Моя война

– А вы давно здесь?

– Где здесь? На пересылке? – прапорщик, видимо, любил точность и уже не в первый раз корректировал мои вопросы.

– Нет. В Афгане?

– Почти год. Завтра утром полечу к себе домой – в Джелалабад. Целый день сегодня на армейских складах проторчал, а форму новую достал. Ты форму-то новую видел?

– Какую новую?

Прапорщик привстал со скамейки и стал крутить головой направо-налево:

– Да, ёлки-палки! Должен же кто-нибудь уже в ней ходить. Это ж Кабул, блин, столица! – но так и не нашёл, на кого мне можно было бы указать. Солдаты вокруг ходили в обыкновенном х/б. Большинство офицеров тоже. Хотя некоторые были одеты в полевое п/ш.

– Ничего так формочка, – продолжал мой собеседник, – карманов много. Самое главное – не под сапоги. Можно ботинки или кроссовки.

– Как кроссовки? – такая обувь никак не представлялась мне форменной.

– Вот приедешь к себе в Герат – посмотришь, в чём народ ходит. Особенно на боевые. Не в сапогах же или ботах… Ладно, лейтенант, удачи тебе! Пойду. Может, кого знакомых увижу.

Прапорщик ушёл. В курилку забегали солдаты, пуская дым и смеясь чему-то своему. Подолгу сидели офицеры и прапорщики вроде меня – вновь прибывшие в Афганистан и изнывающие от безделья. Пару раз приходили женщины, тихонько разговаривая друг с другом. Наконец-то вернулся с аэродрома Серёга – мой новый знакомый.

– Ну, блин! – он снял фуражку, вытер пот со лба. – Дурдом!

– Что вдруг? – я с интересом уставился на него.

– Спрашиваю: «Когда самолёт на Кундуз?» В ответ только: «Хрен его знает. Лови!»

– Как лови?

– Вот и я спрашиваю у майора какого-то там – как лови? А он мне: «Ну, побегай у самолётов, у лётчиков поспрашивай, кто на Кундуз. И лети». Прям как такси, мать твою! Или, говорит, завтра будет почтовик. На нём можно.

Я удивился не меньше Серёги:

– Это что, с чемоданами по полю бегать и самолёт искать?

Я представил себя со своими баулами бегающим от самолёта к самолёту и ужаснулся такой перспективе.

– Юр, что узнал – то сказал. Не знаю, с вещами, без вещей, а лететь надо. Но капитан один сказал, что если дежурный будет нормальный, то он позвонит сюда бойцу дневальному и скажет, какой борт куда летит.

– Ну, что ж, будем надеяться, что нам попадётся нормальный.

Мы снова потянулись за сигаретами. Я заметил обручальное кольцо на пальце у моего товарища:

– Давно женился-то?

Лицо Сергея тотчас изменилось – куда-то исчезла озабоченность и напряженность, появилась улыбка, заиграли огоньками глаза:

– Да почти год уже. Сразу после выпуска из училища.

– А ты какое заканчивал?

– Коломенское. Артиллеристы мы. А ты?

– Я – политическое. Новосибирск. А женился после третьего курса. Уже сын есть. А ты успел уже родить кого-нибудь?

Серёга весело засмеялся:

– Чуть-чуть не успел. Наташка моя вот-вот должна. Тоже хочу пацана. Твоему сколько?

– Да бегает уже. Полтора года. Уж и выпивать стал.

Я рассказал Серому историю об употреблении спиртных напитков моим Игорёшкой на проводах. Мы посмеялись. Говорить о доме, о родных и близких было намного приятнее, но разговор сам собой вернулся к теме Афганистана:

– Юрка, а ты в Афган сам, наверно, напросился? Вы ж, замполиты, все идейные такие.

В словах моего приятеля звучала явная ирония, но я не обиделся:

– Какое там «сам»? Я вообще в ближайшем будущем не должен был сюда ехать. Три дня дали на сборы и вперёд.

Сергей удивлённо уставился на меня:

– Почему не должен? А где ты служил?

На секунду я замялся:

– В дисбате.

Серёга только и выдохнул:

– Ё…! В тюрьме, что ли?

– Ну, почему в тюрьме? Обыкновенная воинская часть Советской Армии. Я был замполитом роты охраны. А так, конечно, колония колонией… Зона.

Мой товарищ смотрел на меня как на инопланетянина:

– Ну, блин, ничего не понимаю. Ты ж новосибирское училище заканчивал?

Я кивнул головой. Серёга продолжал:

– Это ж не ВВ. Как ты попал в дисбат-то?

– Причём тут внутренние войска? Ещё раз повторяю – дисциплинарный батальон, обыкновенная часть. Кстати, осужденным солдатам после освобождения даже не ставят никаких дополнительных штампов, что типа сидел. Просто: «Отслужил в такой-то в/ч».

Сергей в который раз достал сигареты, с интересом слушал меня и всем своим видом явно давал мне понять: продолжай.

– А вот «загремел» я туда действительно как идейный комиссар, то бишь «куда Родина пошлёт – тому и рады». Приехал по распределению в Северо-Кавказский округ, в Ростов-на-Дону. Прибыли мы в отдел кадров. Нас – семнадцать лейтенантов. Как новенькие пятачки горим. В прямом смысле этого слова – на улице плюс тридцать, а мы, сам знаешь, в «парадке». Короче, красные и потные. Первый наш в кабинет зашёл. Выходит – аж светится, получил назначение в Новороссийск. ЁПРСТ! Море. Я себе прикидываю – раз первому море, то второму – хрен. Не иду. Санька Ботов ушёл. Выходит – улыбается: Волгоград! Тоже неплохо. Большой город. Опять думаю: третьему точно достанется дыра. Стою в сторонке. Игорь Власов выходит. Тут я чуть не упал. Краснодар! Всё, думаю, пора. А-то все хорошие места уйдут.

Я сделал паузу. Прикурил сигарету. Серёга, понимая, что всё самое интересное ещё впереди, нетерпеливо попросил: