Закат Пятого Солнца

– Как хороший предводитель я должен понимать, какой порыв подчиненных стоит обуздать, а какой наоборот – поддержать.

– Вы не получили моего разрешения на отплытие…

– При всем уважении, когда я окажусь на незнакомой территории, где меня будет отделять от вас море, я вряд ли смогу обращаться к вам за распоряжениями, как бы сильно мне этого не хотелось. После начала экспедиции я смогу рассчитывать лишь на собственные решения.

– Экспедиция еще не стартовала! – упорствовал губернатор.

– Сеньор Веласкес, посмотрите туда, – Кортес сделал широкий жест рукой, указывая на корабли, застывшие неподалеку и готовые поймать парусами ветер, как только он прикажет отправиться в путь. – Нет смысла отрицать очевидное. Корабли в море – экспедиции стартовала!

В этой словесной дуэли побеждал собранный и уверенный в себе Эрнан Кортес. Он и сам это понимал, а потому проникся снисходительным сочувствием к оппоненту, какое иногда охватывает человека, когда он видит что победа на его стороне. Потому Кортес произнес:

– Все мы сыновья Испании и верные слуги нашего короля. Вы в свое время совершили немалый подвиг, покорив Кубу, но на свете еще так много неоткрытых земель. Стоит ли мешать нам совершить подвиг, который умножит славу и владения нашей родины? Я знаю – Испания еще будет гордиться этим походом! До свиданья, сеньор Веласкес.

Какая бы злоба не клокотала в груди губернатора, но он понимал, что попытка остановить Кортеса чересчур рискованна. Слишком уж много удивительных рассказов о богатствах неоткрытых земель витало по острову. Слишком хороши были перспективы, которые красноречивый Эрнан Кортес рисовал своим сподвижникам. И наконец, очень уж хорошие бойцы сидели в лодке рядом со своим генерал-капитаном. Шлюпка не стала дожидаться от Диего Веласкеса последних напутствий и отправилась в сторону ожидавших кораблей.

Фернан облегченно вздохнул и не сумел сдержать рвущийся наружу смех, который помог найти выход скапливавшемуся за время диалога напряжению. Через пару секунд хохотали уже все, включая матросов, которым смех не мешал орудовать веслами. Не заразился общим весельем лишь сам Кортес. Он сидел, переводя спокойный взгляд с одного человека на другого, затем усмехнулся, прекрасно понимая чувства, обуревавшие его людей, и заметил:

– Мы отправляемся в путешествие в бодром и веселом расположении духа. Это хорошо.

Сам генерал-капитан отлично осознавал, что для него дороги назад нет. Веласкес не забудет такой дерзости. Кортес не сможет вернуться в город Сантьяго в случае неудачи. Здесь его будет ожидать разве что виселица. Нужно любой ценой добиться со своей экспедицией успеха настолько оглушительного, чтобы даже губернатор Кубы был уже не страшен. Но кто знает, что ждет испанцев на том далеком берегу? Удача пока толком не улыбнулась ни Кордобе, ни Грихальве.

3. Начало экспедиции

Солдаты строили планы на будущее и с нетерпением ждали высадки на чужой берег, а перед Эрнаном Кортесом встал сложный выбор. Поведение Веласкеса спутало все планы. Его отряд был еще явно не готов к экспедиции. Всего три сотни солдат – слишком мало, если дойдет до стычек с индейцами. Да и эти бойцы плохо вооружены. Лошадей мало, арбалетов мало, припасов совсем мало! Это слово преследовало его повсюду, ставя под угрозу успех похода и пророча ему самому судьбу покойного Кордобы. Нет, время прощаться с Кубой еще не пришло! Эрнан Кортес решил остановиться в порту Тринидада. Именно здесь поселился Хуан де Грихальва, не скрывавший возмущения решением своего дяди.

Прибыв в город, Эрнан Кортес развернул бурную деятельность. Он спешил. Власть Веласкеса сильна, ему ничего не стоит дотянуться до Тринидада. Высадившись на берег, генерал-капитан первым делом встретился с Грихальвой. Тот не желал отправляться в поход под чьим-либо началом. Кортес услышал эти слова с облегчением. Хуан пользовался у солдат большим авторитетом. Зачем своими руками создавать себе возможного конкурента в борьбе за командование экспедицией? Но главной цели Эрнан Кортес сумел добиться. Красноречие и непоколебимая уверенность в успехе помогли ему убедить Грихальву. В итоге тот разрешил включить в состав экспедиции свои корабли в обмен на часть будущей добычи.

Пока предводители вели переговоры, глашатаи делали свое дело. На площадях Тринидада зазвучали призывы отправиться на исследование новых земель на западе, чье богатство и неслыханные чудеса не имеют себе равных. В тавернах снова заговорили о том, что новая экспедиция сумеет добиться того, что не удалось первым двум. Опытные ветераны, которые только-только вернулись из предыдущего плавания, спешили присоединиться к следующему. Эти люди были наиболее ценны – некоторые из них плавали не только с Грихальвой, но и с Кордобой. Они имели опыт схваток с индейцами, видели новые земли своими глазами, хорошо представляли себе все трудности будущего похода.

