Разгадка 1937 года

В отличие от утопических идей, предлагавших сочиненные чисто умозрительно модели общественного строя справедливости и человеческого счастье, марксизм возник на основе научного и объективного анализа общественного развития. Качественное превосходство метода диалектического материализма над иными методами познания действительности, в том числе в общественных исследованиях, позволило Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу совершить целый ряд выдающихся открытий. Даже некоторые представители буржуазии ныне признают огромный вклад Маркса в исследование экономики капитализма и его приоритет в открытии цикличности капиталистических кризисов, а потому его труд «Капитал» стал снова востребованным по мере углубления современного экономического кризиса.

Однако защитники капиталистического строя стараются замалчивать или отрицать ценность других научных достижений Маркса и Энгельса, прежде всего совершенный ими переворот в восприятии человеческой истории. Изучив движущие силы исторического процесса, их динамику, перерастание количественных изменений на каждом этапе исторического развития в качественно новый этап, Маркс и Энгельс смогли прогнозировать дальнейший ход человеческого развития, превратили историю из собрания рассказов о прошлом в науку. Карл Маркс и Фридрих Энгельс писали: «Мы знаем только одну-единственную науку, науку истории».

Открытия марксизмом исторической обусловленности общественного строя и его смены, значения способа производства и классовой борьбы в развитии общества означали опровержение буржуазного взгляда на историю, в соответствии с которым торжество капиталистических отношений знаменовало завершение варварского состояния человечества и переход к безостановочной просвещенной стадии развития. С точки зрения марксизма каждый общественный строй и каждая смена строя были следствиями поэтапного развития человечества, обусловленные постоянным развитием производственных отношений. Открытие нового взгляда на прошлое позволило Марксу и Энгельсу делать принципиально новые прогнозы на будущее. На основе выработанных ими представлений об историческом развитии они разработали теорию пролетарской революции и перехода к новым этапам общественного развития – социалистическому и коммунистическому.

Хотя впоследствии критики Маркса и Энгельса указывали на то, что многие из их прогнозов не сбылись, на самом деле основоположники теории научного коммунизма никогда не пытались точно определить сроки и место будущих социалистических революций, а лишь порой высказывали предположения на сей счет. Ссылаясь на то, что различные высказывания Маркса и Энгельса не оправдались, их противники утверждают, что их учение было ошибочным.

В то же время многие поклонники марксизма видели в любых высказываниях Маркса и Энгельса, включая их предположительные прогнозы, пророчества, которые должны непременно сбыться. Сами основоположники марксизма отметали попытки представить их сочинения как сборник предсказаний и четко определяли их реальный вклад в развитие общественной науки. В своем письме к видному деятелю международного рабочего движения Иосифу Вейдемееру Карл Маркс так объяснял суть открытий, совершенных им и Энгельсом в исследовании истории: «1) существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства, 2) классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3)… эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всех классов и к обществу без классов».

Научная обоснованность выводов марксизма привлекала множество сторонников этого учения. Вывод о решающей роли пролетариата привел к тому, что марксисты активно распространяли свою теорию в рядах рабочего класса. Этот вывод был подтвержден растущей популярностью идей борьбы за социальные преобразования и победу социализма среди рабочих различных стран.

Основоположники марксизма стали организаторами сравнительно малочисленного «Союза коммунистов» в 1847 году. А уже в 1864 году под их руководством было создано Международное Товарищество Рабочих (I Интернационал), объединившее пролетарские партии нескольких европейских стран. В 1866 году Карл Маркс подготовил «Инструкцию делегатам Временного Центрального Совета по отдельным вопросам», которая была в основном принята на Женевском конгрессе Интернационала. В нем была намечена программа борьбы рабочего класса на несколько десятилетий вперед: за 8-часовой рабочий день, ограничение труда детей и женщин, за развитие трудового политехнического образования, за развитие рабочих кооперативов. В инструкции была предложена схема обследования условий труда и жизни рабочих.

