Социология

В первую очередь необходимо выделить в социологии теоретические и эмпирические методы. Первые выступают инструментом теоретического анализа, вторые используются для сбора конкретной информации (опросы, наблюдение и др.). Конечно, такое деление методов условно, в большинстве случаев в социологическом исследовании имеет место использование и теоретических, и эмпирических методов.

Теоретические методы неоднородны, их можно дифференцировать по меньшей мере на два уровня: универсальные (философские) приемы и способы познания, которые в той или иной мере используют все науки, не исключая и социологию (анализ, синтез, научные категории и др.); и общенаучные методы, т. е. принципы, приемы и способы научного познания, выработанные в рамках той или иной социальной науки, которые постепенно выходят за рамки выработавшей их научной дисциплины, поскольку начинают использоваться учеными других научных дисциплин. Многие научные принципы, приемы и способы познания социальной действительности, выработанные социологией, относятся к общенаучным методам.

Назначение научного метода, его роль неоднозначны. Помимо общепризнанного представления о методе как совокупности принципов, правил, приемов познания и объяснения наукой своего предмета, за методом, по крайней мере в отечественной науке, закрепилась роль критерия самостоятельности науки.

Чтобы претендовать на самостоятельность, наука должна иметь (выработать) свой метод(ы) Последнее нередко понимается в том смысле, что метод(ы) должен вырабатываться в рамках данной науки и использоваться лишь ею. Но это – крайняя позиция, слабость которой сегодня легко обнаруживается. Поскольку не только социальные явления и процессы находятся во взаимной связи и взаимодействии, но и последние так или иначе оказываются связанными и взаимодействуют с природными, биологическими и др. явлениями и процессами, постольку метод(ы) той или иной науки никак не может быть «без примесей». Каждый метод в той или иной степени впитывает (должен это делать) достижения человеческого разума в самых различных областях бытия. В этом смысле метод(ы) социологии не исключение, нередко он достаточно отчетливо иллюстрируют влияние на него того или иного концептуального направления. Наиболее заметным и как будто «судьбоносным» оказалось влияние на него (через основателя социологии О. Конта) теории эволюции (в различных ее интерпретациях). В частности, идеи О. Конта о сходстве между биологическим организмом и обществом (эту идею впоследствии достаточно плодотворно развил Г. Спенсер). Отталкиваясь от названной идеи, О. Конт заложил принципиальные устои научного метода в социологии, выделив в обществе «социальную статику» и «социальную динамику».

Под социальной статикой понималась анатомия человеческого общества, его составные части и их взаиморасположение (по аналогии с анатомией тела, его органами, скелетом и мышцами).

Социальная динамика, по мнению О. Конта, концентрируется на физиологии – процессах, протекающих в недрах общества (подобно телесным функциям – дыханию, циркуляции крови, деятельности мозга и др.). Естественно, что цель, итог развития общества определялся по аналогии с эволюцией организма (от эмбриона к зрелости).

Г. Спенсер (1820–1903) разделял взгляды О. Конта, хотя и внес определенные новеллы, особенно в терминологию. По мнению ученого, понятие «структура» подразумевает исследование внутреннего строения социального целого, понятие «функция» – способ деятельности или изменений (трансформаций). Подобно Конту, Г. Спенсер утверждал, что общество можно рассматривать как некую жесткую сущность, осязаемый (онтологический) объект, причем существующий как бы отдельно от происходящих в нем процессов. Другими словами, признавалась возможность отделить структуру общества от его функций.[15 - Привод. по: Штомпка П. Указ. соч. С. 19.]

Рассмотренные подходы, конечно же, покоились на центральных постулатах эволюционной теории. Постепенно четко определились два направления этой теории, различающихся пониманием того, насколько строение, функционирование и развитие общества аналогично строению, функционированию и развитию живого организма (одно из этих направлений – «органицизм» – на заре XIX века «завернуло» социологию в тупик тем, что буквально отождествляло общество с реальным биологическим организмом).

Более продуктивным оказалось направление (в эволюционной теории), которое проводило аналогию общества с биологическим организмом в плане наличия общего сходства, но никак не тождества. Это касалось прежде всего объяснения строения общества. Подобно живым организмам, общество состоит из различных элементов («клеток» – индивидов), собранных в более сложные образования («органы» – институты), которые объединены сетью взаимодействий («органическая анатомия» – социальные связи). Такое представление основывалось на понимании того, что: организм и общество обладают структурой, но тип структуры различен – жесткая интеграция в организме, ни одна часть которого не может существовать отдельно, и гораздо более свободная в обществе, где и индивиды, и институты обладают некоторой автономией и самодостаточностью.

