Опасный лаборант

Пришвартованная на дальнем конце пирса посудина с надписью «Sea fox» уныло тёрлась кранцами о стенку. Давно не крашеная, она походила на сказочную лису, пойманную в курятнике и как следует потрёпанную крестьянами. Привыкший к реалиям Северного морского пароходства Казаков аж присвистнул, когда узрел, что будет на ближайшее время их вторым домом.

На яхте играла музыка, воняло топливным этанолом, тарахтел электрогенератор. Когда да Силва затопал по сходням, с рундука кокпита[2 - Кокпит – открытое помещение на корме яхты.] поднялся белобрысый мужичок с узкой крысиной мордочкой. Поприветствовал капитана и нахально уставился на незнакомцев. На мужичке была засаленная белая футболка с жёлтыми разводами естественного происхождения, возможно, даже органического. Кремовые с бурыми полосами на самых пачкающихся местах джинсы затрудняли возможность установить, фабричный это окрас или благоприобретённый. Под ногами мужичка стояла кастрюлька, рядом на газете была разложена рыба, шкерочный нож, потроха и головы.

Жозе да Силва по-хозяйски огляделся, упёр руки в бока и гаркнул:

– Ка?ка!

– Удивительно точен в определениях, – негромко сказал за спиной Дениса Смольский.

– Ка?ка! – проорал капитан, то ли бранясь, то ли командуя.

Под палубой рубки произошло какое-то движение. Из форлюка высунулась взъерошенная голова.

– Иди сюда, – распорядился Жозе на английском, по пути к причалу выяснив, что другого языка пассажиры не понимают. – Прошу на борт, – пригласил он учёных.

Казаков первым взошёл по сходням, элегантно подал руку Арине, которая вряд ли нуждалась в знаках внимания, но из деликатности приняла. Перед этим она решительно метнула сигарету щелчком пальцев. Горящий окурок пролетел над кормой, описал в воздухе дымную дугу и исчез в акватории порта. Грязный мужичок проводил его своим крысиным жалом и с интересом пробежался взглядом по фигуре Рощиной. Денис пропустил Смольского и двинулся замыкающим, буровя глазами мужичка. В памяти почему-то всплыл трущобный коротышка, которому давеча по старой привычке умело пробил фанеру. Взгляды встретились. Нахальство на лице мужичка быстро сменилось растерянностью, он отшагнул, сел обратно на рундук и уставился в слани, словно рыба на газете потребовала немедленного к себе внимания.

Мужчина с растрёпанной шевелюрой пружинисто выбрался из люка и, легко ступая босыми ногами по палубе, подошёл к гостям.

– Мой помощник, Карлос да Силва, – представил его капитан.

Мужчины пожали руки. На вид Карлосу было двадцать пять, он здорово походил на капитана. «Брат, наверное», – смекнул Денис, но вдаваться в свою родословную да Силва не стал, а указал на грязного мужичка:

– Это Ганс, наш кок.

– Добро пожаловать на «Морскую лисицу», – сказал Ганс на неплохом английском и поинтересовался у капитана: – На гостей тоже готовить?

– Готовь на всех, – распорядился да Силва и бросил помощнику: – Кака, мы заправились?

Помощник кивнул и сказал что-то на португальском.

– В присутствии гостей говори по-английски, – ответил да Силва. – С нами дама, надо проявить учтивость. Позови Миксера.

– Окей, Жо, – помощнику было всё равно, дама так дама, лишь бы платили.

Он метнулся в каюту и привёл заспанного рыжего малого, похожего на бультерьера. Маленькие красноватые глазки, будто лишённые ресниц, равнодушно скользнули по пассажирам. Даже Арина оставила его безучастным.

– Это матрос Миксер, – представил его капитан. – А это русские учёные, – разъяснил он персонально Миксеру. – Они из России. Пойдут с нами ловить на Селваженш и дальше куда пожелают. Это их начальник, – указал он на Арину. – Она ими командует. Слушайся её. К остальным проявляй почтение. А теперь ступай с этими господами, помоги грузиться.