Интернационал и входившие в него организации развертывали активную борьбу за повышение заработной платы, улучшение условий труда, решение наиболее наболевших жизненных проблем рабочих. В многотомной монографии «Международное рабочее движение», изданной в конце 1870-х – начале 1880-х годов, отмечалось: «В обстановке нарастающего революционного кризиса сама стачечная борьба европейских рабочих проделала за 5–6 лет эволюцию от разрозненных, случайных забастовок к классовым боям, в которых сотням рабочих, сплотившихся под знаменем Интернационала, противостояла вся власть капитала, опиравшаяся на вооруженную силу буржуазного государства. Стремительный рост классовой солидарности, характеризующий экономическую борьбу пролетариата в эти годы, останется непонятным, если не учесть могучего организаторского воздействия, которое оказывали на массы в каждой стране и их боевой штаб, – Генеральный Совет Интернационала в Лондоне».

Следствием этой борьбы стали: отмена в ряде стран законов, запрещающих рабочие организации, сокращение рабочего дня, повышение заработной платы рабочих в ряде отраслей производства, облегчение условий труда и жизни трудящихся. Таким образом, теория, созданная Марксом и Энгельсом на основе диалектического анализа истории, стала служить эффективным орудием борьбы за улучшение жизни миллионов людей и доказала свою гуманистическую направленность.

Влияние партий, объявивших марксизм своей идеологией, росло. В 1914 году в социал-демократических партиях мира состояло более 4,2 миллиона человек. В 14 странах мира за социалистов проголосовало 10,5 миллиона человек. Социалисты имели 646 мест в парламентах 14 стран и свыше 22 тысяч мандатов в местных представительных органах. Эти партии увязывали задачи улучшения положения рабочего класса в условиях капиталистического общества с осуществлением главной цели – достижения победы социализма.

В резолюции 7-го Штутгартского конгресса II Интернационала социалистических партий (1907) говорилось: «В случае возникновения войны социалисты обязаны приложить все усилия к тому, чтобы ее как можно скорее прекратить и всеми силами стремиться использовать вызванный войной экономический и политический кризис для того, чтобы пробудить политическое сознание народных масс и ускорить крушение господства класса капиталистов». Бурные события летом 1914 года в Италии и других европейских странах свидетельствовали о том, что миллионы людей были готовы совершить социалистическую революцию.

Лишь измена вождей II Интернационала принципам пролетарской солидарности сорвала революции в Европе и помогла правящим кругам империалистических стран развязать Первую мировую войну.

Впоследствии появилось немало бредовых конспирологических сочинений, в которых предлагались фантастические объяснения успехов идей марксизма. На самом деле единственное оружие, с помощью которого идеи Маркса и Энгельса добились такого успеха, была их научная теория, основанная на использовании метода диалектического материализма.

Поверив в правильность марксистской теории, Сталин старался как можно глубже изучать ее и пропагандировать. Вступив в ряды революционного социал-демократического движения в 1898 году, Сталин вскоре увидел в Ленине того, кто наиболее глубоко воспринял марксизм и безоговорочно примкнул к большевикам-ленинцам после создания их фракции в 1903 году.

Применяя диалектический метод для изучения развития капитализма и общественных движений в России, В.И. Ленин выдвинул на основе своих теоретических исследований практическую программу по созданию большевистской партии. В дальнейшем глубокий исторический анализ развития глобальных процессов позволил Ленину открыть переход капитализма в новую стадию развития и начало эпохи империалистических войн и пролетарских революций. Эти теоретические открытия позволили Ленину сделать практический вывод о возможности начала первой пролетарской революции в России, что долгое время представлялось немыслимым даже социалистам всего мира.

К началу 1917 года в рядах большевистской партии находилось не более 24 тысяч членов. Подавляющее большинство из них, находясь на подпольной работе в России, научились применять марксистскую теорию в практике российского рабочего движения. Для того чтобы объяснить невероятный успех большевиков, которые за 9 месяцев сумели превратить малочисленную партию в главную силу революционного развития страны, буржуазия ныне прибегает к конспирологическим объяснениям. Враги коммунизма скрывают, что почти каждый большевик имел мощное идейное оружие – многолетнее изучение им трудов основоположников марксизма и работ Ленина в подпольных кружках, которые существовали порой даже в ссылках и тюрьмах.