Аналогия распространялась и на функции, но и здесь прослеживались различия: узкоспециальные, однофункциональные органы в организме и многофукциональные, взаимодополняющие элементы или подсистемы в обществе.

Одна из важнейших идей в рамках такого направления – идея роста, который характерен и для организма и для общества.

Понятие роста имело чрезвычайно важное значение для последующего развития метода познания и объяснения общества в принципиальном пункте социологии, а именно в исследованиях изменений в обществе.

«Рост» – это процесс, который: а) раскрывает внутренние потенциальные возможности, присущие изучаемому объекту с самого начала (т. е. обнаруживает свойства, закодированные в семени или эмбрионе); б) идет в одном направлении и имеет необратимый характер (от зрелости к юности возврата нет); в) продолжается непрерывно и не может быть остановлен (нельзя оставаться вечно молодым); г) развитие идет постепенно, кумулятивно, шаг за шагом; д) стадии роста сменяют друг друга.

Концепция роста, продолжает П. Штомпка, стала основой социологической идеи эволюции, фундаментом для влиятельной теоретической школы, изучающей социальные изменения в обществе и известной как «социологический эволюционизм» (О. Конт, Г. Спенсер, Л. Морган, Э. Дюркгейм, Ф. Теннис, Л. Уорд и др.). Эта ориентация в социологии предшествовала во времени и существенно отличалась от «биологического эволюционизма» (дарвинизма). Во-первых, это была теория онтогенеза, в которой человеческое сообщество рассматривалось как единственное уникальное целое, тогда как дарвинизм был теорией филогенеза, в рамках которой исследовалось происхождение особей и видов. Во вторых, социологи исследовали механизм раскрытия внутренне присущих, потенциальных возможностей, а дарвинисты акцентировали внимание на случайных мутациях, борьбе за существование, на выживании наиболее приспособленных особей и естественном отборе наиболее адаптированных. Первый процесс представлялся ровным, гладким и факторы, влияющие на изменения, рассматривались как эндогенные, имманентные; второй – напряженным, изменения здесь зависели от экзогенного давления окружающей среды. В-третьих, социологический эволюционизм постулировал неуклонный процесс, а биологический эволюционизм предполагал лишь наличие вероятных стохастических связей.

И вот весьма значимый вывод, который делает П. Штомпка: «На протяжении большей части своей долгой истории социологический эволюционизм игнорировал и даже отрицал достижения в биологическом эволюционизме. Лишь недавно некоторые авторы поняли, что можно черпать вдохновение и в биологическом эволюционизме и стали развивать «эволюционную» (но не «эволюционистскую») теорию социальных и культурных изменений, используя некоторые результаты современной биологии».[16 - Привод. по: Штомпка П. Указ. соч. С. 135–137.]

Комментарий автора: самые глубокие корни современной социологии, ее метода лежат именно в этих двух научных потоках – социологическом эволюционизме и биологическом эволюционизме. Все последующие научные приобретения есть результат предпочтения первого или второго.

Различные концепции социальных изменений есть видение «роста» общества в концептуальном обрамлении либо социологического, либо биологического эволюционизма. Есть, конечно, попытки использовать возможности и первого и второго течений. К примеру, системная модель социальных изменений в значительной мере учитывает постулаты социологического эволюционизма и, вместе с тем, использует возможности метода биологического эволюционизма. В частности, стремление различать и классифицировать изменения внутри социальной системы и изменения самой социальной системы основано на принципах биологического эволюционизма, по-скольку изменения социальной системы вызываются факторами, находящимися не только в самом потенциале системы, но и вне его.

Различные альтернативные (эволюционной теории) модели (и методы) также опираются на возможности биологического эволюционизма. В этом случае общество рассматривается не как статичное, стабильное состояние, а как процесс, не как жесткая целостность, а как бесконечно длящийся поток событий. Признается, что общество (общность, социальная группа и пр.) может быть определено как существующее лишь постольку и до тех пор, пока внутри него что-то происходит (случается), предпринимаются какие-то действия, протекают какие-то процессы, что-то меняется.

