Закат Пятого Солнца

– Итак, Малинче, ты все еще здесь. Когда наш новый властелин, Куитлауак, брат замученного тобой Монтесумы, повелел нам идти в Тлашкалу, я изумился. Я был уверен в том, что ты уже на побережье и спешно готовишься к отплытию, спасая свою жизнь.

Кортес выслушал эту дерзкую тираду спокойно. Даже тень гнева не промелькнула у него на лице. Вокруг собрались многие ближайшие соратники, но кое-кого не хватало. Педро де Альварадо он лично отослал проверять укрепления Тлашкалы, так как не желал, чтобы тот своей вспыльчивостью прервал переговоры. Диего де Ордас лежал в лихорадке, получив много ран в битве при Отумбе. Хуан Веласкес де Леон погиб во время отступления из Теночтитлана. Сражения с ацтеками обходились большой кровью.

– Однако мудрость великого Куитлауака превыше моего разумения. Он оказался прав. Надеешься отсидеться в Тлашкале? Нам давно пора было раздавить это осиное гнездо. Наверное, пришло время заняться этим вплотную.

– Вы давно мечтаете покорить Тлашкалу, но ничего у вас не выходит, – холодно ответил Кортес. – Передай своему вождю, что я предлагаю ему пойти на примирение. Иначе я вынужден буду начать войну.

Ацтек, не скрывая изумления, расхохотался.

– Ты чудом выскользнул из столицы, а теперь еще смеешь угрожать?!

– После этого я, снова же чудом, разгромил армию, которая была в десятки раз больше моего отряда. Сам видишь, чудеса охотно случаются, когда мне это нужно. Передай мои слова Куитлауаку – пускай соглашается на мир или готовится к страшной войне.

– Наш повелитель с радостью приведет тебя в Теночтитлан связанным для того, чтобы принести в жертву богам на алтаре, – с вызовом бросил ацтек. – Ни один из твоих солдат не спасется.

– Довольно! – резко бросил Кортес. – Вы прибыли сюда, раздувшись от наглости и самомнения, вас ослепляет безграничная самоуверенность. Думаете, что я, как и обычно, не трону людей, защищенных статусом послов?! Верно. Но я вскоре приду в Теночтитлан во главе армии и тогда придет время ответить за все дерзкие слова. Убирайтесь!

На том переговоры и закончились.

«Да, надеяться на примирение с Куитлауаком не приходится, – думал Кортес. – Этот вождь не уступает своему погибшему старшему брату храбростью, а вот проницательности ему явно не хватает. Монтесума быстро понял, что ацтекам нас не победить и попытался решить дело миром. Куитлауак же будет сражаться до последнего человека. Он скорее пойдет на полное истребление своего народа, чем признает поражение. Что же, нужно готовиться к войне…»

После этого Эрнан Кортес собрал всех своих солдат и держал перед ними речь.

– Сеньоры. Я знаю, что все вы измучены тяготами и лишениями. Но до победы далеко. Ацтеки упиваются своим триумфом. Даже разгром при Отумбе не поколебал их самодовольства. Не стану скрывать – наше положение тяжелое. Но скажу также, что не намерен потворствовать малодушным. О возвращении на Кубу не может быть и речи. Мы начинаем полноценную войну против Теночтитлана.

2. Гнев небожителей

Через несколько дней после переговоров с послами императора Эрнан Кортес двинулся в поход против Тепеаки. Этот город сохранил верность ацтекам. Именно здесь принесли в жертву два десятка испанцев, захваченных во время отступления из Теночтитлана. Войско генерал-капитана состояло не только из конкистадоров, но также из пятитысячного отряда тлашкаланцев.

Тепеака на предложение порвать с ацтеками ответила насмешками и угрозами. Ее воинам раньше не приходилось сталкиваться с кавалерией, а потому они отважились сражаться на открытой местности. Индейцы не успели оценить свою ошибку, как были наголову разгромлены. Даже два десятка всадников оказались страшной силой. Рассекая вражескую армию на куски, внося сумятицу в ряды неприятеля, конница металась по полю боя. А вслед за ней, упорно сохраняя строй, наступала пехота.

После этой победы авторитет испанцев еще больше вырос. Ацтеки не сумели защитить Тепеаку. Город был разграблен, многие жители попали в плен. Лишь заплатив огромную контрибуцию, ее вожди смогли добиться снисхождения. Но тем, кто участвовал в казни испанцев, милости ждать не приходилось. Клейменные как скот, они попали в рабство. Остальные жители Тепеаки, страшась гнева конкистадоров, стали вассалами испанского короля и союзниками Кортеса. Окрестные города, видя такое положение дел, спешили присоединиться к испанцам, мощь которых постепенно росла.

В любое другое время эти новости вызвала бы в Теночтитлане серьезную тревогу, но только не сейчас. Там в эти дни появилась проблема куда опаснее. Такая, с какой сталкиваться еще не приходилось. На жизни индейцев заявила свои права оспа. Эпидемия быстро распространилась практически по всей империи. Местным жителям это казалось концом света. Люди умирали тысячами. Болезнь уносила мужчин, женщин, детей; знатных и простолюдинов, жрецов и вождей.