Одним из таких большевиков-ленинцев был Сталин. Помимо тщательного изучения марксистской теории, он приобрел немалый опыт применения этой теории в практике. В отличие от своих будущих оппонентов в Политбюро, которые провели большую часть дореволюционного времени в заграничной эмиграции, Сталин постоянно работал в России в условиях царского подполья, лишь иногда выезжая за рубеж, главным образом для участия в съездах партии.

Сталин был убежден в том, что марксистская теория не должна была оставаться вещью в себе. В своей работе «Коротко о партийных разногласиях» он так определял место теоретических знаний в общественных процессах: «Что такое научный социализм без рабочего движения? – Компас, который, будучи оставлен без применения, может лишь заржаветь, и тогда пришлось бы его выбросить за борт». Лишь в соединении стихийного протеста с теорией он видел возможность создания упорядоченного и целеустремленного движения: «Соедините то и другое вместе, и вы получите прекрасный корабль, который прямо понесется к другому берегу и невредимым достигнет пристани. Соедините рабочее движение с социализмом, и вы получите социал-демократическое движение, которое прямым путем устремится к “обетованной земле”».

Постоянно применяя марксистский анализ к опыту рабочего движения, выделяя отдельные стадии его развития, сравнивая их по наиболее существенным признакам и обращая внимание на происходившие качественные изменения в классовой борьбе, Сталин, как и другие большевики, учился прогнозировать будущее развитие революционного процесса в России и намечать будущие действия даже местных организаций партии. Так, в своей работе «Надо бойкотировать совещание!», написанной в 1907 году в бакинском подполье, Сталин обосновывал свои политические предложения на основе краткого анализа «истории экономической борьбы бакинских рабочих», выделив «два периода» этой борьбы.

Вновь обратившись к истории борьбы бакинского пролетариата в статье «Совещание и рабочие» (июль 1908 г.), Сталин утверждал, что с 1907 года «открывается новая полоса в бакинском рабочем движении». Он писал: «Целесообразной формой отступления, соответствующей моменту, должна быть признана лишь забастовка по фирмам». В конце 1908 года Сталин указал, что прежние условия, которые позволяли лишь организацию «забастовок по фирмам», изменились и надо переходить к организации «общей забастовки». В статье «О декабрьской забастовке и декабрьском договоре», написанной в декабре 1909 года, Сталин обратился к событиям в рабочем движении в Баку пятилетней давности для того, чтобы извлечь из них исторические уроки для текущей борьбы бакинского пролетариата.

Можно сравнить прогностическую способность марксиста-ленинца Сталина и венценосного властителя России, имевшего в своем распоряжении все источники информации царского режима. 8 января 1905 года Николай II записал в своем дневнике: «Ясный морозный день. Было много дела и докладов. Завтракал Фредерикс. (Министр царского двора. – Примеч. авт.) Долго гулял. Со вчерашнего дня в Петербурге забастовали все заводы и фабрики. Из окрестностей вызваны войска для усиления гарнизона. Рабочие до сих пор вели себя спокойно. Количество их определяется в 120 000 ч. Во главе рабочего союза какой-то священник – социалист Гапон. Мирский приезжал вечером для доклада о принятых мерах». Из этих слов ясно, что, хотя забастовки в Петербурге вызывали у царя известное беспокойство, за несколько часов до Кровавого воскресенья он и не подозревал о революционных настроениях рабочих России.

Вряд ли самодержец знал, что в этот же день, 8 января 1905 года, нелегальная Авлабарская типография опубликовала прокламацию, в которой говорилось: «Возмущённые народные массы готовятся к революции, а не к примирению с царём… Русская революция неизбежна. Она так же неизбежна, как неизбежен восход солнца. Можете ли вы остановить восходящее солнце?» Эту прокламацию написал Иосиф Джугашвили за пару дней до начала первой русской революции.