Другими словами, онтологически общество не существует и не может существовать в неизменном состоянии. Вся социальная реальность представляет собой просто динамику, поток изменений различной скорости, интенсивности, ритма и темпа, и не случайно мы часто говорим о «социальной жизни». В этом случае меняется и образ объекта, претерпевающего изменения. Общество (группа, организация и т. д.) рассматривается не как жесткая, «твердая» система, а скорее как «мягкое» поле взаимоотношений. Социальная реальность предстает межиндивидуальной (межличностной) реальностью, в которой существует сеть связей, привязанностей, зависимостей, обменов, отношений личной преданности. Иными словами, она является специфической общественной средой, или тканью, соединяющей людей. Такое межличностное поле находится в постоянном движении, оно способно расширяться и сжиматься (например, когда индивиды проникают в него или покидают его), усиливаться или ослабляться (когда меняется качество взаимосвязей).[17 - Привод. по: Штомпка П. Указ. соч. С. 27–28.]

Современные концепции, вплоть до постмодернизма, в значительной степени являются последними воплощениями эволюционизма, преимущественно биологического. Разумеется, в том смысле биологического, который выводит на передний план не организм, а человека – деятеля, способного (или не способного) ориентироваться и действовать в постоянно изменяющемся, зачастую враждебном потоке событий и времени (социальном поле).

Отмеченное получило наиболее образное отражение и в теории методов социологии, центральными пунктами которой являются методы, получившие название «классической научной стратегии» и «понимающей социологии». Задержим внимание на этих двух научных стратегиях – классической научной стратегии, фундамент который сформировали О. Конт, Э. Дюркгейм и др., и понимающей социологии, которую сформировали в первую очередь Г. Зиммель и М. Вебер.

Основными принципами классического научного метода являются следующие: 1) Социальные явления (их возникновение, функционирование, развитие и отмирание) подчиняются закономерностям, являющимися общими для всей действительности; 2) Поэтому социология, ее методы должны строиться по образцу естественных наук; 3) Метод социологии должен быть таким же строгим, точным, как в естественных науках; 4) Важнейшим критерием научности является объективность знания. Объективность означает, что социологическое знание не должно содержать в себе субъективных впечатлений и умозрительных рассуждений. Нужно описывать социальную действительность независимо от нашего к ней отношения и имеющихся на этот счет метафизических спекуляций. Этот принцип нашел свое выражение в правиле-требовании: социология должна быть свободной от ценностных суждений и идеологии!

Несколько подробней эта научная стратегия характеризуется через понятие «объективность» научного знания. Последнее означает, что объект исследования четко отделен от исследователя, является для него внешним социальным фактом.

Социальные факты следует рассматривать как вещи, – требовал Э. Дюркгейм. Это означает, что внешняя реальность должна быть подвергнута наблюдению и знание о ней должно описываться строго нейтральным, отрешенным языком.

Формула «социальные факты следует рассматривать как вещи» ведет к критике политической экономии, абстрактных дискуссий, к примеру таких, как стоимость. «Все эти подходы, по Дюркгейму, страдают одним и тем же главным недостатком. Они исходят из ложного представления, будто мы в состоянии понять социальные феномены, исходя из того значения, какое мы им непосредственно придаем, в то время как их подлинное значение можно обнаружить лишь путем объективного научного исследования».[18 - Арон Р. Указ. соч. С. 361.]

Получается, что социолог должен оставить в стороне, вообще забыть человеческую душу, намерения и личные смыслы людей даже тогда, когда он изучает поведение этих самых людей. Рассматриваемая стратегия исходит из того, что исследуемый объект разным исследователям должен казаться одинаковым, одинаковыми должны быть и результаты его объяснения.

В рамках такой методологии важно обратить внимание на принципы социального познания, которые отстаивал Э. Дюркгейм. Одна из важнейших идей ученого – индивид не есть исторически первичное. Сознание индивидом самого себя, его становление, следует из самого исторического развития. В своем исследовании общественного разделения труда Э. Дюркгейм сформулировал две важные мысли: историческая первичность обществ, в которых индивидуальное сознание целиком находится «вне Я»; необходимость объяснения индивидуальных феноменов состоянием коллективности, а не состояние коллективности индивидуальными феноменами.

Обосновывая такой подход, Э. Дюркгейм пишет, что на уровне индивида всегда существует настолько преувеличенное ощущение своего «Я», что человек нередко перестает замечать границы, сжимающие его со всех сторон. Создавая иллюзию о своем собственном всемогуществе, мы стремимся быть самодостаточными. Вот почему человек зачастую видит свое достоинство в том, чтобы как можно сильнее отличаться от других, следовать своим собственным путем. Необходимо изо всех сил противодействовать этой разлагающей тенденции, чтобы наше общество вновь осознало свое органическое единство, чтобы индивид чувствовал эту социальную массу, которая охватывает и пронизывает его, и чтобы это чувство всегда управляло его поведением.[19 - Дюркгейм Э. Указ. соч. С. 197.]

