Zero. Удача не бывает случайной

Да, пора приступать к работе, прошло уже два месяца моего пребывания в Аргентине. Слежка местных уже прекратилась, а другим я дорогу ещё не перебегал. Ясно, что любой разведчик оставляет след, даже такой одиночка, как я, который не выходит на реальный контакт, не получает денежные средства, потому как обеспечивал свои операции сам, был на самофинансировании, что в какой-то степени спасало от провалов, если их вообще можно избежать, хотя пока удавалось, но это пока. Да и не было у меня заданий, где требовались большие деньги, хотя, что такое большие – относительно. Мои двести тысяч не были малыми, но и не громадными для меня. Вообще я был миллионер, если учесть всё мое состояние.

Я задумался о странностях судьбы. Нет, если сложить все составляющие моей жизни в ту мозаику, детали которой перемешаны, то можно получить общий рисунок. По тому, как я появился в Аргентине после получения задания. Те, кто давали задания, не знали, где я живу, кто по национальности, а тот, кто закладывал информацию в тайник, и получал её, тоже не знал от кого. Цепочка была замкнута по передаче, но не по реальным встречам. Поэтому, если даже меня взять, то реальных доказательств нет, только догадки по стечению обстоятельств, но и в этом случае узнать на кого я работаю не возможно, если я сам не скажу, а это вряд ли произойдет.

Моё положение всегда было на грани риска. Трудности мои начинались с получения задания, они были неизбежны, и в данном случае вытекали из моёго текущего статуса – журналист, владелец галереи, но никто не может гарантировать мне выполнения задания.

Я выждал день, и отправился в Ботанический сад. Прежде чем там оказаться, я по привычке проверился на наличие «хвоста» и, пропетляв по улицам, приехал к входу. На территории сада я погрузился в атмосферу тишины, где не чувствовалось присутствие мегаполиса, скрытого за кронами крупных деревьев. Пройдя по красным дорожкам, усыпанных мелкими камешками, я вышел к старинному особняку, красного кирпича, где располагалась библиотека ботанической литературы. Позади особняка, я присел на скамейку, в тени большого дерева, напротив ажурной конструкции из стекла и кованого железа – оранжереи для растений.

В торце скамейки, под доской снизу, я нащупал углубление и зажал между пальцами капсулу. Посидев ещё немного, я отправился в обратный путь, предварительно погуляв по дорожкам сада.

Дома извлек из капсулы записку и через сильную лупу расшифровал сообщение. Мне передавались новые адреса для тайников, телефон для связи, пароли. И совсем коротко о задании. Интересовало, есть ли объекты, где присутствуют американцы в том или ином виде. Их интерес. Мне предстояло узнать местную элиту, в которую запустило щупальца ЦРУ.

Но было ещё одно, что несколько обеспокоило меня. Это была информация, о возможном выполнении отдельного задания. Но именно это задание могло привести к печальным последствиям, даже к моёму провалу, чего так долго удавалось избежать. Мог ли я проигнорировать задание? Мог, конечно, меня трудно найти. Я не сообщал, где живу, и не имел контактов с другими агентами. Но о необходимости выполнения этого задания мне сообщат дополнительно.

Записку я сжег, пепел смыл, капсулу сломал, а её части, потом выбросил в разных местах на другой день.

Спокойное время закончилось, относительно спокойное, За это время я побывал на разных пресс-конференциях, написал несколько заметок, статей. Их принимали, как и ту первую, что перепечатали в одной из центральных газет Аргентины. Тогда мне Андре сказал: – Теперь ты знаменит.

– Я к этому не стремился, просто выполнял свою работу, – я не хотел быть на виду, но иначе в данной обстановке было нельзя.

Я намечал план действий. Выход на элиту мне мог обеспечить Густаво Саборидо – уважаемый аргентинский искусствовед, рекомендацию к которому мне дал Мишель Рено. Все богатые люди любят себя окружать произведениями искусства, а, следовательно, через него можно было завести с ними знакомство.

Вечером этого же дня я позвонил Густаво, и он предложил встретиться в субботу в галерее универмага Galeria Pacifica, поинтересовавшись, знаю ли я где это, и, получив утвердительный ответ, назначил время.

Мало, кто из местных знал, что на третьем этаже данного универмага находилась галерея, но вход туда был несколько запутан.