Ныне, переименовав Октябрьскую революцию в переворот, кое-кто объявил это событие следствием заговора. Повторяя разоблаченные еще в 1917 году обвинения в адрес Ленина, авторы невежественных телефильмов, журнальных статей и книжек стараются убедить зрителей и читателей в том, что Октябрьская революция в России была делом рук авантюриста Парвуса и германской разведки, стремившейся вывести Россию из Первой мировой войны. Они игнорируют то обстоятельство, что победители в Февральской революции не сумели адекватно оценить происходившие тогда события. Они произносили пламенные речи о «святой Революции», но не могли предложить никакой действенной программы решения острейших проблем страны и были готовы лишь к продолжению бесконечных прений на заседаниях Учредительного собрания. Не могли предложить позитивных решений для страны и сторонники подавления революции с помощью грубой силы. По сути, все они оказались политическими банкротами.

Лишь применение марксистского метода анализа революционных событий после начала Февральской революции 1917 года помогало большевикам во главе с Лениным верно прогнозировать их дальнейшее развитие и соответственным образом определять свои действия. Являясь наиболее преследуемой при царизме и потому не самой многочисленной в феврале 1917 года, большевистская партия сумела выдвинуть наиболее реалистическую и дальновидную программу действий. Разработав на основе марксистского анализа общественные процессы, совершавшиеся в мире и в России, Ленин уже в начале апреля 1917 года выступил против борьбы за парламентскую республику. Целью революции должна была стать, по мысли Ленина, «республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху». Он предложил новый лозунг политической борьбы – «Вся власть Советам!». По мысли Ленина, рабоче-крестьянская власть должна была осуществить национализацию всего земельного фонда страны, конфискацию помещичьих земель и передачу земли в распоряжение Советов батрацких и крестьянских депутатов, объединить все банки в общегосударственный банк, поставив его под контроль Советов рабочих депутатов, установить рабочий контроль над производством и распределением продуктов.

Как это часто случается в истории, новое научное открытие Ленина было подвергнуто насмешкам самоуверенных невежд, ориентировавшихся на готовые примеры былых революций. Даже бывший вождь российской социал-демократии Плеханов объявил, что Ленин сошел с ума. Лишь в большевистской партии идеи Ленина получили поддержку. В ходе последовавших событий 1917 года большевики во главе с Лениным постоянно обращали внимание на главные движущие силы революционного процесса, выделяя его отдельные этапы и быстрые смены одного периода революции другим.

Объясняя политику партии в ходе бурных событий 3–4 июля 1917 года на экстренной конференции Петроградской организации РСДРП (большевиков), Сталин ссылался на исторический опыт партии. Он говорил: «Напомню вам аналогичные случаи из истории нашего рабочего движения. 9 января 1905 г., когда Гапон вёл массы к царю, партия не отказалась идти с массой, хотя знала, что идут чёрт знает куда. Теперь, когда движение шло не под лозунгами Гапона, а под нашими лозунгами, мы тем более не могли уйти от движения. Мы должны были вмешаться, как регулятор, как партия сдерживающая, чтобы охранить движение от возможных осложнений».

В этом выступлении Сталин показывал динамику революционного процесса 1917 года, обращая внимание на быстро сменявшие друг друга периоды. Говоря о свержении самодержавия, Сталин заявлял: «В результате первого кризиса власть помещичья уступила место власти буржуазии, поддержанной Советами, представляющими интересы пролетариата и мелкой буржуазии». Давая оценку итогам апрельских событий 1917 года, Сталин сказал: «Второй кризис разрешился в пользу Советов, путём вступления в буржуазное правительство социалистов от Советов. При третьем июльском кризисе, – подчеркивал Сталин, – солдаты и рабочие открыто поставили вопрос о взятии власти трудящимися – мелкобуржуазной и пролетарской демократией, с устранением из правительства всех капиталистических элементов».

Руководя проведением в подполье VI съезда большевистской партии, Сталин на основе анализа истории развития революции в России сделал оправдавшийся прогноз: «Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму». Отвечая на возражения будущего троцкиста Е. Преображенского, Сталин сказал: «Существует марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего».

