Zero. «Тихая» Швейцария

Я замолчал, а Николя внимательно смотрел на меня, а затем изрек, сверкнув улыбкой: – Сам придумал?

– Отчасти. Приходится напускать словесный туман клиентам, чтобы выше, а значит, дороже ценили, да и зачем я тогда нужен? Но вот на то, что могу замечать детали, не жалуюсь. Надо видеть вокруг себя, все детали. Мир так прекрасен, вдруг что упущу.

– Детали, говоришь. Прекрасен, – и он, ехидно прищурившись, спросил: – Сзади тебя, за столиком, сидят две девушки. Они уже сидели, когда ты пришел. Что на них надето?

Я собрался повернуться.

– Не надо, – засмеялся Николя.

– Ладно, – не стал я настаивать. – Брюнетка в черной блузке, легкая темно-синяя куртка, джинсы. Ее подруга – шатенка, в платье, нежно зеленого цвета, и светлой куртке. Что еще?

– А мужчина справа?

– Около ста килограммов, темно-коричневый пиджак, бежевая рубашка. На макушке лысина. Лицо одутловатое, двойной подбородок. Шрамов нет.

– Не плохо. А как насчет дырки на пятке носка?

– Извини, забыл снять с него ботинки.

– Это очень беспечно с твоей стороны, – и мы оба от души засмеялись.

– Ну, что? Я прав, ты очень наблюдателен, потому что тебе это необходимо. Потому ты и профи.

«Конечно, профи, – подумал я про себя. – А как иначе?» Как только я извлек информацию из тайника, я стал более осторожен, и нужно было быть начеку, наблюдать за всем, что вокруг меня. Неожиданности на то и неожиданности, что приходят, не спросив разрешения.

– Да ерунда все это, – поделился я. – Любое произведение искусства, надо чувствовать. Я лишь могу обратить внимание на детали. Каждый художник, скульптор, когда творит, вкладывает свои мысли, а какие не известно, да и не надо мне. Не надо искать в искусстве рациональное, разумное. Надо чувствовать и все.

– «Разум ищет, сердце находит», говорила Жорж Санд, – процитировал Николя известную французскую писательницу.

– Это лирика. Я что предложил встретиться. Я уезжаю в Швейцарию. Так, побродить. Посчитал нужным сообщить об этом тебе, чтобы ты не расстраивался о моем исчезновении.

– Один?

– У тебя есть кто на примете для компании?

– Откуда. А вот твое одиночество напоминает мне отчаяние пьяницы, который любит компанию, но вот уже достаточно давно никто не наливает в его стакан.

– Я не буду один, – заверил я его, – а ты что не наливаешь?

Николя криво усмехнулся и наполнил наши стаканы: – Кто бы сомневался. У тебя, я думаю, не бывает неудач в отношениях с женщинами.

– Я бы так не сказал.

– Это я сказал, – мечтательно произнес он. – Да и что такое неудача? Это оборотная сторона удачи, и она дает шанс на успех в следующий раз. Так сказать задержка во времени.

– Пусть, так. Я, когда вернусь, мы обсудим твое желание расширить бизнес, – перевел я разговор на другую тему.

Николя согласился. Солнце уже скрылось за крышами домов, и легкие сумерки окутали улочки Монмартра. Включили световые гирлянды и к царству потока людей, гуляющих по узким улочкам, добавилось царство теней.

Я попрощался с Николя и отправился домой. Как всегда, на улицах Парижа было много людей, которые наслаждались теплым весенним вечером, расположившись в барах и кафе. Уличные фонари уже зажглись; одно за другим озарялись окна, притягивая светом.

Ночь я провел в одиночестве, а потому хорошо выспался, и утро встретил бодрым и голодным. Заглянув в холодильник, решил приготовить себе плотный завтрак. Пожарил помидоры с грибами на оливковом масле, затем взбил три яйца, вылил их на сковородку, добавив сверху тертый пармезан. Я получал удовольствие от своего неспешного занятия – приготовления завтрака. Когда омлет был готов, то сел, на своем большом балконе, в одно из двух кресел, что стояли по обе стороны столика. Передо мной был небольшой дворик, лужайка которого была покрыта ярко зеленой молодой травой. Листья деревьев отливали свежестью, а тишина нарушалась только щебетом птиц, сидевших на деревьях, и глухим шумом, доносившимся с улицы, закрытой от меня домами. После чашки крепкого кофе, я приступил к занятиям: разложил карты и стал изучать их. В Швейцарии я был, но не по заданию, и что-то помнил, но сейчас требовалось все закрепить.

Позже я отправился в город. Исключить себя из обычной действительности я не мог, это было бы подозрительно, поэтому я продолжал встречаться, когда приглашали, но вечерами сидел за бумагами.

Бывая в офисах, на улицах, я обострил свои чувства, тренировал зрение, стараясь заметить разные несоответствия. На слежку специально не проверялся, считая, что это сейчас без надобности, так как нельзя быть таким мнительным, так и с ума можно сойти, но и присматривал вокруг, тренируя память, проверяя навыки, полученные ранее и собственный опыт. Например, находясь в лифте любого здания, обращал внимание на вошедших. Я знал по своему опыту, что люди, обычные люди, следуют закрепленными в них правилами, и они закреплены у них в подсознании. Они следуют неким шаблонам поведения, неким моделям, и любой, кто делает это усердно, целенаправленно, выделяется, но лишь для наметанного глаза.В лифте никто не встает рядом. Никогда. Если в кабине несколько человек, то все неосознанно располагаются по кабине так, что избегают зрительного контакта. И сели вдруг в кабину кто-то входит еще, то все перегруппировываются, и притом, так, чтобы дистанция сохранилась, не физическая, а зрительная. Это происходит всегда, словно их так учили, что надо отойти, сделать шаг, полшага, отступить. Но все это замечает лишь тот, кто обучен наблюдать, обычному человеку это и не надо.

