Краповые погоны

После ужина в помещение, где мы располагались, подошли два солдата -чернопогонника. Подошли к одному призывнику, поговорили,  после чего он вытащил из кармана деньги и отдал им.

-У тебя есть деньги? – спросили они у меня.

-Нет.

-Ну, пошли с нами.

Отошли в сторону от здания.

-Дай пять рублей.

-Откуда?

-Да ладно, из дома едешь.

-Я вам что касса?

– Ты что борзый такой?

-Я же сказал, нет денег.

– Ладно, пацан, – сказал второй. –Мы тут без денег сидим. Дай хоть три рубля.

-Ладно, три рубля.

" Да хрен с ними, – подумал, – через несколько дней сам солдатом стану".

Через сутки и за нами пришли покупатели. Построили в колонну по два, отвели в сторону. Развернули в две шеренги, начали опрашивать:

-Судимые есть?

-Нет.

-Родственники у кого есть судимые?

-У одного нашлись.

-Кто?– спросили.

-Отец, дважды судим.

-Хорошо, разберёмся.

-Служить будете во внутренних войсках, служба непростая, но интересная.

-Чем?

-Узнаете.

-А куда поедем?

-Увидите.

-Ну, скажите, товарищ капитан.

-В Красноярск. На пра-во. Шаго-ом марш.

Через пару часов нашу команду вместе с другими посадили в воинский эшелон, разместили в вагоне, назначили старших, дежурных, дневальных… Сначала поехали на Запад. Я уже обрадовался. Но доехали до Саратова, забрали там призывников и повернули назад. Опять Оренбург, уже проездом, и через Башкирию – в Сибирь.

На станциях выходить не разрешали. Выходили только солдаты, которые  нас, похоже, охраняли.  Они становились возле вагонов, где обычно стоят проводники. На ремнях у них висели штык-ножи. Письма передавали через окна проходившим мимо, просили, чтобы бросили в почтовый ящик.

Домашние продукты съели ещё на призывном. В поезде уже ели гороховое пюре, жиденькие супы, каши. Хотелось есть. Голод – постоянный спутник молодого солдата.

Снова выручили проводники. У них купили водку, дорога стала веселее.

По дороге я любовался пейзажем. Красивые хвойные леса сменялись голыми холмами,  потом появлялись лесистые сопки, крутые зелёные склоны. После Кургана всё реже попадались города и сёла.  А когда ехали уже по Сибири, те деревни, которые иногда появлялись, выглядели однообразно со своими некрашеными домами и заборами, кладками дров да колодцами-журавлями.

Когда осталось ехать совсем немного, мы почему-то, глядя на одного дурака, который выкинул что-то из вагона, стали выбрасывать в окно свои вещи, я выбросил фуражку, она мне не нравилась.

На железнодорожный вокзал Красноярска поезд прибыл в четвёртом часу утра. На перроне нас уже ожидали солдаты в бушлатах  с краповыми погонами и в пилотках. Как только вышли из вагона, я сразу почувствовал резкий холод. Мы приехали 11 мая, но  деревья стояли голые, было сыро и ветрено, снег, видимо, только что сошёл. Я пожалел, что выкинул фуражку.

Нас построили в колонну по четыре и повели к стоянке, где  нас ждали выстроенные в ряд Зилы -131-е, защитного цвета, кузова были закрыты тентом. Мы залезли в кузов, расселись на трёх продольных скамьях. Было всё так же холодно, я дрожал.

Перед тем, как сесть в машину, я обратил внимание на солдат, которые за нами приехали. Мне они показались более взрослыми, чем я, некоторые были с густыми, чёрными усами. Потом я узнал, что с усами были кавказцы.

Ехали по городу на большой скорости.  Нас привезли не в воинскую часть, а в какую – то баню, даже не баню, а общественную душевую с множеством душей, тоже сделанных рядами,  видимо, специально  для солдат.

Перед помывкой, офицер построил нас и объявил:

– Сейчас вы помоетесь, переоденетесь. Часы, деньги сдавать мне, потом получите обратно. Желающие сохранить свою одежду смогут отправить её домой, для этого надо будет написать адрес, заплатить нужную сумму денег. У меня к вам просьба: не рвать, не портить свои вещи– всё лучшее будет отобрано, по специфике службы нам бывает нужна гражданская одежда.

-Раздеваетесь здесь, подходите к парикмахеру, – он указал на одного из солдат,– проходите в душевую, быстро моетесь, потом подходите к прапорщику для получения обмундирования.

Некоторые хорошие вещи мы сразу отдали солдатам по их просьбе. Они уже готовились к демобилизации. Деньги многие взяли с собой  в душ, засунув в целлофановые мешки.

После помывки была ещё одна интересная процедура. Надо было подойти к одному из воинов, который обмазывал пенящейся кисточкой пах, подмышки. При этом он ещё подшучивал над нами, у одного спросил:

-Знаешь, кто такой петух?

Тот не знал.

Прапорщик выдал форму. ХБ и бушлат были по размеру, а вот сапоги я выбрал маловатые.

После переодевания было интересно смотреть друг на друга. Некоторые вообще сильно изменились. Все были лысые, и все, казалось, были  одного года рождения. Причём казались чуть ли не шестнадцатилетними. Смешнее всего выглядели нестандартные: очень маленькие и очень высокие. На одних всё висело, на других всё было короткое.

Потом нас снова посадили в машины и повезли опять не в часть, а за город, в лес. Повезли в летний учебный лагерь. Сначала ехали по шоссе. Потом свернули с трассы и поехали по жидкой грязи, медленно, колёса были до половины в жиже. Дорогой я поменялся сапогами. Мне сильно жали, а соседу по скамье были велики.

Нас высадили из машин и построили на плацу. Дежурный офицер объявил распорядок  дня. Потом дал тридцать минут свободного времени. Мы поискали, где можно спрятаться от ветра, таких мест не нашлось.