В течение 1917 года Ленин внимательно изучал динамику революционного процесса, определяя его дальнейший ход и действия большевистской партии. Одновременно Ленин не раз обращал внимание на ошибки, допущенные партией в ходе этих бурных месяцев. В сентябре 1917 года Ленин пришел к выводу о возможности решительных действий по мере нарастания революционной ситуации. В своем письме Центральному комитету партии «Марксизм и восстание» от 13–14 сентября Ленин обращался к принципиальным марксистским положениям о восстании. Чтобы доказать их актуальность для текущего момента в России, Ленин предлагал «употребить метод сравнения и сопоставить 3–4 июля с сентябрьскими днями». Ленин убедительно доказывал, что ситуация за пару месяцев резко изменилась: «Не было еще за нами класса, являющегося авангардом революции. Не было еще большинства у нас среди рабочих и солдат столиц. Теперь оно есть в обоих Советах, оно создано только историей июля и августа, опытом расправы с большевиками и опытом корниловщины».

Верная ориентация в историческом времени позволила Ленина точно выбрать 25 октября 1917 года для решительного выступления против Временного правительства. В своем письме членам ЦК, написанном «вечером 24-го», он требовал: «Нельзя ждать!! Можно потерять всё!..

Ни в коем случае не оставлять власти в руках Керенского и его компании до 25-го… Промедление в выступлении смерти подобно». В этом письме Ленин обращался к истории прошлого и смотрел на текущие события из будущего, когда они станут историей. Он писал: «Это доказала история всех революций… История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять все».

Победа Октябрьской революции не была куплена германскими деньгами, а стала следствием многих решений, разработанных Лениным и воплощенных в действие членами партии. Эти решения опирались на опыт мирового революционного движения и в то же время отражали анализ событий 1917 года.

После победы Октябрьской революции социально-политические процессы в Советской России постоянно подвергались историческому анализу Ленина. Переход от мирной жизни к началу Гражданской вой-ны, изменения в отношениях с крестьянством на каждом этапе этой войны, победа в войне и возвращение к мирному строительству сопровождались указаниями на изменения в исторических условиях и необходимость очередной смены политической тактики. В 1925 году Сталин подчеркивал неоднократные смены Лениным политических лозунгов в отношении крестьянства в зависимости от смен исторического периода: «Один – во время буржуазной революции, другой – во время Октябрьской революции и третий – после укрепления советской власти. Кто думает эти три лозунга заменить каким-нибудь одним общим, тот допускает грубейшую ошибку».

На основе ленинского анализа перемен в положении страны был разработан переход к новой экономической политике, был создан первый в мировой истории план развития страны – ГОЭЛРО.

Порой сомневаясь в правоте некоторых предложений Ленина, Сталин всецело поддерживал его обоснованные прогнозы и активно участвовал в осуществлении ленинского курса на социалистическую революцию. При исполнении новых государственных обязанностей и в ходе руководства рядом военных операций в годы Гражданской войны Сталин постоянно полагался на марксистский анализ происходивших событий, рассматривая их как процесс развития с последовательно сменявшимися периодами в зависимости от перемен в расстановке движущих сил.

Сразу после завершения Гражданской войны Сталин подверг историческому анализу ее ход. Выступая с докладом на торжественном заседании Бакинского Совета 6 ноября 1920 года по случаю третьей годовщины Октябрьской революции, Сталин выделил три периода Гражданской войны в зависимости от расстановки сил на международной арене. «Первый период, – по словам Сталина, – начался со дня установления Советской власти в России и продолжался до разгрома германского империализма. В этот период империалисты Запада, обе коалиции – английская и германская, вцепившись друг в друга, не замечали советской России, им было, так сказать, не до неё. Второй период – период от разгрома германского империализма и начала германской революции до момента широкого наступления Деникина на Россию, когда он стоял у ворот Тулы. Этот период отличается с точки зрения международного положения России тем, что Антанта – англо-французская коалиция, – разгромив Германию, направила все свои свободные силы против Советской России. Это тот период, когда нам угрожали – оказавшимся впоследствии мифическим – союзом 14 государств. Третий период – это тот, который мы теперь переживаем, когда нас не только замечают, как социалистическую державу, не только признают фактически, но и побаиваются».