Добралось поветрие и в Тлашкалу. Испанцы быстро определили, что это оспа. Симптомы были хорошо знакомы в Европе. Но они ни разу не видели, чтобы смертность достигала таких невероятных высот. Донесения говорили, что по всей этой земле люди гибнут массово, пустеют деревни, в городах не успевают хоронить умерших.

Фернан своими глазами видел десятки пораженных недугом тлашкаланцев. Покрытые гнойными язвами, испуганные неожиданной напастью, они взывали к богам, но те молчали.

– Странно, похоже, индейцам совершенно не знакома оспа, – заметил при виде умирающих Себастьян. – Вспомни наши блуждания по Юкатану. Ни разу нам не попадался человек с оспинами на лице, а ведь в Европе у многих есть такие отметины.

– Говорят, у одного из солдат Нарваэса была оспа, – ответил Гонсалес. – Неужели из-за него все это и началось?

Болезнь практически не коснулась конкистадоров. И это вызывало страх местного населения. Фернан неоднократно ловил на себе испуганные и озлобленные взгляды индейцев. Некоторые наиболее рьяные жрецы даже объявили, что эпидемия – кара за то, что тлашкаланцы вступили в союз с иноверцами, которые не чтят богов.

Ситуация обострилась до крайности. На площадях многотысячные толпы индейцев орали и спорили, пытаясь в крике утопить свой страх или дать выход негодованию. Призывы об изгнании конкистадоров стали мелькать все чаще. И подобно похоронному колоколу зазвучали предсказания жрецов о ярости богов и конце света. А единственным способом утихомирить гнев небожителей являлись, конечно же, жертвы.

– Все это не шутки, Эрнан, – шептала Марина. – Мудрецы говорят, что в прошлом было уже четыре Солнца. То есть, четыре эпохи, каждая их которых завершалась катастрофой и гибелью человечества. Первое Солнце длилось много-много лет. Землю населяли большие и сильные люди, великаны. Но они прогневили бога Тескатлипоку и кара его была беспощадной. Что такое человек, даже самый могучий, перед богами? Тескатлипока наслал на них кровожадных ягуаров, которые съели всех великанов до последнего. И так завершилось Первое Солнце.

Эрнан Кортес слушал внимательно. Он уже знал немало о религии местных жителей из рассказов Марины, дружественных индейцев, да и самого Монтесумы. Но лишь теперь речь зашла о конце света. Ему нужно было понимать, чего боятся индейцы и как их можно попытаться успокоить. Попутно генерал-капитан отметил, что Марина, хотя и давно крещена, в глубине души до сих пор трепещет перед мрачными и жестокими богами ацтеков. Даже если она им не поклоняется, то все равно очень их боится.

– Второе Солнце было прекрасным временем и его снова населяли люди. Но и они не сумели угодить богам. И разразились страшные бури! Ветер с корнями вырывал могучие деревья, швырял людей, подобно невесомым перьям, с легкостью разрушал дворцы правителей и опрокидывал алтари. Ни хижина рыбака, ни каменный город не могли устоять перед этим напором. Небо потемнело от туч. И в этом мраке люди не видели друг друга, кричали, призывая хоть кого-то на помощь, но и сами себя не слышали из-за рева чудовищных ураганов! И мало кто уцелел во время той катастрофы, а тех, кто все-таки выжил, боги превратили в обезьян. И так завершилось Второе Солнце.

Перед Кортесом разворачивалась картина представлений индейцев о конце света. Он узнал, что третья эпоха закончилась огненным дождем, когда потоки струящегося пламени испепелили человечество. Для людей же четвертой эры гибель пришла в виде всемирного потопа.

– Все местные племена верят, что мы живем в мире Пятого Солнца. Никто не может предугадать, сколько продлится этот период, – Марина старалась не показывать страха, но Кортес видел, что девушка не на шутку испугана. – Более того, ни один мудрец не может сказать точно, каким образом люди будут уничтожены на этот раз. Известно, что каждый раз они гибли по какой-то новой причине. Жрецы Тлашкалы утверждают, что беспощадная болезнь, поразившая как ацтеков, так и твоих союзников, как раз и станет причиной заката Пятого Солнца.

Услышав все это, Эрнан Кортес не на шутку встревожился. Не хватало еще лишиться дружбы Тлашкалы! Он отпустил Марину и остался в одиночестве. Нужно было подумать. Сейчас никто не мог дать ему правильный совет. Кто знает, как лучше поступить в такой ситуации? Стоит ли пытаться восстать против местной религии? Искоренить весь этот дьявольский культ, разрушить алтари и уничтожить идолов? В землях тотонаков это дало нужный результат. Но как поведут себя тлашкаланцы? Они напуганы эпидемией. Если сейчас восстать против их богов, то не подорвет ли это окончательно дружбу между двумя народами?

