Захват

– Вряд ли, – возразил губернатор, напустив на чело крайне озабоченный вид, с тем как приближался к столу – и, подмигнув продолжал: – В Московию направлен гонец, как знаете не хуже меня, – молвил проявив доверительность, как будто вещал не для посторонних ушей: – Только что узнали: гонец все еще сидит в Лавуе! Вот именно: с пакетом правительства, что хуже всего; нарочный застрял, на границе. Приставленный к нему переводчик, выяснилось: перекрещенец. Можете такое представить? Я – нет. Недавно перешел в православие, а был протестантом. Ясно же, что мы отказались от услуг неофита, отступника от веры, предателя по сути вещей, нового – взамен – воевода округа, увы не нашел. Не хочет заниматься, по-видимому этим… Как быть?

– Неслыханно! – вскричал Таббельсверкеринг: – Крестили – насильно?

– Вряд ли… Да какая вам разница! – вспылив, губернатор: – Нечего встревать в разговор. Нате вам какой отыскался поборник человеческих прав!.. Лучших переводчиков нет, как знаете, – изрек генерал более спокойно, в ходьбе, с шагом в направлении к гостю, – стало быть, с гонцом за рубеж, в русскую столицу – на Волге, будто бы, в Посольский приказ предлагается поехать… да, да: вам, оверсаттаре, Дунаефф.

– Можно бы, – ввернул секретарь.

– Помалкивайте, Ларс… Ну так вот, – Мёрнер – переводчику: – Знайте… Ожидается торг с русскими, о тех, кто сбежал… гм переселился. Вчера, кстати утвердил приговор. Жалобщик наказан, за кляузу; отделался штрафом. Вдруг тот крестьянин, выяснится, все-таки прав? Что это, возникнет вопрос: взяточность, ошибка Фемиды или разбойник с покровителем? бывало, споются. Если это вправду грабеж, как утверждал потерпевший – виноват губернатор!.. Не смейтесь, господин секретарь. Вдруг кто-нибудь в державном верху, придворные, да мало ли кто, завистники об этом узнают? Столичные замашки борцов за собственный успех при дворе, общества людей укоронных, выразимся эдак известны: тут же, за подножкой – толчок… Зря конфирмовал приговор! Чуть поторопился, ну да. То же, разумеется: штад: помельче, но и здесь, у Невы достаточно таких мастеров; завистники – порода людей, – приговорил резидент, прохаживаясь подле ковра, – то есть недовольных имуществом и властью, которых требуют все больше и больше, корыстолюбивых умеренно, – изрек генерал с полуоборотом к почившему в боях королю[27 - Король-полководец, павший в сражении под Лютценом (1632) Густав II Адольф, предшественник Христины II.], под коим восседал Таббельсверкеринг, – а честных купцов, порядочных все меньше и меньше, город переполнен лазутчиками вашей Москвы, как знаете об этом прекрасно сами, господин оверсаттаре, кишит на торгу правозащитниками всяких мастей, как, скажем резиденс тараканами, – а тут, вам – свои, судьи подложили свинью.

– Подкупленные вашею милостью? – ввернул секретарь в сторону того, кто внимал гневному, на вид генералу. – Предатели!

– Не так… Не совсем. Перебежчики. Ну да, в королевство. Именно… И были, и будут… Несколько таких перешло, чем-то недовольных людей – грамотные, в общем; писцы… Ларс! Дома отсыпайтесь, не тут. Дайте-ка сюда, – резидент, в мертвой тишине, помолчав: – Дело, разумеется. Здесь?

– Как же; приготовил, – клеврет. – Извольте получить, – Таббельсверкеринг, немедленно встав;

С тем во одночасье, как встал, поглядывая в сторону полок, третьему сказалось, в дожде, снова припустившем судилище: «Базар, балаган… срам! Воистину, – подумал русак; – это называется суд? Ладилось не в пользу, но вдруг старший, председатель собрания и два по бокам судьи, молодые на вид разом, как один захворали, дружно, разойдясь по домам, вызвали каких-то иных… Чудом оправдался; эге ж. Выскочил сухим из воды. Ну, как пересмотрит, носач?»

– Тут вам не тюрьма, переводчик, – выцедил, вручив секретарь: – каторгою пахнет… галеры.

– Самое меньшее. Итак? Или поезжайте один, коли неохота с гонцом. Правда что: узнают – пропал; вздернут, за былые грешки. Цель? Гм. Следовало б раньше сказать. Разведаете где обитают беглецы за рубеж. Главное: пройти города Тверь, Тихвин, Новгород-Великий, желательно.

– И, также Москву.

Нет… Лучше за Онежское озеро. Единственной целью будут поименные списки. Нужен двусторонний реестр. Для переговоров; для торга. Выведайте, скажем хоть так где они осели, сбежав. Каждая персона – риксдалер. Земский переводчик – гроши… Ларс? как? Благодарю за подсказку; и по деревням походить; безопаснее, – добавил тишком, еле уловимо на слух.

