слякоть на тротуаре отливала торжественным золотом, а сам воздух казался не по-московски ясным. Егор пощурился на солнце, вдохнул полной грудью и отправился в путь.

Идти предстояло часа два. Конечно, были в Москве хазы и поближе, одна из них, по слухам, даже в соседнем доме, но Егор был из тех, кто намертво привязывается к первому впечатлению – в «свою» хазу он ходил уже больше трех лет; она появилась в Москве буквально через несколько дней после указа о запрете интернета в гражданском обороте, с тех пор неоднократно меняла дислокацию, четыре раза подвергалась погромам, но оставалась в строю. И вообще, Егор любил ходить пешком и считал дорогу лучшим местом для размышлений.

Но в последние месяцы Егор не часто ходил до хазы. Привычное живое общение с коллегами он-лайн давно стало невозможным, а переписка зачахла сама собой – сейчас уже никто не пишет длинных писем. К тому же, многие ученые сами прервали контакты с теми, кто остался в России. Да и небезопасно это, несмотря на все ментовские связи Ереваныча. Но сегодня идти надо. Сегодня он получит, наконец, статью Чандана Бхавишиведи, за которой охотится уже полгода.

Статья эта называлась незамысловато: «Великие уравнения кармы». В свое время, Бхавишиведи по понятным причинам не стал тратить время на научные журналы, а просто разослал ее ведущим математикам мира, среди которых сам занимал далеко не последнее место. Одиннадцать лет назад, еще будучи на стажировке в Гейдельбергском университете, Егор держал эту статью в руках, прочел ее, и вместо того, чтобы восхититься очень сложным и очень красивым математическим аппаратом, который придумал Бхавишиведи для доказательства своей остроумной, пусть и антинаучной теории, как дурачок зубоскалил с коллегами в курилке по поводу тантрической математики и квантовой йоги. Тогда он не удосужился ни снять копию, ни просто сфотографировать статью, а когда уже здесь вспомнил об уравнениях Бхавишиведи и понял, что они идеально подходят для его собственной, находящейся в стадии разработки теории, было уже поздно. Полгода ушло на то, чтобы через немногих сохранившихся знакомых разыскать ученика живущего в ашраме Чандана Бхавишиведи и попросить его прислать статью.

При мысли о глупо потерянном времени, Егор с досадой плюнул, да так эмоционально, что ему даже пришлось с озабоченным видом порыться в карманах, чтобы прохожие подумали, что он что-то забыл. Прохожие не обратили на него ни малейшего внимания.

Пройдя вдоль длинной желтой сталинской многоэтажки, Егор потолкался немного среди общественности, читающей вывешенную в стеклянной витрине свежую «Правду». Все было в порядке. Он свернул в арку, ведущую во внутренний двор, через который наискосок, между рядом гаражей и забором детского сада, проходила дорожка. Егор дошел уже до ее середины, когда из просвета между гаражами высунулась рука и схватила его за плечо.

– Это у тебя шутки такие? – раздраженно спросил Егор, после того как отошел от первого испуга и разглядел хмурое лицо Ереваныча.

– Хаза накрылась, – мрачно сказал тот.

– А «Правда» почему не гнутая?

– Да не успели они! Я сам узнал об облаве только за час. Побежал туда, предупредил, и быстро сюда, чтоб тебя перехватить.

Сигналом грядущего шухера на этой интернет-хазе был загнутый уголок газеты «Правда» в той самой витрине, перед которой недавно остановился Егор. О готовящихся рейдах содержателя хазы всегда предупреждал Ереваныч, сам хоть и не из ментов, но все-таки майор в отставке, умеющий дружить с нужным начальством.

– Ба-лядь! – вспомнив о статье, Егор в сердцах ударил ладонью по ржавой стенке гаража.

– Да не ссы! – Ереваныч вынул из внутреннего кармана свернутую в трубку стопку листов. – Держи!

Егор схватил бумаги и судорожно перелистал.

– Оно? – спросил Ереваныч.

– Оно! – с облегчением ответил Егор. – Это оно! Как тебе удалось?

– Пока они побежали снимать тарелку, я зашел в твою почту и открыл последнее письмо. Там что-то по-английски было, я не понял, а аттач успел распечатать.

– Ну ты молоток, Ереваныч! Ну спасибо! С меня причитается!

– Так за чем же дело стало? Сундук уже час нас в «Гусе» дожидается. Пошли?

По пути в пивную «Патлатый гусь», Ереваныч молча курил, а Егор на ходу просматривал бумаги, и схватывая основные комбинации математических построений гениального индуса, все больше убеждался, что это именно то, чего ему не хватало.

Теория Бхавишиведи была густо замешана на индуизме, квантовой теории поля и личном мистическом опыте этого несомненно глубокого и тонко чувствующего человека. Она описывала физические процессы, обеспечивающие переход души в материальный мир и установление ее связи с телом, а также содержала математическую модель формирования кармы.

Основные исходные положения своей теории Чандан Бхавишиведи изложил в коротком, буквально на треть страницы вступлении, и было видно, что обычный человеческий язык дается ему с трудом.

«Тело живого существа, – писал он, – это зона, в котором пребывающая в божественном сознании душа выходит в пространственно-временной континуум Вселенной и соединяется с материальным миром, не становясь, однако, его частью. Любые действия души – а к таковым относятся мысли и поступки носимого ею на данный момент тела – порождают колебания наполняющего божественное сознание кармического поля. Эти колебания, которые, собственно, и называются кармой, сопровождают душу на протяжении всей ее сансары – то есть времени ее существования в различных телесных оболочках. Но карма проявляется не сама по себе, а лишь в бесконечных вариантах сочетаний с кармами других существ. При взаимодействии, кармические вибрации душ могут интерферировать, порождая устойчивые связи, усиливаться, ослабляться или видоизменяться, определяя дальнейшую судьбу их телесных оболочек – то, сколько страданий или наслаждений они получат. Все кармические интерференции душ происходят там, в божественном сознании, в жизни же мы видим только результат этих взаимодействий, выражающийся в совершаемых существами поступках и получаемых ими страданиях или наслаждениях. Как и любой колебательный процесс, кармические вибрации подчиняются хорошо известным волновым законам, а вот формы их материализации, то есть формы перехода кармических вибраций из абсолютного сознания в квантовое состояние, и являются предметом моего исследования». И все. Дальше шло двадцать пять страниц сплошных формул.

Но интерес для Егора представляла не вся эта квантово-мистическая муть, а оригинальный метод математического моделирования, примененный Бхавишиведи для описания сложных волновых взаимодействий в кармическом и квантовом полях. Пряча листы в карман, Егор в который раз порадовался, что другие ученые отмахнулись от идей сумасбродного индуса и за все эти годы никто о них не вспомнил, иначе его открытие обязательно сделал бы кто-нибудь другой. Бхавишиведи не понимал, да наверное, и не захотел бы понять, что описываемые им божественные закономерности можно перенести на материальную природу. Чандан Бхавишиведи не понимал, а Егор Солнцев понял.

8

После полуночи зазвонил телефон. Лис, со сна запутавшаяся в одеяле, в конце концов нашла трубку.

– Лис, мне надо с тобой поговорить. Сейчас! – раздался как обычно грубоватый, но не как обычно взволнованный голос Кот-д'Аржана.

– Добрый вечер…

– Добрый, добрый… Я сейчас внизу, возле твоего дома.

– Так поднимайтесь, пожалуйста, я сейчас открою дверь.

– Нет! Спускайся ты. Тут бар наискосок через улицу…