Рыжий провёл ладонью по коротко стриженной башке и потопал по сходням на берег.

– Миксер неразговорчив, но исполнителен, – сообщил капитан. На борту он заметно подобрел. Слегка покачивающаяся палуба казалась ему и надёжнее, и привычнее земли. – У меня в команде пять человек вместе со мной. Спальных мест девять, ещё два можно сделать в форпике[3 - Форпик – помещение в носовой части судна.], если понадобится. Пойдёмте, я покажу ваши каюты.

Внутри «Морская лисица» выглядела комфортабельнее, чем можно было представить с берега. Стены были отделаны шпоном настоящего красного дерева, а мебель сохранила следы лакировки. На корме была пара двухместных кают для пассажиров, тесных, как гробы. Одну заняли Арина с Казаковым, Муромцев и Смольский разместились напротив. Учёным на яхте оказались предоставлены самые благоприятные условия для продуктивной деятельности в море. Форпик был переоборудован во что-то типа лаборатории камеральной обработки материала в полевых условиях. Его здорово ободрали, обшили пластиком, на рундук настелили лист оцинкованной жести с бортиками, чтобы потрошить отмытую добычу и раскладывать по контейнерам. Носовую часть от середины судна отделял узкий проход, образованный крошечной капитанской каютой и закрытым дверью гальюном. В нём помещался прокачной унитаз, умывальник, а вместо душевой кабинки рачительные португальцы соорудили рундук. В кают-компании находились: камбуз, штурманский уголок, одна двухярусная и пара одноместных коек команды, холодильник и небольшая морозильная камера для хранения морских трофеев. Агент не соврал, заверяя, что «Морская лисица» обустроена для сбора инопланетной живности. Крейсерскую яхту превратили в рабочую посудину. Арина не сомневалась, что капитан при случае не брезгует контрабандой, и утвердилась во мнении, что с ним всегда можно договориться, если понадобится провезти в обход таможни редкий экземпляр внеземного организма.

Карлос отправился в город собирать экипаж. Пока учёные размещались, стали подтягиваться матросы. Капитан обещал отчалить к вечеру. Начинал задувать норд-вест, грех было не воспользоваться хорошей погодой. Арина повеселела. Только у Дениса на сердце скребли кошки. Ему не нравилась команда, поднимавшиеся на борт моряки выглядели подозрительнее оборванцев из трущоб, и росла подспудная тревога. Ожидания нехорошего, вопреки надеждам, не унимались и, наконец, сбылись.

– Полицейская проверка, – капитан да Силва заглянул в каюты гостей, встретился глазами с присевшим возле открытого рундука Денисом. – Вас просят выйти на палубу и предъявить документы.

Денис, не чуя под собой ног, выбрался в кокпит, где столпились коллеги. Усатый офицер изучал на экране планшета их паспорта. Возле машины на пирсе переминался скучающий полицейский.

Для безобидного южного городка такое проявление бдительности выглядело странно. Не таможенники рылись в грузе пришедшего из рейса судна и не пограничники изучали документы уходящих в море иностранцев, а самая обычная патрульно-постовая служба, к форме которой Муромцев пригляделся в Лиссабоне, трясла учёных. С таможенными бумагами всё было в порядке. Экспедиционное имущество проверили при въезде в Португалию, но оно совершенно не интересовало полицию. Её интересовали пассажиры «Морской лисицы».

«Кто-то настучал, – всполошился лаборант. – Но кто и что? Мог начальник порта донести, ему по должности положено, или…»

Это самое «или» вызывало особенную тревогу.

«Быть такого не может», – убеждал себя Муромцев. Здравый смысл подсказывал, что опознать в нём российского гражданина, поселившегося в гостинице и рано утром уехавшего из столицы, в трущобах было некому. И даже если опознали, задержание проводится не так. В руках у офицера полиции не было распечатки фоторобота или композиционного портрета подозреваемого на экране планшета.

