Краски последних дней

Июль – прекрасное время!

Беспощадное солнце. Вездесущая пыль. Палитра терпких запахов. Скукоженные, жухлые листья на деревьях.

Июль – прекрасное время для быстрой езды!

Вонзать скорость в плотное тело стоячего воздуха.

Разгоряченным лицом ощущать прикосновения теплых пальцев ветра.

Слушать уверенный звук мотора. Ловить быстрые смены кадров пейзажа. И не скучать.

Сергей с крейсерской скоростью трясся по второй гоголевской беде на мотоцикле с прицепом, где находилась байдарка, и страдал, чувствуя себя бедой первой, полной мерой хлебающей все прелести июльского предвечерья. Ноги в берцах вспотели. Промежность в кожаных штанах взопрела. Кожа под курткой немилосердно чесалась. Лицо стянуло коркой пыли. Вода была противно теплой и лишь смачивала пересохшие губы и горло, не принося облегчения.

До очередного городка осталось вроде всего ничего, и тут для полного счастья в стекло шлема, аккурат напротив правого глаза, врезался жук. Сергей чуток притормозил, чтобы избавиться от останков камикадзе.

Сзади послышался шум. Он оглянулся. Его догонял «lexus». Двигаясь рывками по причудливой траектории, которая запросто поставила бы в тупик любого специалиста по синусоидам, автомобиль был наполнен тяжелым роком и воплями пассажиров. Судя по выкрикам, могучим они русский язык считали исключительно благодаря обсценной лексике.

Чудом избежав столкновения, Сергей вместо извинений получил пустую жестянку из-под пива, два окурка и хоровое:

– Придурок!

«Ага, типа – твой «калашник» нам до звезды? Мы бесстрашные идиоты! Увижу-ка я вас еще раз!..» Стрельнув для острастки в воздух, Сергей окончательно остановился.

«Lexus», дисциплинированный выстрелом, метров тридцать проехал почти ровно, а потом снова запетлял. Издалека, затихая, до Сергея донеслось из репертуара Цоя:

– Мама – анархия! Папа – стакан портвейна!..

– Не выберетесь до ночи из города, получите свою анархию вместе с отстреленными яйцами! – проворчал Сергей и достал из кармашка часы.

Откинул пальцем крышечку брегета, прослушал пару аккордов, вызвавших тихую улыбку в память о мирных временах. Нынче антиквариат, по понятным причинам, очень упал в цене, и Сергей не находил ничего зазорного в том, чтобы попользоваться напоследок шикарной вещью.

Пять часов. По радио должны передавать новости. Новости потопа. Как обычно – плохие новости. То есть очень плохие. Экологические катастрофы, грандиозные аварии, цунами, извержения вулканов и даже землетрясения прошлого – все, чем зомбоящики стращали обывателей еще полгода назад, теперь можно было считать сказками от Оле-Лукойе для плохих детей. Ныне царил Потоп. Почти вся территория западной Европы уже была под водой. Пиренеи, Альпы, Карпаты и Крымские горы еще держались.

Сергей включил радио. Сквозь хрипы помех как раз шла перекличка и коротенькие отчеты. Сергей, позевывая, курил. На раскаленный асфальт опускалась прохлада.

Ага! Пошла информация. Сергей, в который раз поблагодарил бога за космос, утыканный спутниками, и акт доброй воли от военных. Диктор зачитывал перечень населенных пунктов, готовых – ха-ха, – к приему большой воды. В карте нужды не было. Географию он знал хорошо, и невидимую линию фронта в уме представил легко. Вода наступала медленно и уверенно. О шахтах снова ни слова.

Облегченно выдохнув, он выбросил окурок и глотнул воды.

Сводка погоды, блок утешения, заменивший рекламу, – на сей раз от буддистов-радикалов, призвавших бороться за нирвану, которая «не резиновая», – и новости закончились. Сергей с удовольствием помочился – анархия, мать ее! – прямо на дорогу, неспешно застегнул ширинку и сделал несколько взмахов и приседаний, вяло размышляя, что делать дальше. То есть заночевать в поле, чтобы с утра проскочить городок, или же не оставлять эту хрень на будущее. Вечером оно как бы сподручнее – сумерки, все кошки серые и все такое, но зато с утра – неприятности, в основном, еще спят…

Начало следующей передачи он пропустил, а, прислушавшись, хмыкнул. Потоп породил глобальный бардак и всеобщую панику. Как следствие объявились новые ответвления всяческих конфессий, а заодно и множество мессий вкупе провидцами, если на одного божьего посланника двух талантов было много. Призывали они, в общем-то, к одному – умереть с их именем на устах, ибо только так можно было… Ну, короче, достигнуть той цели, к которой они вели.

Вот и сейчас по приемнику вещал один из тех, на кого вроде как снизошло – жаль, что не подоспевшая бригада санитаров из психушки. Передача велась с Урала, и от большой воды не самого оригинального кликушу отделяло несколько тысяч километров.

– Было мне видение… – медленно, со вкусом, словно смакуя деликатес, разносил очередную благую весть невидимый шарлатан. – Оказался я у ворот чистилища. Белое сияние, дивная музыка, чистота, лепота… – тихий всхлип, смешок и звук выдыхаемого воздуха.

«Да он траву курит!» – обалдело подумал Сергей.

