Нибиру

– Знать бы, – ответил я. – Может, там нам дома строят?

Броневик, скользящий по воздуху, развернулся и остановился в десяти метрах от кроватей. Проснувшиеся люди обратили на него взгляд. Стена машины раскрылась, и на траву вышел серый человечек.

Окинув нас взглядом, он раскинул руки, и его передатчик громко произнёс:

– Доброе утро, земляне! Меня зовут Иван!

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

ММММ-ММ-МММ-М

1

Как и все люди, будучи подростком, я прошёл через жёсткий закон улиц. А подростки делятся на две группы: те, кто обижает и те, кого обижают. Даже если ты миновал весь период взросления без единой стычки, тебе просто повезло. Заверни не за тот угол и мгновенно понимаешь, к какой группе относишься. Я относился ко второй группе.

За короткий нелепый подростковый период я научился мимикрировать, уворачиваться, ходить окольными путями. А ещё я легко различал настрой других подростков, чтобы определить, к какой группе они относятся. Порою хватало внешнего вида.

Среди подавляющего большинства ребят, которые позже мыли полы в моём институте или погибали молодыми в уличных разборках, был отдельный отряд хищников, которые брали приветливостью.

Идёшь ты по пустынной улице, а навстречу тебе крупный бритый парень. Вместо наездов и наглого смеха ты мог услышать дружелюбное:

– Привет, меня зовут Игорь!

Затем парнишка, пользуясь твоим расслабленным состоянием, затевал разговор, пока к вам незаметно подходили его друзья. И вот вдруг оказывается, что ты уже должен им денег.

Я пару раз попадался на такую удочку. В первый раз мне разбили скулу, во второй – отобрали телефон. Если бы он был у меня в первый раз, разбитой скулы могло бы не быть. С тех пор я очень осторожно отношусь к восклицаниям типа: Привет, меня зовут…

И вот стоит сейчас перед нами этот гуманоид и приветливо восклицает:

– Доброе утро, земляне! Меня зовут Иван!

Инстинктивно возникло ощущение опасности, будто сейчас у меня что-то отберут. Хотя, чего мне бояться. Они уже отобрали у меня планету. Забрать остаётся только сына.

– Я ваш куратор! Но из вас не все русские! И некоторые меня не понимают! Сейчас вот там! – Гуманоид указал на суетящиеся метрах в трёхстах машины. – Наши парни установят по периметру переводчики, чтобы мы с вами понимали друг друга! А пока просыпайтесь, готовьтесь к завтраку!

С этими словами Иван отступил к броневику, задумчиво, насколько это позволяла сделать инопланетная сущность, уставившись на квадратный прибор на груди.

– Он так интересно разговаривает, – тихо воскликнул Нильс, застёгивая сапоги, стоящие у кровати. Я проверил, у меня притаились такие же.

– Как интересно? – спросил я, спрыгивая в обувь.

– Весело, – коротко ответил Нильс.

– Ага, – ответил я, отмечая про себя появление сленговых выражений в голосе гуманоида. И голос из унылого механического превратился в приветливо-эмоциональный. Вряд ли чувственная окраска зависела от голоса инопланетянина. Полагаю, они удачно перекодировали передатчик, чтобы мы – люди – доверяли им. Ведь этого чёртова куратора не могут в действительности звать Иваном. Если так, то я сожру свои сапоги, когда узнаю, что парней, устанавливающих переводчики, зовут Васями.

Я застегнул сапоги из синтетической ткани и сделал несколько шагов. Отсюда я не мог разглядеть, чем занимаются гуманоиды на периметре. Нильс смотрел туда же.

– Это уже очень интересные технологии, – произнёс я.

– В смысле?

– По периметру они установят переводчики. Мы сможем понимать все языки, на котором с нами говорят.

– Это круто, – пожал плечами мальчик. – У них уже такие есть же. На рту висят.

– Нееет, это совсем другая технология. То, что у них на рту, до этого и мы додумались уже. Посылаешь в микрофон набор звуков, а тебе в ответ логическая речь. Это несложно. А тут над периметром, я полагаю, создастся какой-то купол, который будет взаимодействовать с нашим мозгом. Это тебе уже не козюльки из носа доставать. – Я покосился на Нильса и подмигнул. Тот усмехнулся. Улыбка ему досталась от матери. Да, чёрт возьми, у него почти всё от матери.

Нашу идиллию прервал громкий голос за спиной, который нёс незнакомую мне тарабарщину. Обернувшись, я столкнулся с черноволосой женщиной. Глаза её гневно сузились, между бровями плясала строгая складка. Взмахивая кулаками, она задавала непонятные вопросы.

– Что? – пожал плечами я. – Я ни черта не шпрехаю по-вашему.

Дамочка остановилась и сдула со лба вспотевшие чёрные волосы.

– Я думаю, нам стоит подождать некоторое время, пока те… парни, – на этом слове я усмехнулся. – Не достроят центр перевода.

Женщина гневно бросила взгляд на Ивана, который вытаскивал из броневика чёрные чемоданчики, и бросилась к нему, продолжая верещать.

– Пап, а на каком языке она говорит? – спросил Нильс.

– Похож на польский, – ответил я.

Тем временем дамочка приблизилась к гуманоиду, а тот вытянул вперёд руки, отступил и что-то прикрикнул на её языке. Обычно с таким жестом в американских фильмах копы кричат: сэр, я не велел вам выходить из машины!

Женщина снова остановилась и задумчиво постояла несколько секунд, а потом махнула рукой и вернулась к кроватям.

– Она симпатичная, – сказал сын.

Я задумчиво покосился на мальчика. Он прав.

– Я думал, он её убьёт, – вздохнул Нильс.

– Как ты себе это представляешь?

– Не знаю. – Мальчишка пожал плечами, сложил ладошки в импровизированный пистолет и выстрелил. – Разберёт на молекулы.

Я усмехнулся. Нет, Иван никого не разберёт на молекулы, не для этого он так дружелюбно представлялся. Он будет самим обаяшкой, по крайней мере, в первые минуты.

– Нильс, я хочу отлить. Нет желания?

– Не-а, – покачал головой мальчик.

– Тогда подожди меня здесь и далеко не отходи.

Оставив собрание последних в мире землян, я удалился в сторону грядки с ясенем. Миновал и её, а через несколько десятков метров встретил ручей. Вода в нём не достала б мне и до колен, а ширина – меньше роста Нильса. Тут я и справил нужду. Действия рабочих вдалеке не смог разглядеть и отсюда, но, кажется, они заканчивали.

У лагеря меня встретил ошеломлённый Нильс со словами:

– Папа иди скорее сюда, смотри, что Иван сделал!