Однако офицер присмотрелся к смущённому и взволнованному иностранцу, самому последнему из вышедших на проверку и самому молодому, небрежно пролистал бумажный паспорт и, даже не считав на сканере биометрию, положил в карман. Он что-то сказал капитану.

– Какие вопросы? – нахмурилась Арина.

– Ему придётся проехать в полицейский участок, – перевёл да Силва.

Глава 4

Человеку за границей весело не всегда, особенно командированному. Если ты приехал не в качестве туриста и у тебя начались проблемы, выдворением из страны они не закончатся. Осложнения в выполнении служебной задачи, а то и полный её срыв обязательно скажутся по месту работы, и последствия по возвращении домой могут быть самыми затяжными и неприятными. Однако, если на тебе висит убийство, о депортации можно только мечтать. Увольнение из института с плохой характеристикой, которая, несомненно, затруднит поступление на биофак Университета в следующем году, казалось Денису почти спасением по сравнению с перспективой встретить этот самый год и много следующих в португальской тюрьме.

Наручников не надели, но в участок привезли на заднем сиденье, отделённом от водителя решёткой. Внутренних ручек на дверях не было.

Что делать? Кого звать на помощь? «Я хочу российского консула! – вертелся в голове скабрезный анекдот. – О, месье знает толк в извращениях».

Анекдот по сути был верен. Наслушавшись Арины, Муромцев счёл обращение к родному дипкорпусу полноценным извращением наподобие мазохизма. Суровые русские дипломаты высоко ценили духовную крепость соотечественников и их способность к выживанию, а потому никогда не помогали. Или просто ленились и мало интересовались судьбой земляков. Они могли передать нашкодившего туриста в руки местного правосудия, но укрыть его на территории посольства, чтобы по внутренним каналам решить вопрос с туземными властями и судить провинившегося в России, не позволяла особенная гордость. Таким образом, самым разумным выходом для попавшего в беду гражданина РФ было целиком полагаться на свои силы.

Раньше о таких беднягах Денис только читал в интернете. Ему в голову прийти не могло, что он сам окажется русо туристо из тревел-боевика «Бриллиантовая рука наносит ответный удар». Переступить грань закона оказалось не просто легко, а совершенно незаметно. Только вышел погулять в чужой город и вот уже стоишь с окровавленным ножом, а у твоих ног корчится абориген. Газеты врали про беспрецедентную российскую преступность. Никакой пролетарский микрорайон Петербурга в летний вечер не мог сравниться с Лиссабоном, где туриста средь бела дня пытались ограбить, а потом зарезать на глазах прохожих.

Могло ли это служить оправданием?

В полицейской машине Денис сделал однозначный для себя вывод: «Нет!»

Он знал – за преступлением обязательно последует наказание, но не думал, что так быстро.

В участке задержанного не стали томить в клетке при дежурной части. Доставивший его офицер переговорил с полицейским клерком, тот позвонил по местному телефону, забрал паспорт и отвёл Дениса в кабинет на втором этаже.

«Без протокола, вообще никак не оформили, – удивился Муромцев пугающей незатейливости португальских порядков. – Завели в мусарню, и я бесследно исчез».

В дежурной части у него не отсканировали ладони, не отобрали ни ремня, ни шнурков, даже не заставили вывернуть карманы. Между тем в джинсах лежала наваха. Как лучше незаметно открыть её, порешить дежурного, выпрыгнуть в окно и убежать, Денис начал прикидывать по дороге наверх. Залихватская атмосфера лиссабонских трущоб оказалась заразительнее лёгочной чумы.

Иллюзия развеялась на пороге кабинета. На окнах были решётки.

– Проходите, – сказал по-русски сидевший за столом полицейский и добавил что-то на португальском.

Дежурный завёл Муромцева в заваленную бумагами комнату, вручил полицейскому паспорт и удалился.

– Садитесь, – указал полицейский на стул.

Его костистое лицо, хоть и покрытое загаром, ни в какое сравнение не шло со звериными рожами местных. Муромцев догадался, что перед ним соотечественник. Пускай бывший, но русский. Только что он делает в полиции?