Закат Пятого Солнца

Третья часть. Битва за Теночтитлан.

1. Верность Тлашкалы

В Тлашкале испанцев встретили как родных. Да они и были таковыми, в некоторой мере. Разве вожди ее не породнились с конкистадорами, отдав в жены капитанам своих дочерей? Кортес до последнего момента сомневался в надежности союзников. Слишком уж много тлашкаланцев погибло в столице ацтеков. Горе способно ослепить даже самого рассудительного человека. Наверняка немалую роль сыграла и блистательная победа при Отумбе. Она показала, что испанцы по-прежнему грозны и лучше с ними не ссориться. И все же прием, оказанный Тлашкалой, удивлял причудливой смесью радости и скорби.

Вожди жалели своих погибших воинов, которые сложили головы во время ночного отступления из Теночтитлана. И в то же время радовались за испанцев, которые смогли оттуда вырваться и хвалили их за отвагу. А ведь никто не верил, что из столицы хоть одному конкистадору удастся уйти живым. Особенно огорчала тлашкаланцев смерть Хуана Веласкеса де Леона и его жены донны Эльвиры. Отец девушки, старый вождь Машишкацин, узнал эту страшную весть, сохраняя большое мужество.

– Увы, Малинче. Моя юная дочь была подобна восхитительному цветку, а такому нежному созданию слишком опасно находиться в окружении врагов, – с мрачной торжественностью сказал он Кортесу. – Но мы и до вашего прихода страдали от алчности ацтеков. Если бы не наш союз, то, кто знает, возможно, войска Монтесумы уже разорили бы Тлашкалу и погубили всю мою семью. Ей достался лучший из мужей. Хуан погиб, стяжав великую славу, защищая ее и своих товарищей. К сожалению, он и сам не уцелел и ее не сумел спасти. Я скорблю о смерти Хуана ничуть не меньше, чем о потере дочери.

По морщинистому бесстрастному лицу вождя ничего нельзя было прочитать. Кортес, ощущая раскаяние и чувство вины из-за того, что не уберег Эльвиру, не знал, что и сказать. Да, девушкам и в самом деле не место посреди сражения. Слова утешения вряд ли могли смягчить боль утраты. А Машишкацин, обратив взор в сторону Теночтитлана, хмуро добавил:

– Но и ацтеки дорого заплатили за свою алчность. Нескоро теперь они вновь отважатся тревожить границы Тлашкалы.

Молодой Шикотенкатль, тот самый, который дольше всех сопротивлялся миру с испанцами, решил, что вот и наступил момент посчитаться с оступившимися союзниками. Он открыто предлагал прочим местным правителям выдать конкистадоров на расправу ацтекам. Но старые вожди, даже его собственный отец, не одобрили этих устремлений и заключили Шикотенкатля в тюрьму. Эрнан Кортес узнал об этом случае от тлашкаланцев, которые бились с ним против ацтеков, и в чьей верности он не сомневался. Генерал-капитан окончательно успокоился и убедился, что Тлашкала остается его надежной опорой.

Подвиги Альварадо во время отступления росли, подобно снежному кому, и грозили вскоре превратиться в лавину самых немыслимых баек. Уцелевшие солдаты из арьергарда, которые вместе с Педро замыкали шествие, божились, что их капитан чуть ли не сотню ацтеков разогнал. Говорили, что никто из вражеских солдат не решался сразиться с Альварадо.

Сам Педро выглядел мрачно, как на похоронах. Воспоминания о бегстве из столицы терзали его гордость, а мысли о том, сколько испанцев погибло, будили в нем жгучее желание отомстить. Картины той кошмарной битвы часто возникали в памяти капитана. На самом деле индейцы вовсе не страшились схватки. Они нападали на арьергард яростно, чуть ли не наперегонки устремляясь вперед. Наверное, каждый из них искренне верил, что именно ему улыбнется фортуна и позволит захватить в плен золотоволосого Тонатиу.

Альварадо и сам не понимал, как ему удалось уцелеть. Веласкес де Леон не уступал ему ни отвагой, ни силой. Однако Хуан погиб, а сам он спасся. И Педро знал, что ему не будет покоя, пока он не воздаст врагам сторицей за смерть Хуана и всех остальных испанцев.