То же самое и на улицах, возле витрин. Если среди зевак находится агент, то он нарушает естественный порядок. Он слишком внимательно изучает витрину, но заметить это может только профессионал с развитой интуицией. Я был профессионалом. К тому же у витрин есть очень интересная специфика: в них хорошо видно, как снаружи, так и изнутри.

За эти дни до отъезда я ничего необычно не заметил. Так прошла неделя. Я купил билет на поезд, который отвезет меня с Лионского вокзала Парижа до Женевы. Ехать не долго, около трех с половиной часов. Лететь самолетом быстрее, но мне хотелось полюбоваться пейзажами Альп, увидеть небольшие, словно сказочные, домики, да и подумать. В агентстве проката, я заказал автомобиль, чтобы передвигаться по Швейцарии. Его должны были подогнать к вокзалу.

Накануне отъезда, вечером, я зашел в салон, где обсудил с Элен, что надо делать, кто придет, что сказать, хотя это было лишним; она и так все знала.

– Я тебе сообщу, где остановлюсь. Будут вопросы, звони. Уверен, что как всегда, всё будет хорошо. Что пожелаешь?

– Как сказал Элвис Пресли: – «Если дела идут плохо, не идите за ними».

Порой лучшая реакция – отсутствие реакции. Я лишь слегка приподнял бровь, чтобы выразить свое удивление ее такой заботой. Этот обезоруживающий маневр длился несколько секунд, но этого вполне достаточно, чтобы я смог высказать свое мнение, от услышанного, и, после, не ответив, вышел.

5

На другой день, вызвав такси, я прибыл на Лионский вокзал, один из больших вокзалов Парижа, с которого отправлялись поезда в южном направлении. Меня всегда впечатляла его архитектура, а особенно, привлекала башня с часами, очень похожая на британский Биг-Бен, что на здании Парламента Великобритании.

Ехать предстояло три с половиной часа, и это давало возможность полюбоваться великолепным пейзажем Альп, думать о том, что меня ждет, было тратой времени. Мимо окон пролетали небольшие города, где дома стояли в ряд, словно памятники, но их наличие свидетельствовало, что городок существует, и в нем живут. Местами мелькали проселочные дороги, которые петляя, уходили в никуда, но вероятнее, всего в их конце стоял чей-то дом.

Ближе к Женеве дорога проходила между гор, и все пространство занимали только горы, куда хватало взгляда, а выше только небо. За пологими горами, вздымались горные пики, образующие причудливые исполинские изваяния природы, а самые высокие были хранителями ледников, источником чистейшей воды. Некоторые ледники всегда остаются под своими шапками из снега и льда, и каждая словно надела шапку. Кто бывал в этих горах, знает, что снега тянуться на много километров. Горы громоздились одна за другой и уже вдали, на горизонте, самих гор почти не было видно, они таяли в голубой сини неба, и видны лишь их очертания, словно призраки, восстали из недр и выделяются на фоне неба. Да, в этих горах легко было что-то потерять, или кого-то, так что не скоро и найдут, а если все сделать правильно, то и вовсе не найдут. Это надо помнить.

Строго по расписанию поезд прибыл на центральный железнодорожный вокзал Женевы – Конавен. По прибытии, никто не спрашивал документов, не проводил таможенный досмотр, хотя комната досмотра все еще существовала.

Я подошел к бюро по прокату автомобилей и предъявил свои документы.

– У меня заказ на аренду автомобиля.

Молодой мужчина, проверил мои документы и вежливо улыбнувшись, известил: – Ваша машина ждет вас на стоянке. Аренда на десять суток? Правильно?

– Да, но я могу продлить?

– Разумеется.

– Возможно, я захочу вернуться в Париж на машине.

– Никаких проблем. У нас там имеется отделение.

Он позвал из служащего, который проводил меня на стоянку и подвел к ожидающему меня «Вольво», темно-зеленого цвета, и там передав ключи, и пожелав удачи, удалился.

«Да, удача мне не помешает», – подумал я и, положив сумку с вещами в багажник, осмотрелся, увидев красивый город, приветливый, залитый солнечным светом.Температура была не менее двадцати градусов. Вид улиц несколько отталкивал обилием проводов, висящих, как паутина. Сама же архитектура зданий была строгой.

Сев в машину, я направился в отель, где предварительно забронировал номер. Дорогу я знал, и торопиться было некуда, да и Женева не Париж по площади, все рядом. В зданиях улиц, превалировали банки, магазины, и чаще были видны часы, чем одежда. Вскоре я подъехал к отелю «Мандарин Ориенталь», что расположен в тихом квартале не далеко от центра на набережной Туретини, что тянется вдоль Роны. Я не хотел жить далеко от центра, потому, как здесь всегда много людей. С одной стороны это плохо, так как труднее заметить слежку, если таковая вдруг случиться, но и уйти легче. К тому же отель был большой около двухсот номеров, и не так заметны постояльцы, как в маленьких отелях. Номер был скромным, но уютным, с видом на реку. Приняв душ, я отправился на изучение города, карта в памяти хорошо, но практика лучше. Найдя телеграф, я отправил телеграмму в Париж, как и следовало парижанину.