– Очередь стоит. Ангелы с белыми и черными крыльями ходят с автоматами, тянут из очереди, кто приглянулся. Расстреливают за бугорком…

«Офигеть! – присвистнул Сергей. – Неужели все так плохо?»

– …молодух без очереди пропустили. Апостолам на утеху, видать. Черти в картишки дуются и анекдоты чешут. Бугор на Боливаре – не, на Пегасе – без очереди пролез. Херувимы с серафимами драку затеяли. Юнона с Авосем в кустах кувыркаются. Все чин-чинарем…

«Какой бред!»

– …подваливаю я к главному архангелу с вопросиком: «За что, говорю, кару на Землю напустили?» Тот вылупился на меня, аж уши заложило, как завопит: «А я тут причем?!» «А кто тогда устроил каку? Мне ведь интересно…»

Снова вкусный выдох и кашель.

– Короче, послал меня архангел. Во как! Обидно мне, братья, стало! Думал в дыню ему зарядить, да тут подвалил один ангелок лучистый, отвел в сторонку и разъяснил что к чему: «А что, говорит, ты хотел, братуха? Ведь сами айсберги ядерными бомбами расхерачили! Запустили реакцию!» «Угу! Согласен. Так то случайно вышло!» «Ага, случайно! Восемь бомб!!! Бог осерчал сильно. Запил». «Фу, жара. И че нам теперь?» «А ниче…»

Мессия, видно, поделился травкой еще с кем-то. Из динамика донесся хохот и крепкое ругательство.

– Спасайте, говорит, жучков-паучков. Они – самые безвинные! Очищайте землю от мусора. Баньте трекера! Косите бамбук…

Мессия впал в раж. В студии что-то упало и разбилось. Хохот захлебнулся. Раздался выстрел. Шум падения чего-то большого.

Сергей застыл.

Возня, идиотский смех, бессвязное бормотание, треск разрываемой ткани и внезапно четко и внятно:

– Воланд вернулся! Прорабом СМУ-6 в Нижнем работает. Франшиз – ёк! Красьте яйца, чучундры!

Грохот. Передача прервалась.

Сергей покачал головой. Все плохо. Очень плохо. Урал, скорее всего, скоро станет анархической вольницей типа «у кого пушка, тот и главный». И ему стало легче, хоть и не собирался туда. Проворчал:

– Значит, жучки-паучки…

Сергею вспомнилось, как, проезжая по Волыни, видел картину, которой позавидовал бы сам фон Дэникен, большой мастер трактовать пришельцев в качестве богов. Нет, тамошние аборигены не строили посадочных площадок для пришельцев, призывая тех спасти Западную Украину. Их «ракеты» уже прилетели. Те, кто не прорвался в Карпаты, куда злые отряды местной самообороны фильтровали еще дотошнее, чем святой Петр в рай, молились водонапорным башням, разбросанным по полям и весям, превращая летние ночи в оргии имени Ивана Купалы. Пылали костры, во тьму возносились искры и славословия всемогущей воде, чтобы та прошла стороной, наверняка приносились жертвы и вряд ли животными – эти были в цене… В общем, бред, нептунии с трезубцами и массовое помешательство. Что ж, каждому свое Чистилище.

Он завел мотоцикл и поехал вперед под девизом «Бог не выдаст – свинья не съест». Хотелось ему, если честно, оставить к ночи городок за спиной. Да и с утра себе это запланировал – если верить воспоминаниям, то после него открывалась прямая дорога к той цели, куда стремился. Сон, в общем, если будет, то спокойнее.

* * *

У городка даже не имелось объездной дороги. Лежал себе прямо на трассе дохлой лошадью, внутри которой уже наверняка ползали опарыши-мародеры. Этих подонков теперь развелось как грязи и встреч с ними было лучше избегать. Хотя бы ради экономии патронов.

Взяв автомат наизготовку, Сергей въехал в город, решив при первом же удобном случае свернуть и объехать этот Старосранск по окраине. Едва он проехал метров двести, размышляя, подобно богатырю, куда свернуть: налево или направо, как прямо по курсу затрещала перестрелка, грохнул взрыв и в небо поднялся подсвеченный пламенем гриб дыма. Это было настолько красиво в начинающихся сумерках, что решение пришло мигом. Хотелось верить, что не настолько красивое, но правильное. Дым и огонь издревле весьма способствуют человеческому самоопределению.

Сергей любил красоту, стремился к ней, но еще ему нравились скорость и жизнь, поэтому тут же дал газу и рванул направо, благо и улочка подвернулась очень вовремя. «Встретили девочки мальчиков… – подумал он, вспомнив бесшабашных уродов на «lexus». – Кабак заказали…»

Подъезжая к повороту, Сергей привычно сбросил скорость – углы нынче надо было срезать, а если уж нет такой возможности, то к ним подкрадываться. Он медленно высунулся из-за поворота, тихо урча мотором. И тут же офонарел, но не настолько, чтобы палец автоматически не занял место на спусковом крючке. Увиденное поразило его не то, что особой оригинальностью, но явным несоответствием местонахождения окружающему.

Сергей тормознул, подождал пару-тройку секунд, но ни криков, ни, паче чаяния, выстрелов в честь его явления народу не наблюдалось. Тогда он смелее двинул вперед, подъехал к баррикаде вплотную и остановился.

– И откуда, спрашивается, здесь этот пролетарский памятник? – пробормотал он.