На следующий день после прибытия в Тлашкалу Кортес, его капитаны и местные вожди собрались на совет.

– Наш союз все так же нерушим, Малинче, – торжественно сказал Шикотенкатль Старый. – Пускай тебя не тревожат слухи о недовольстве моего сына. Горе помутило его разум. Он скорбит из-за гибели многих наших воинов и лишь потому хотел отказаться от вашей дружбы.

– Оставайтесь жить в Тлашкале, – поддержал своего друга Машишкацин. – Хотя моя дочь и погибла вместе со своим мужем, но у нас еще много молодых и знатных девушек, которые станут для вас прекрасными женами. Вы вернулись в свой дом. Если мы совместными усилиями укрепим наши границы, то ацтеки в жизни не преодолеют горы. Здесь вы в безопасности.

Кортес учтиво поблагодарил вождей и на пару минут задумался.

«Похоже, тлашкаланцы понимают, что в одиночку им против мощи Теночтитлана не выстоять. Вот и стараются нас удержать. Неужели они действительно опасаются, что я поспешу сбежать обратно на Кубу? Похоже, союзники невысокого обо мне мнения… Хотя, наверняка среди солдат найдутся десятки таких, которые начнут ратовать за возвращение под крыло к Диего Веласкесу»

После этого генерал-капитан повернулся в сторону Альварадо, прекрасно понимая, каким будет его ответ.

– Как думаешь, Педро, как нам теперь следует поступить?

Тот вскочил на ноги. Вот и шанс сокрушить мощь ацтеков! Решительный Альварадо даже не рассматривал такой вариант, как сидеть в горах и вести оборонительную войну. Нет, пришло время убедить союзников в том, что нужно собираться с силами и атаковать Теночтитлан!

Он обвел присутствующих пристальным взглядом серо-голубых глаз. Вожди смотрели с затаенной тревогой. Альварадо тоже понимал, что тлашкаланцы опасаются остаться один на один с ацтеками. В душе стала закипать ярость. Неужели они думают, что испанские солдаты столь малодушны?! Педро начал речь.

– Благородные правители государства Тлашкала. Я необычайно горд тем, что в союзе с вашими воинами мы пробились в самое сердце империи. Десятки народов страдали под гнетом ацтеков, но никто не мог дать им отпор. Монтесума неохотно разрешил нашему отряду войти в Теночтитлан. Как я понимаю, не бывало еще такого, чтобы чужое войско с оружием в руках вступило в столицу ацтеков. Только объединенным силам испанцев и тлашкаланцев это удалось!

Кортес слушал речь своего помощника с чувством полного удовлетворения. Альварадо умел быть очень красноречив. Теперь он, увидев возможность посчитаться с ацтеками, не жалел сил. Вот уже и вожди приосанились, услыхав упоминание о вкладе тлашкаланцев во вторжении в Теночтитлан.

– От лица всех испанцев я хочу поблагодарить вас за гостеприимство, – продолжал Альварадо. Он, воодушевленный открывающимися перспективами, не мог стоять на одном месте и теперь ходил по залу, энергично жестикулируя. – Мы, конечно же, останемся в Тлашкале до поры. Но война еще не закончена. Ацтеки не оставят вас в покое. Их даже недавний разгром возле Отумбы ничему не научил. Зато та битва ясно показала, что их можно побеждать! Я хочу спросить у вас, правители Тлашкалы, сколько воинов вы сможете отправить с нами, когда мы двинемся в поход на Теночтитлан?

Педро умолк и обвел вождей пламенным взглядом. Те, воодушевленные речью капитана, заговорили разом. Кортес чутко вслушивался в летящие со всех сторон реплики.

– Ацтеков слишком много. Нам нужно защищать свои границы!

– Благодаря союзникам мы сможем победить…

– Теночтитлан невозможно завоевать!

– Армия Малинче уже громила ацтеков!

Теперь пришло время высказаться самому Эрнану Кортесу.