Солдаты охотно записывались в отряд, но их следовало еще снабдить провизией и экипировать. И снова в кузницах без устали стучали молотки: ковались наконечники для копий и арбалетных болтов. Ткачи получили крупный заказ на изготовление хлопковых панцирей, а плантаторы и торговцы продали огромное количество зерна, муки, хлеба, соленого мяса.

Кортес не скупился – все его надежды были связаны только с успехом будущего начинания. Сам он не терял бодрости духа, видя, что набор солдат идет быстрыми темпами. Особенно он надеялся, что к нему захотят присоединиться капитаны, которые в предыдущей экспедиции командовали кораблями. Из этой троицы больше всего выделялся Педро де Альварадо. Высокий, широкоплечий, с тонкими чертами лица, золотисто-рыжими волосами и громовым голосом. Но Кортеса он очаровал, конечно же, не внешностью. Это был, пожалуй, самый энергичный, волевой и упрямый человек на Кубе, целеустремленный, решительный и не ведающий чувства страха как такового.

Кортес понимал, что ему нужен такой помощник. Пускай Альварадо славился вспыльчивостью и гордостью, но он по праву считался хорошим военачальником. И генерал-капитан осознавал, что ему мало завербовать Педро в команду. Следует превратить Альварадо в надежного союзника. Ведь верные губернатору люди рано или поздно обязательно начнут ставить палки в колеса.

При первой встрече Альварадо разговаривал с Кортесом учтиво, но практически на равных. Да, такого человека сложно будет удержать в подчинении.

– Эрнан, говорят, ты увел корабли буквально из-под носа губернатора. Не боишься наказания? Правитель Кубы суров…

– Педро, если уж я отправляюсь на завоевание новой провинции, населенной тысячами воинственных индейцев, то мне ли чего-то бояться? Ты доволен прошлой экспедицией?

– Грихальва далеко не трус. Но… – Альварадо досадливо поморщился. – Слишком уж он послушен воле Веласкеса. Туда не сунемся, сюда не поплывем, этого нельзя, того нельзя. Все только согласно инструкциям его дяди.

– Ну и чего вы с ним достигли? Ни славы, ни достатка, ни признания. Я не марионетка в руках губернатора. Я наслышан о тебе. Впереди много опасностей, но человек твоей отваги сумеет добиться своих целей. Вместе мы совершим то, о чем до сего дня и мечтать никто не мог. Присоединяйся к моей команде и имя твое будет покрыто славой, а все вокруг тебя будет покрыто золотом.

Они быстро нашли общий язык. Альварадо был очарован уже тем, что Кортес смело отправился в экспедицию, несмотря на недовольство губернатора. Да, генерал-капитан действительно умел расположить к себе окружающих. Однажды, заметив, как он, ни мгновения не колеблясь, тратит деньги на оружие, Педро заметил:

– Ты не боишься вернуться на Кубу нищим в случае неудачи нашего похода?

– Нищим? – переспросил Кортес. – Педро, это неподходящее слово. Нищий человек – это такой, у которого ничего нет. А у меня кое-что будет: огромные долги перед кредиторами, которые ссудили мне круглую сумму для снаряжения экспедиции. Но меня и это не беспокоит.

– Почему же?

– Что толку переживать о каких-то никчемных монетах? – пренебрежительно бросил Кортес. – На Кубе меня сразу по возвращению будет ждать виселица за то, что я уплыл вопреки воле губернатора. Веласкес столь любезен и предупредителен, что избавит меня от объяснений с заимодавцами.

Такое презрительное отношение к вполне реальной опасности окончательно пленило рискового и бесстрашного Альварадо. Также к плаванию охотно присоединились и два других капитана из экспедиции Грихальвы: Франсиско де Монтехо и Алонсо де Авила.

Группа надежных соратников постепенно росла. Алонсо де Пуэртокарреро без устали носился по городу, то вербуя новичков, то следя за поставками оружия. Кортес отлично знал, как ему отблагодарить друга. Однажды днем он потащил Алонсо к одному из местных торговцев лошадьми. Пуэртокарреро еще в Испании прославился как хороший наездник, но своего коня здесь у него не было. За хорошего скакуна на Кубе просили столько, что в Европе, казалось, целый табун стоил дешевле.

Выбранная молодая кобыла показала себя отлично. Пепельно-серая, пропорционально сложенная, резвая и послушная, она была настоящей находкой. Пуэртокарреро вопросительно посмотрел на Эрнана Кортеса.

– Берем, – решительно кивнул тот. – Денег у меня, что правда, уже нет. Все ушло на закупки для экспедиции. Ну да это дело поправимое.