Может быть, следует поскорее выступить в поход против Теночтитлана? Решительные действия помогут восстановить доверие союзников. Но Кортес понимал, что большая война требует серьезной подготовки. Конкистадоры еще не залечили раны, мобилизация тлашкаланцев и сбор провизии для армии тоже займут немало времени. И все же медлить генерал-капитан не мог. Он тут же пригласил вождей на переговоры. Присутствовали здесь и жрецы, не скрывавшие своего враждебного отношения к испанцам.

Эрнан Кортес не спешил переходить к обвинениям. Сначала он обсудил начавшуюся войну против ацтеков, разработал план дальнейшего наступления. Главные вожди Тлашкалы, десятилетиями мечтавшие поквитаться с Теночтитланом, с воодушевлением встретили мысль о решительном вторжении на земли империи. Убедившись, что военачальники на его стороне, Кортес заговорил об эпидемии.

– До меня дошли слухи, что среди тлашкаланцев нашлись безумцы, мечтающие расколоть наш союз. Они во всеуслышание объявляют, что болезнь, поразившая местных жителей, является карой богов за дружбу с испанцами.

Главный жрец, к которому в это мгновение обратились все взгляды, даже не пытался увиливать. Он встал, гордо расправив плечи. Темные глаза пылали гневом. Он громко бросил свои обвинения в лицо Кортесу.

– Страшная болезнь, невиданная раньше в наших краях, уносит сотни людей. Старик или младенец, благородный вождь или бесправный раб – все равны перед ней. Только боги могут так решительно карать. Это знак их гнева. Союз с чужаками погубит Тлашкалу скорее, чем все армии ацтеков!

Аргумент был серьезным. Оспа и в самом деле набирала обороты. Она уничтожала людей порой целыми селениями. Вожди пока не спешили присоединяться к этим обвинениям, но все они выжидающе смотрели на Кортеса. Такая пандемия пугала правителей Тлашкалы.

– То есть, ваши боги гневаются на вас за дружбу с испанцами и за это наслали болезнь, – сказал генерал-капитан. – А на ацтеков они, наверное, гневаются за то, что те не желают дружить с испанцами. И за это тоже наслали на них эпидемию.

Эрнан Кортес даже не пытался скрыть иронию. Он видел, что вожди Тлашкалы засомневались и теперь вопросительно смотрят на жреца.

– Да, очень странно, что боги карают одинаково и нас и ацтеков, – заметил один из вождей. – Теночтитлан воевал с людьми Малинче, а мы дружили, но болезнь не пощадила ни нас, ни их.

– До прихода чужеземцев таких болезней вообще никто не знал, – упорствовал жрец. – Теперь боги, разгневанные этим вторжением, не будут знать пощады. Нужны огромные жертвоприношения. Лишь так мы сумеем задобрить богов.

– Мы давно уже заключили союз с жителями Табаско и с тотонаками, – бросил Альварадо. – Но ни первые, ни вторые не пострадали от болезней. Дело тут вовсе не в гневе демонов, которых вы называете богами.

– Я уже не в первый раз обращаюсь к вождям, уговаривая их принять нашу веру, – заметил Кортес. – Сами видите, что христиан это жуткое поветрие не коснулось. Это ли не лучшее доказательство…

– Этому не бывать! – взвился главный жрец, перебив испанца. – Я испрашивал волю богов! Они требуют много жертв. Даже самым знатным семьям Тлашкалы нужно будет отдать кого-то на алтарь. У нашего народа хватает храбрецов, готовых умилостивить небожителей своей кровью.

Эрнан Кортес окинул взглядом правителей. Особого религиозного рвения он у них в глазах не увидел. Тлашкала и так потеряла много людей за последний год. Среди них и храбрые солдаты, и благородные военачальники, которые сражались сначала против испанцев, затем против ацтеков. Похоже, что ни Машишкацин, ни остальные вожди вовсе не желали отправлять на тот свет своих родных и близких, даже если те попадут прямо в объятия богов.

– Педро прав, – сказал Кортес. – Дело совсем не в гневе богов.

– Господин, ты говоришь так уверенно, – язвительно ответил жрец. – Может быть, ты знаешь, в чем же дело и как нам спастись?

– Разумеется, знаю. Десятилетиями Тлашкала мечтала оградить границы от вторжения ацтеков. Ее лучшие воины не щадили жизней, отстаивая свободу родной земли.

Произнося эту речь, Эрнан Кортес встал и принялся неторопливо ходить по залу, задумчиво устремив взгляд вперед, как будто пытаясь найти причины этого происшествия.

– И вот теперь, когда у вас появился шанс раз и навсегда разгромить Теночтитлан, среди тлашкаланцев нет единства. Именно сейчас, когда оно нужно больше всего! И я спрашиваю себя, кому это выгодно?

Марина, бегло переводя слова испанца, внимательно смотрела на вождей, которые замерли, не желая пропустить ни одного слова. А Эрнан Кортес резко развернулся и устремил строгий взгляд на главного жреца.