Стрелка, поломавшись для виду, хмурый как осенняя туча обликом идти согласился; «Эх бы увидал побратим: так дерзать!.. В денежники! Ну и дела, – вскользь проговорилось в душе. – Справимся пожалуй; а то».

Выслушав ответную речь Дунаева клеврет улыбнулся; «Честно, по-людски сговорились: просто и легко и по-нашему», – отметил помощник – а его господин, прохаживаясь подле окна, за коим проглядывало солнце деловито изрек: – Чтоб добрые наши разговоры не кончились подобно дождю, ничем, – проговорил для ушей толковника, с оглядкой назад, в сторону девиц на лугу, красивших настенный ковер: – милости прошу повторить сказанное в письменном виде… грамотный. Бумагу на стол! чистую. Закончилась? Гм. Шутите по-моему, Ларс; лишнее. Прошу изложить, херре оверсаттаре волю. Присаживайтесь… Чью ж еще? – вашу, – пояснил резидент. – Я не принуждаю писать. Лучше на родном языке – вот вам недурной образец, – молвил, подступая к столу: – Се аз… и прочее. Понятно сказал? Подвиньтесь, господин секретарь.

Стрелка пишет;

Кончил.

– Дайте-ка. – Присыпав песком рукопись клеврет изошел, скрылся на какой-то часец;

Приглашают переводчика – свеина, – отметил русак; «Аррениус? – мелькнуло в мозгу: – выздоровел? Отт чудеса!..»

Некто неизвестный письмо, – виделось Матвею проверил;

Послухи;

Толковник ушел; приложив руки, оба доброхоты – свидетели отправились вон.

– Всё, – проговорил губернатор. – Впишите в протокол совещания, – изрек генерал издали: – как только вернется – позже – предоставить ему, в ратуше, но можно и тут, херре секретарь, в резиденс более доходное место. – Выговорив, с тем приумолк, деланно, с натугою крякнул, привлекая внимание помощника и, несколько раз кашлянув, незримо для Стрелки пошевелил у вытянутых трубочкой губ, видел собеседник перстом.

– Как скажете, мин херре, – подручный, в сторону стенного ковра: – Сделано; уже записал.

– То-то же. Хвалю, молодцом.

– Деньги? – переводчику, Ларс – молвил, перебив толмача: – Денежки потом, господин; по предоставлении списков. Каждая персона – риксдалер. Мало ли? – напомнил клеврет, с легкой укоризною, вскользь. – Выплатим. А как же еще? Торг – по-человечески, честный. Делом занимается Верх, то есть государственный канцлер, правая рука херскаринны… граф… Аксель… Оксеншерна. Вперед! – (Fram, – проговорил Таббельсверкеринг, понятная вещь – молвя на родном языке). – С Богом, – произнес под конец: – Коли не случится нежданного чего-нибудь, там… где-нибудь – в кармане успех.

30

Кончилось!.. Почти, не совсем. Дождь кончился – и только. Светлынь, – думал между тем губернатор, медленно-премедленно двигаясь чуть-чуть в стороне, около стенного ковра: – Овцы побелели, в кустах, выше мрачноватого замка, – походя отметил, – поярче – латник, на двуглавом коне. Странно!.. да не так, чтобы очень. Кажется, едва ли не все видимое в жизни – двойное. Стало быть, двуличие в нас, людях – единичный пример двойственности; ложь не порок. Что же из того, что двуличны? Правильно устроил Господь. Всяческого рода обман – средство неустанно идущей в нашем государстве борьбы за первенство, не в том, так в другом. Не было бы розни в борцах за лучшее – и не было б жизни, рвения все дальше вперед – развития, словечком жены. Кто скажет, что не надо стремиться к лучшему? Отдельный вопрос; медленнее надо идти; дабы, – промелькнуло в душе склонного впадать в размышления о будущем Карла, – в ходе оголтелой борьбы за самое большое и лучшее на полном скаку в рай где-то впереди не взорваться… брюхо переполнил – конец… Более приличный пример: общемировая резня.

То, что происходит в приемной, двойственное… лучше сказать: двойное, или даже тройное, в некотором роде – находка для неудачников… не так, не совсем; правильно: не очень счастливых. Марта все не едет, не едет, женушка в заморскую глушь. Все-таки, хоть что-то – спектакль. Насильники, что тот, что другой, невольные, по воле правительства, – с другой стороны, лучшей – получил удовольствие. Таков человек; не может не сражаться, увы!.. слаб. Странно, – рассудил губернатор: – сильные – и, с тем наряду не можем… не дано обойтись, в гонке за все более лучшим, то есть за мечтами без войн.

– Да уж… неборьбы не бывает, – произнес для себя, вслух, под королем секретарь: – Правильно; чем больше, тем лучше. – Мёрнеру: – Всё-всё записал. Дорожные расходы – в риксдалерах?

– Подумаем, Ларс… Ресх'елп? На дорогу? да? – рек, переспросив генерал. – Выдадим в московских рублях. Помните о главном, разведчик: наш долг усерднейше служить херскаринне!.. Тругет тьённа син херскаринна, – повторил губернатор, медленнее, вспомнив столицу и, вообразив на мгновенье призрачный вдали хувудштад представил на коверном лужке рядом с королевой жену.