Сталин не ограничился историческим анализом Гражданской войны, но и постарался осмыслить ее уроки для дальнейшей политической деятельности Коммунистической партии. В своей статье «К вопросу о стратегии и тактике» Сталин сравнивал выбор РСДРП политического курса в первые годы своего существования с выбором направления главного удара по войскам Деникина. Он иллюстрировал положение о тактическом успехе в политике напоминанием о том, как «успехи нашей кавалерии под Воронежем и пехоты под Орлом создали обстановку, благоприятную для удара под Ростовым». Он доказывал гибельность для кампании тактического успеха, если он не соответствует стратегическим возможностям, указав на увлечение Деникиным прорывом к Москве осенью 1919 года и попытку Красной Армии решить «непосильную задачу прорыва в Европу через Варшаву».

Останавливаясь же на «формах организации», Сталин замечал: «Задача военного искусства состоит в том, чтобы обеспечить за собой все роды войск, довести их до совершенства и умело сочетать их действия. То же самое можно сказать о формах организации в политической области. Здесь, так же как и в военной области, формы организации приспособляются к формам борьбы». Говоря о значении лозунга и директив, Сталин писал: «Удачно формулированные решения, отражающие цели войны или отдельного сражения, популярные в войсках, имеют иногда решающее значение на фронте, как средство вдохновить армию к действию, поддержать дух и пр. Соответствующие приказы, лозунги или воззвания к войскам имеют для всего хода войны столь же важное значение, как первоклассная тяжелая артиллерия или первоклассные быстроходные танки. Еще большее значение имеют лозунги в политической области, где приходится иметь дело с десятками и сотнями миллионов населения с их разнообразными требованиями и потребностями».

На основе опыта Гражданской войны Сталин сумел выработать ряд положений о политической стратегии и тактике, которые затем вошли в его работу «Об основах ленинизма»: сосредоточение главных сил в решающий момент на наиболее уязвимом для противника пункте; выбор момента решающего удара; неуклонное проведение уже принятого курса через все и всякие затруднения; маневрирование резервами, «рассчитанное на правильное отступление, когда враг силен, когда отступление неизбежно»; выдвижение на первый план тех именно форм борьбы и организации, которые более всего соответствуют конкретной обстановке; «нахождение в каждый данный момент того особого звена в цепи процессов, ухватившись за которое можно будет удержать всю цепь и подготовить условия для достижения стратегического успеха».

В отличие от Сталина его оппоненты плохо знали российскую дейст-вительность и рабочее движение России, так как значительную часть предреволюционных лет провели за рубежом. Они лишь пытались подогнать события в России под примеры прежних революций в Европе. При этом они игнорировали то обстоятельство, что те революции были буржуазными, а Октябрьская была первой в мире антибуржуазной, социалистической революцией. Так, в своем выступлении 1 августа 1927 года на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) Троцкий, говоря о современных событиях в СССР, прибег к аналогиям с событиями «Великой французской революции». Обвиняя Сталина и других руководителей партии в «перерождении», Троцкий назвал их «термидорианцами» и сказал: «французские якобинцы – тогдашние большевики». По сути, Троцкий видел в Октябрьской революции повторение французской буржуазной революции.

К тому же буржуазные политические партии и их лидеры постоянно служили Троцкому образцами, которые он навязывал Коммунистической партии. В том же 1927 году Троцкий расхваливал действия премьера буржуазной Франции Ж. Клемансо в годы Первой мировой войны и видел в них пример для подражания.

Искаженные представления о прошлом страны не позволяли Троцкому верно ориентироваться в настоящем и будущем. Механистически перенося события буржуазной революции во Франции на Россию, Троцкий в своей последней крупной книге «Преданная революция», написанной в 1936 году, обещал «бонапартистскую контрреволюцию» вследствие поражений Красной Армии в ходе неминуемой вой-ны с капиталистическими странами. Не исключал Троцкий и восстания советской молодежи против «сталинского режима». Все эти прогнозы Троцкого оказались несостоятельными. Порочная ориентация Троцкого в прошлом порождала грубые ошибки в оценке будущего.