Кортес, недолго думая, вытащил из ножен кинжал. Стальной клинок легко скользнул по бархатному камзолу, срезая многочисленные золотые кисти и вышивку. Через несколько секунд его наряд стал выглядеть куда скромнее, зато украшений этих вполне хватило на покупку кобылы. Алонсо был так поражен щедростью подарка, что даже не смог сформулировать свою благодарность. Так и стоял, сжимая в руках уздечку, и лишь ошеломленно кивал. Кортес расхохотался, хлопнул его по плечу и сказал:

– Ну, с таким-то наездником нам сам дьявол не страшен. Готов к скорому отплытию?

Еще одной статьей расходов стали побрякушки для туземцев. Испанцы сотнями скупали стеклянные бусы, миниатюрные медные зеркала, бубенцы и колокольчики. Их было столько, как будто конкистадоры планировали одарить каждого встреченного индейца.

И вот все же настал момент, когда пришло время подавить первые ростки оппозиции. Эрнан Кортес пригласил для разговора Диего де Ордаса. Приближенный губернатора, Диего был ему действительно верен. И генерал-капитан уже слышал, как Ордас высказывает свое возмущение по поводу поспешного бегства из порта Сантьяго. Популярный среди солдат, этот капитан мог стать значительной помехой. Кортес понимал, что нужно любой ценой перетянуть его на свою сторону.

– Диего, мне нужно с вами серьезно поговорить. Ходят слухи, что среди матросов есть недовольные моими поступками. Так ли это?

– А чего вы ждали, сеньор Кортес? – Ордас даже не пытался скрыть раздражения. – Вы отправились в плавание против воли нашего законного правителя, губернатора Кубы Диего Веласкеса де Куэльяра. Разумеется, люди возмущены. Это настоящий бунт. Губернатор призовет к ответу не только вас, но и всех, кто за вами последовал.

– Вы забываете, что он сам назначил меня генерал-капитаном. И даже если я и слегка превысил свои полномочия… Вспомните Грихальву. Он ни в чем не нарушил предписаний Веласкеса. Разве это ему помогло? Вернувшись на Кубу, он получил лишь строгий выговор вместо заслуженных благодарностей.

Ордас лишь пожал плечами.

– Сейчас самое время решить, чего же вы хотите, – продолжил Кортес. – Если желаете вернуться в Сантьяго, то я не буду вас задерживать. Но не стоит забывать, что до сегодняшнего дня вы выполняли мои указания. Нелегко будет объяснить Диего Веласкесу причину такого послушания бунтовщику. Так что все мы связаны одной веревкой. Скажу честно, я бы желал видеть в вас надежного помощника. Мы проведем в Тринидаде еще несколько дней. Полагаю, что вы успеете принять решение.

Следующим стал Хуан Веласкес де Леон. Он был племянником и, естественно, сторонником губернатора Кубы. Молодой, вежливый, элегантный и очень красивый юноша, он производил обманчиво безобидное впечатление. Кое-что роднило его с самим Кортесом. Хуан тоже прибыл в Новый Свет, где его ждал влиятельный родственник, который помог племяннику встать на ноги. И вокруг также нашлись люди, имевшие глупость сказать, что у юного Веласкеса нет других заслуг, кроме дяди-губернатора.

Хуан не собирался пропускать такие слова мимо ушей. Каждый подобный намек приводил к дуэли. Вскоре Веласкес де Леон прославился как один из лучших фехтовальщиков Кубы. С тех пор его никто уже не решался оскорблять. Со временем Хуан, показав себя отличным командиром во время экспедиций вглубь острова, добился уважения окружающих. Храбрый и справедливый, молодой Веласкес постепенно заслужил себе большой авторитет среди солдат. Эрнан Кортес предпочел бы и в нем видеть союзника.

Хуан вошел в комнату, холодно ответил на приветствие и расположился напротив Кортеса. Настроен он был недоверчиво и явно ждал только повод, чтобы проявить свою враждебность. Эрнан Кортес не собирался идти на поводу у Веласкеса и доводить дело до конфликта. Наоборот, он надеялся заручиться поддержкой молодого человека.

– Сеньор Веласкес, отрадно видеть, как вы верны дяде. Но не стоит забывать о том, что он сам не может похвастаться такой же лояльностью по отношению к своим родным. Разве Хуан де Грихальва не приходится племянником губернатору?

– Это так, – подтвердил Веласкес де Леон.

Он сидел, недовольно нахмурившись, ничуть не скрывая своего скепсиса.

– И ведь Грихальва был всецело верен дяде, ни на малую толику не отступал от инструкций. Где же признание его успехов?

– Каких успехов?! Грихальва ничего не достиг! – возмущенно ответил Хуан.

– Вот именно! – оборвал его Кортес. – Для того чтобы добиться чего-то значительного, нужно иметь дерзость брать на себя слишком многое. Превышать полномочия, рисковать, отстаивать свою точку зрения даже наперекор воле губернатора.