– Подробности узнаете завтра, – объявил секретарь, вписывая нечто невидимое Карлу и Стрелке, вставшему поодаль. – Пустяк… мелочь, – резиденту, клеврет: – Срок предоставления списков… Именно.

– Хвалю, молодец.

Грохнул далеко-далеко, где-то за стенами один, слышал переводчик, затем – ближе, с небольшою задержкой, не во одночасье другой, раскатистее пушечный выстрел: с моря приближался корабль;

«Опасный, – промелькнуло у Стрелки, – знаемо, видали; а то ж; – бранники явились, военные, тудыт-т твою мать! Русьские суда-корабли плавателей к морю – без пушек… С Волхова, от Ладоги; ну. Всякие; с товаром на Готланд. С пушками – чужие, не наши. Наши… Не наступит ли день… Всякое бывает; а вдруг как-нибудь, потом переменится? – подумал русак: – Не было ни штада, ни Карлы, чтоб ему пропасть, губернатору, ни пушек – и вдруг… то бишь не совсем, – постепенно всякое такое пришло, исподволь, незримо для глаз – к худшему, похоже на то, судя по всему изменилось. Да уж, получается так.

Двоица, скорее всего бранных кораблей, не один. Важно ли? – явилось на ум, – главное: идти к своему. Прочее, помимо деньжат, пенязей – чужая игра; лишнее. Чем больше в краю, Ингрии оружных судов, с пушками, тем выше доход, с полуразоренных крестьян? Не думается. Больше того, что у деревенских осталось нипочем не прибудет. Лучше бы, взамен кораблей подати всеякого рода, лишние поборы скостить. Что проку от военных судов? Брани, переделы земель с помощью оружных, солдат – дело именитых людей. Лучшего, чем есть, небольшого сельщина, увы не получит.

«По-вашему – экскурсор… прогулка, в Руссланд, – услыхал переводчик: – Опасно?» – «Да не так, чтобы очень… по-моему». – «Получит?» – «Не вдруг… Сколько-то. А впрочем, как знать; выяснится позже… Посмотрим. В некоторой степени – наш… мой».

«Наш?? наш? Соббаки!.. делятся. Пол-лучим своё. Как-нибудь; потом… Неужель?»

Все-таки забавная мысль!.. Всё в мире то и дело меняется. Ну да. Погоди! – С этим, обложив про себя матерного бранью наместника толмач приосанился: – Военный корабль? Ну-ка ты подвинься, опасный! В сторону! – озлился экскурсор, и, в сердцах поместив рядом с бастионами крепости русийский фрегат, с пушками на палубе, сник.

«Лёйтнант?» – прозвучало в тиши.

На западном валу Нюеншанца резко – дребезнуло в стекле – выгромился встречный салют;

«3-захватчики!» – подумал русак; если бы Матвей находился в южной стороне городка, он бы, в непосредственной близости, возможно увидел: с тем, во одночасье привратный воин с бердышом, алебардщик – сторож на часах у ворот крепости, за Охтою вздрогнул в ждании ответной пальбы, а неподалёку, в низах верка[28 - Verk (шв.) – укрепление; и то же – насыпь, укрепление: skans, откуда происходит названье крепости – Нюеншанц, у русских корабельщиков: Канцы.] с лепетнувших осин сдернуло воздушной волною несколько багровых листков.

«Чо с-сетовать на долю толковника? Чужой? Да и пусть. Главное: идти к своему… Вот именно: чем больше, тем лучше; правильно сказал секлетарь. Кажинное имя – риксдалер! спробуем. Служить, так служить… Карле? Табельверкину? Шиш… Двойственно, как всё на миру. Этим – заодно, немчуре. Поборемся, по коням, вперед!.. фрам», – определился толмач, слушая о чем говорят главноуправляющий краем и его секретарь.

– Боже, до чего я устал, – произнес, больше для себя одного находившийся по комнате Мёрнер.

«Ясно… Да и как ни устать» – голос прозвучал от стола, за коим восседал Таббельсверкеринг.

Матвей обернулся: «Быть того не может!.. Носач? кто это? – мелькнуло у Стрелки, бросившего взгляд на ковер: – Ни малый, подпевальщик во всем Карле, губернатору края, чтоб ему пропасть, ни король… павший, говорят на войне…

Странно!.. Изрекал губернатор – секлетарь ни гугу, помалкивает. Как понимай?» – Стрелке показалось, на миг: отклик изошел не оттуда, где один на один с бумагами сидел секретарь, но из генеральского рта.

– Нужно бы, наверное гостю, выразимся так, – произнес медленно-премедленно Карл, не договорив до конца: – следует снабдить оверсаттаре, существенно… пас…

В полуотворенную дверь снова заглянул, перебив начатую, было в тиши Карлою, – отметил русак, вслушиваясь в речь, – Олденгрнн.

– Что там происходит?., шумок.