До встречи с Саборидо, произошло ещё одно событие, которое повлияло на дальнейшее развитие событий.

В четверг была пресс-конференция, одного из членов правительства. Я обычно не задавал вопросов, стараясь оставаться в тени, не привлекая к себе внимания, насколько это было возможно. Если что представляло для меня интерес, то я свои мысли высказывал коллегам, как бы, между прочим, ещё до начала конференции. Так по крупицам я собирал информацию. Я был аккредитован во всех учреждениях Аргентины, и моё присутствие там было законным.

Во время конференции, один из журналистов, которого я на тот момент не знал, спросил:

– А что вы скажете по поводу военных баз и прочих не понятных объектов в «зоне трех границ».

Я знал, что «зоной трех границ» называли место границ Аргентина – Бразилия – Парагвай.

– Я думаю, что данный вопрос лучше адресовать СИДЕ (SIDE), управлению внутренней разведки (отвечает за сбор информации). Это их компетенция, я же курирую западно-восточные провинции, – поведал чиновник.

– Вот потому и спрашиваю.

– Если у вас есть конкретная информация, а не слухи, то я готов её передать в соответствующую службу, если конечно ваш вопрос не вызван спровоцировать меня, и что вы не являетесь их сотрудником.

Я спросил Андре: – Кто этот журналист?

– Мартин, он как раз из того района. Возможно, что-то знает.

На конференциях я пытался понять общий настрой, а не уклончивые ответы отвечающих. После пресс-конференции, все разошлись готовить материалы для своих редакций, но предварительно договорились встретиться вечером в кафе.

Меня заинтересовал Мартин. Вопросы, подобного типа, у журналистов не возникают на пустом месте, они всегда базируются либо на информации, либо на слухах, которые при их работе, пропускать мимо, было нельзя, как и мне при своей.

Вечером, в кафе, нас собралось человек десять, в том числе и Мартин. В процессе разговора я спросил его, наклонившись:

– Твой вопрос относительно баз, подтвержден, чем либо?

Он мельком окинул меня взором: – Ходят слухи. Общался с местными. Видели людей в военной форме, но не нашей.

– Но ты спросил про американцев?

– Никто не видел явных янки, но те, которых видели, отличались от местного населения, говорили по-английски, да и раньше шли разговоры о разрешении открытия им базы. Да об этом многие знают, но не хотят говорить.

– Ты же рассчитывал на прямой ответ.

– Нет. На такой вопрос никто не даст прямого ответа. Хотел посмотреть на реакцию.

– И как?

– Ожидаемо, но в том, что они есть, не сомневаюсь.

– Проверить не пытался?

– Если честно, то я побаиваюсь. Места там глухие, всякое может случиться. Там и контрабандисты пошаливают.

– Чем промышляют?

– Алмазами.

– А где конкретно?

Он внимательно посмотрел на меня, но, не задавая вопросов, сказал, что в провинции Мисьонес, а точнее в районе Сан-Педро, это возможно.

– А тебе это зачем?

– Интересный материал.

– Прежде, чем залезать в это, подумай, – сказал он, – но конкретнее только местные расскажут.

– Я подумаю. Иногда хочется щелкнуть по носу.

– Чтобы получить потом удар, о которого не оправится, или пулю, – резюмировал он. – А так если хочешь пощекотать себе нервы, обращайся, подскажу, но без ссылок на меня.

Больше я к этому разговору, в этот вечер, не возвращался, и мы включились в общую тематику: футбол, женщины и политика.

– Жан, – обратился ко мне журналист американской газеты, – а ты заметил, какие здесь женщины?

Этот американский журналист держался в тени, особо не вступал в разговоры и был не заметен, как старая дева на банкете у знаменитости. Он чаще всего сидел и улыбался, слушая других, изредка подключаясь к разговору. То, что он обратился ко мне, в данном случае было обусловлено тем, что он слышал наш разговор с Мартином, но надо было как-то проявить себя никчемным вопросом.

– Конечно, я же не слепой. Большинство брюнетки, потому как их предки испанцы и итальянцы. Следят за своей внешностью, хорошо одеваются, часто достаточно провокационно. Кожа чистая.

– Да они без депиляции жить не могу, а ещё жалуются, что нельзя загорать без купальников.