В то же время, не умея и не желая применять марксистский метод к рассмотрению российской действительности, вожди оппозиции сбивались на немарксистские утопические схемы, которые не были основаны на научном анализе. Так весной 1920 года Троцкий не исключал «возможности, что мы перейдем к более или менее разитому социалистическому хозяйству в течение 3–4—5 лет». Он рассуждал о том времени, когда «колеса промышленности и сельского хозяйства будут вертеться, повинуясь электрической кнопке в руках ЦК нашей партии», и превращении всего сельского хозяйства «в одну пшеничную ферму, руководимую одним центром».

Ему вторил Бухарин, который в своем докладе о работе Коминтерна, неожиданно сбивался на фантазии об аэропланах, которые «управляются из любого кабинета». Вожди оппозиции исходили из того, что эти фантастические задачи могут быть решены благодаря скорой мировой революции или хотя бы после революции в Германии. Считалось, что после революции германская промышленность, германские инженеры, техники и квалифицированные рабочие помогут превратить Россию в передовую страну мира.

Следует заметить, что в 1917 году многие члены партии, включая Ленина, считали, что революционные выступления пролетариата в Европе – дело ближайших дней. Однако уже в разгар полемики по Брестскому договору в марте 1918 года Ленин в своем выступлении на VII съезде партии так отвечал Бухарину: «Да, мы увидим международную мировую революцию, но пока это очень хорошая сказка, очень красивая сказка – я вполне понимаю, что детям свойственно любить красивые сказки. Но я спрашиваю: серьезному революционеру свойственно ли верить сказкам?»

О том, что Бухарин продолжал верить в эти сказки, свидетельствует его внеочередное выступление на IХ съезде (1920), в котором он, ссылаясь на сообщение по радио, объявил о победе революции в Германии. После этого выступления съезд направил приветственную телеграмму «германскому пролетариату», поздравляя его с революцией. Через некоторое время выяснилось, что радиосообщение было ошибочным.

Хотя Бухарин, в отличие от Троцкого, Зиновьева и Каменева, говорил о строительстве социализма в России, он не верил в возможность его построения без помощи извне. Как Троцкий, Зиновьев, Каменев и другие, Бухарин провел большую часть предреволюционных лет за границей и был тесно связан с международным революционным движением. Под влиянием этого своего жизненного опыта, а также вследствие того, что, по словам Ленина, «он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики», Бухарин недооценивал возможности народов СССР и ждал мировой революции. В своем выступлении в январе 1928 года Бухарин провозглашал: «Мы ясно видим, какие громадные всемирно-исторические перспективы раскрываются перед нами. Земля дрожит уже отдаленными гулами великих революций, которые превзойдут по своему размаху даже то, что мы пережили и перечувствовали». Пока же, считал Бухарин, «мы медленной дорогой пойдем себе помаленечку вперед, таща за собой крестьянскую телегу». Поэтому движение страны вперед должно было занять долгие годы.

Бухарин был не одинок в своих грезах о скорой мировой революции. В нее верили многие и даже удивлялись, почему она задержалась. Отражая эти настроения, «Правда» в 1919 году опубликовала очередное ошибочное сообщение о революции в Швейцарии под заголовком «Давно пора!».

Даже Ленин вскоре поверил в возможность революции в Европе по мере продвижения Красной Армии в Польшу летом 1920 года. 23 июля 1920 года Ленин телеграфировал Сталину на фронт: «Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, также Чехию и Румынию».

Однако поражение Красной Армии в Польше в августе 1920 года, а также поражения революций в 1919 году в Венгрии, Баварии, Словакии показали, что время мировой революции еще не настало. Констатируя реальное положение на международной арене, в своем выступлении в начале 1921 года на Х съезде РКП(б) Л.Б. Каменев говорил: «Наши предположения о быстрой помощи, которая могла бы прийти к нам из Западной Европы в виде мировой революции, по крайней мере, в одной или двух капиталистических странах, не осуществляются с той быстротой, которая была бы желательна и которая чрезвычайно быстро облегчила бы нашу задачу». Было очевидно, что желание мировой революции оставалось для советских руководителей неисполнимой мечтой.