– Благородные сеньоры. Мы не для того приплыли в ваши земли и преодолели здесь бесконечную череду преград, чтобы теперь, после первой же неудачи, сникнуть и отступить перед трудностями. Когда я в первый раз вел свой отряд в Теночтитлан, то надеялся, что сумею договориться с ацтеками полюбовно. Увы, это оказалось невозможно. Я не признаю себя проигравшим. Мой друг Тонатиу высказал мнение всех моих солдат. Они готовы сражаться и дальше. На этот раз я начну настоящую войну против ацтеков. Для вас это лучшая возможность сокрушить врага. Если вы верны своему слову и не отказываетесь от союза с нами, то готовьтесь к скорому выступлению против Теночтитлана!

– Это очень самонадеянные слова, Малинче, – задумчиво произнес Шикотенкатль Старый. – Но и первый твой поход в гости к Монтесуме был столь же самонадеянным. Мы тогда сомневались в тебе, но ты сумел уцелеть. Похоже, что мы, как, впрочем, и ацтеки, недооценивали вас. Я выступаю за то, чтобы солдаты Тлашкалы присоединились к твоей армии.

Машишкацин тут же поддержал своего старого друга. Вождь Чичимекатекутли, который лично сопровождал конкистадоров в Теночтитлане, возглавляя отряд тлашкаланцев, тоже охотно проголосовал за войну.

Слушая эти слова, Эрнан Кортес снова убедился в том, что не зря потратил когда-то так много сил, склоняя Тлашкалу к союзу. Все самые значительные вожди высказались за решительную борьбу с ацтеками. Главный смутьян, Шикотенкатль Молодой, сидел под стражей, посаженный туда своим же отцом как раз за попытку разорвать мирный договор. В эти минуты Кортес радовался, что в долине возле Отумбы его отряд подстерегало вражеское войско. Та победа вновь наполнила испанцев уверенностью в себе, но, главное – она показала всем племенам, населяющим империю, что мощь ацтеков можно сокрушить. Теперь индейцы опять видели в конкистадорах ту силу, которая уничтожит тиранию Теночтитлана.

Но Эрнан Кортес понимал, что трудности только начинаются. И столкнуться с ними придется совсем скоро. Некоторые испанцы искренне полагали, что теперь как раз пришло время отступить обратно на Кубу. А если и воевать с ацтеками, то лишь после заключения мира с Диего Веласкесом. Прежде чем планировать выступление против Теночтитлана, генерал-капитану следовало подавить эти ростки недовольства, грозящие со временем превратиться в бунт…

Фернан отдыхал здесь душой и телом. Горная республика, отгороженная скалистыми перевалами от остального мира, была той самой цитаделью, где можно отсидеться, пока не заживут раны. Сам Гонсалес отделался совсем легко – у него останется на память несколько шрамов, но разве это можно всерьез считать ущербом? На общем фоне он почти здоров. Фернан задумчиво тронул кошелек на поясе – тот стал заметно легче. И снова совет Себастьяна оказался дельным – украшения из сокровищницы Монтесумы пришлись кстати. После разгрома ацтеков в битве при Отумбе испанцам по пути попался небольшой город. Жители его не решились напасть на отряд Кортеса, но и особого гостеприимства не выказали. Еду, ткань для перевязок, кое-какую одежду пришлось покупать. Вот здесь и пригодились золотые безделушки.

Сейчас на одной из площадей собрались те испанцы, что прибыли не так давно с Нарваэсом. Они все больше сходились на том, что нужно заставить Кортеса вернуться на Кубу. Именно к ним и спешил Фернан, чтобы помешать сговору. Солдаты разбились на группы, яростно о чем-то споря. К одной из таких групп и подошел Гонсалес. Речь держал невысокий, плотно сбитый воин средних лет.

– Кортес обещал нам богатства и почести, а вместо этого завел в ловушку! В этот чертов город посреди озера, откуда мы вырвались лишь с большим трудом, потеряв сотни людей убитыми. И вот теперь, когда у нас появилась возможность спастись, стоит нам лишь добраться до побережья, он собирается воевать дальше. Его безумие всех нас погубит!

– Интересно ты рассуждаешь, – ответил ему стоящий рядом Себастьян. Риос глядел на оратора хмуро, не скрывая осуждения. – Неужели ты думал, что покорение целой империи будет похожим на увеселительную прогулку? Тебя так опечалило отступление из столицы? Да, битва была страшная. Но мы на пути к Теночтитлану выдержали несколько таких.