Приведем рассуждения на этот счет современных авторов. Быть зависимым необязательно означает быть беспомощным, бессильным или не имеющим возможности контролировать ситуацию. Часто под этим понимается взаимозависимость. А это подразумевает умение ценить близкие отношения, быть чутким и ответственным по отношению к другим, оказывать и получать поддержку. Это подразумевает также способность определять самих себя не только как уникальную самость, но и как лояльного союзника «значимых других».

Комментарий автора: полагаю, что Э. Дюркгейм согласился бы с этими утверждениями и, возможно, оценил бы это неплохое разъяснение его мысли об императивах (принуждении) коллективного сознания (общества).[20 - Дюркгейм Э. Указ. соч. С. 197.]

Было бы нелепым думать, что общество навязывает индивиду какие-то «собственные» модели, давление; ограничение свободы индивида коллективным сознанием происходит чаще всего именно во имя реализации лояльного поведения.

Метод «понимающей» социологии. Г. Зиммель (1858–1918), М. Вебер сформулировали ряд принципов научного социального познания, которые составили основу совершенно иной, по сравнению с рассмотренной, стратегии познания. Последняя получила название нетрадиционной, или «понимающей», социологии, основные постулаты которой мы сейчас и рассмотрим: 1) Необходимо устранить из научного мировоззрения все представления относительно объективного знания; 2) Социология не должна претендовать на нечто большее, чем выяснение причин тех или иных свершившихся событий, и воздерживаться от так называемых научных прогнозов; 3) Социолог должен знать, что в основе интеллектуальной деятельности лежит постоянное соотнесение различных эмпирических данных, событий, фактов с общечеловеческими ценностями. Это задает общее направление всему человеческому мышлению.

Отнесение (или соотнесение) к ценностям ставит серьезное ограничение индивидуальному произволу в науке, подчеркивал М. Вебер (общечеловеческие ценности выполняют, таким образом, роль общего знаменателя, «общих закономерностей»).

Мысль о том, что существует лишь один, «объективный» способ быть наукой, и что социология поэтому должна подражать естественным наукам, М. Вебер решительно не принимает. Ученый считает, что социология, не теряя стремления к точности, должна все-таки отличаться от естественных наук.

Социальная реальность не схожа с естественной природой тем, что люди всегда вкладывают определенный смысл в свои действия, точнее подчиняют последние определенной логике, в том числе и логике здравого смысла. Конечно, есть традиционные (или аффективные) действия, которые осуществляются как бы автоматически. Однако Вебер имеет в виду не такие действия, а рациональное поведение (социальное). Рациональное поведение мотивировано, соотнесено с поведением сопряженных индивидов (и ценностными нормативами), люди в большинстве случаев действуют, чтобы достичь или приблизить какие-то цели. По этой причине человеческие действия, в отличие от перемещения физических тел или химических реакций, надо прежде всего понять, а не объяснять.

Было бы неправильным закреплять только за одним из рассмотренных стратегических течений право на верное объяснение – в каждом из них содержатся элементы научной стратегии.

В высказывании русского ученого Е. Н. Трубецкого (1863–1920) можно обнаружить преломление рассматриваемого вопроса применительно к исследованиям правового развития общества. В частности, он писал, что одна из наиболее значимых заслуг Р. Иеринга (1818–1892) в том, что он доказал несостоятельность учения Ф. К. фон Савиньи и Г. Ф. Пухты в части вывода о непроизвольном и безболезненном развитии права. Учение это, по мнению Р. Иеринга, представляет собой фантастическое построение: нелепо полагать, что юридические понятия достались людям готовыми, без всякого с их стороны труда. На самом деле человек является всегда борцом за право. Обращаясь к истории, мы видим, что каждое новое юридическое понятие было для людей плодом ожесточенной борьбы и напряженных усилий.[21 - Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. СПб., 1998. С. 78 и сл.]

Совершенно отрываясь от такого течения событий, классическая методология представляет реальный правопорядок как совершенную систему, которая содержит в готовом виде ответ на любой вопрос: ответ выводится путем логических операций из писаного права или принципов юриспруденции, а возможные пробелы в законодательстве восполняются по аналогии. Такое представление ученый именует юридическим детерминизмом.