– Ну и чего добились? – огрызнулся его оппонент. – Чуть не погибли в столице.

– Да мы десятки раз смотрели в глаза смерти: сражаясь, замерзая, страдая от голода и жажды. И все же упорно шли к своей цели. А вы один раз потерпели поражение и уже мечтаете сбежать. Что вы за солдаты?! – презрительно бросил Риос.

И все же многие хотели вернуться в Веракрус и отплыть на Кубу. Не упустил и Фернан случая высказать свое мнение:

– Вы что же, в самом деле надеетесь, что генерал-капитан пойдет на поводу у вашего малодушия? Мы, ветераны Кортеса, не будем смотреть, как из-за нескольких паникеров вся экспедиция терпит крах!

Страсти накалялись. Любой из подобных споров мог перерасти в кровопролитие. Опытные бойцы уже не раз видели, как генерал-капитан умудрялся найти выход из любой ситуации. А вот бывшие солдаты Нарваэса еще не успели проникнуться к Эрнану Кортесу тем уважением, которое питали к командиру его старые боевые товарищи. Потому они и не верили в успех войны против ацтеков. И все же до открытого бунта дело пока не дошло.

Пока на площадях велись эти оживленные дискуссии, один из капитанов ходил среди спорящих и внимательно прислушивался. Его звали Антонио де Вильяфанья. Он прибыл сюда вместе с экспедицией Панфило де Нарваэса. Антонио, всецело преданный губернатору Кубы, изначально думал, что пленение Кортеса будет делом совсем простым. Увы, оказалось, что мятежник куда лучше подходит на роль командира, чем сам Нарваэс. Используя и военную силу, и щедрость, и красноречие, Эрнан Кортес сумел переманить на свою сторону солдат, которые изначально приплыли с Кубы, чтобы арестовать его. В тот момент триумф генерал-капитана казался полным. И вдруг Теночтитлан восстал…

Вильяфанья также поневоле примкнул к Кортесу. В той ситуации другого выбора не оставалось. Он оказался вовлечен в водоворот событий. Спешил в столицу, сражался там с полчищами индейцев, затем чудом выжил во время отступления из города и покрыл себя славой в битве при Отумбе.

И вот теперь, когда конкистадоры с таким трудом вырвались из Теночтитлана, Антонио с изумлением узнал, что Кортес вовсе не собирается возвращаться на Кубу. И что почти все старые товарищи поддерживают своего генерал-капитана. Тогда он понял, что нужно брать инициативу в свои руки.

Вильяфанья без проблем нашел надежных единомышленников. Несколько опытных воинов, также прибывших сюда под началом Нарваэса, в свое время с откровенной неохотой подчинились Кортесу. И теперь они открыто признались Антонио, что не желают больше слушать приказы человека, который потерял две трети войска, а теперь собирается погубить и остальных.

Вильяфанья не выступал на площадях с призывами вернуться на Кубу, чтобы набрать там подкрепление. Он не верил в такие методы борьбы. Кортес обладал слишком большим ораторским талантом и несомненными лидерскими качествами. Нет, в открытой дискуссии генерал-капитан будет убедительнее любого оппонента. Антонио понимал, что полемика не позволит ему настоять на своем. Он не желал форсировать события.

Медленно и осторожно Вильяфанья подбирал соратников, постепенно наращивая их количество. Большая часть из них оказалась людьми Нарваэса. Ветеранов первого призыва, когда-то отплывших под началом Кортеса с Кубы, Антонио переманивать на свою сторону не решался. Они в спорах на площадях неизменно поддерживали генерал-капитана. Не хватало еще, чтобы Кортес узнал, что в армии зреет недовольство его решением воевать дальше.

Вскоре в Тлашкалу прибыла делегация из Теночтитлана. Четыре высших чиновника предстали перед Кортесом. Послы не отступали от принятого в империи стиля. В богатых плащах, украшенных пестрой бахромой и перьями, в окружении многочисленной свиты, они вели себя надменно, как будто пришли выслушать капитуляцию. Их мужество вызывало искреннее уважение – ничтожная горстка людей во враждебной стране, где неоткуда ждать помощи. Слова говорившего выдавали какую-то уж и вовсе необъяснимую храбрость.