Однако в последнее время среди исследователей возобладало отрицательное отношение к такому детерминизму. Появилось достаточно много данных, свидетельствующих, что из закона можно выводить различные решения, подходящие к данной ситуации. Сегодня уже сам законодатель перестает быть позитивистом: признает судейское формирование права, не отвергает возможность восполнения пробелов в праве судебной практикой и юридической доктриной.[22 - Адомант К. Нормативная логика – теория метода – юридическая политология: Сб. статей по теории права (1979–1985) // Общественные науки за рубежом. Реферативный журнал. Сер. 4: Государство и право. 1988. № 3. С. 11 и сл.]

При этом было бы ошибочным отрицать какой бы то ни было смысл в научной стратегии, уделяющей основное внимание исследованию того, что государство представило в качестве объективного права. Разобравшись в этом, можно составить определенную картину официального правопорядка и законности в обществе.

Нельзя не считаться и с тем, что право существует уже не одно столетие, и все это время в нем накапливаются устойчивые характеристики возникновения, существования, функционирования. Именно последнее, составляя саму основу права, все более упрочивается, пропитывается чертами универсальности, всеобщности.

При познании таких характеристик (закономерностей) весьма полезными оказываются мировоззренческие установки классической научной стратегии. Как уже отмечалось, одним из основных ее постулатов является требование, в соответствии с которым ученый должен концентрироваться на познании и объяснении устойчивых закономерностей социальной практики, стремиться получить так называемое объективное знание.

Но и при этом необходимо учесть и такие важные проблемы: в какой мере действующие в обществе индивиды ориентированы в своем поведении на официальное право (законодательство), каковы их мотивации, установки? Ответить на эти вопросы с помощью классической стратегии невозможно, здесь необходимо применение возможностей «понимающего» метода.

§ 2. Особенности социологического мышления

По своему характеру, который определяется целями и задачами, социология всегда являлась и, к счастью, продолжает оставаться «неудобной» и даже в какой-то степени оппозиционной наукой. Прежде всего в том смысле, что она нередко вдребезги разбивает казалось бы естественным образом установленные факты и не менее «естественным» образом возникшие представления о таких социальных фактах. Поэтому не так уж редко можно встретить мнение о социологии как науке, вносящей в головы людей сумятицу.

Э. Гидденс, к примеру, пишет о том, что именно в рамках этой науки имело место развенчание казалось бы очевидных суждений о любви, преступности, наказании и др. Традиционный рассудок без тени сомнений будет утверждать вечный и неизменный характер любви, связь любви с браком.

Между тем состояние влюбленности переживалось отнюдь не во все времена, раньше ее редко связывали с браком. Идеал романтической любви овладел умами людей не так уж давно и очень долгое время он не был имманентен западной и другим культурам. Только в наше время стали считать, что любовь, брак и сексуальность связаны теснейшим образом друг с другом. В средние века и последующие эпохи люди вступали в брак в основном для того, чтобы сохранить титул или собственность в руках семьи либо чтобы родить детей, которые бы помогали в работе. Любовь в лучшем случае считалась неизбежной слабостью, а в худшем – разновидностью недуга. Романтичная любовь впервые появляется в дворянских кругах как особая черта внебрачных сексуальных приключений. До конца XVIII в. она была ограничена лишь этими кругами и ни в коей мере не отождествлялась с браком.[23 - Гидденс Э. Социология. М., 1999. С. 24–25.]

Исследования некоторых социологов если и не развенчивают, то вносят весьма серьезную корректировку в другое «очевидное» представление – о преступности (ее природе, понятии, роли в обществе). Изыскания в этом направлении таких ученых, как Э. Дюркгейм, Н. Д. Сергеевский, П. А. Сорокин, изменили представление об этом явлении самым радикальным образом.

В частности, Н. Д. Сергеевский, похоже, несколько раньше Э. Дюркгейма сделал вывод, что преступность – нормальное для общества явление. Столкновение общественного и частных интересов, писал ученый, одновременно служит источником и прогресса, и преступности. Поэтому преступность является спутником прогресса и полностью ее устранить невозможно (по Э. Дюркгейму – стимулирующим эволюцию общества социальным фактом).

Особенности социологического подхода и социологического мышления в значительной мере обусловлены двумя главными идеями основателя социологии О. Конта. Первая – общество, социальные явления необходимо изучать методами точных (естественных) наук. Один из аспектов этой идеи активно обсуждался, и сегодня ясно, что содержание идеи О. Конта этим аспектом исчерпано быть не может.