Краповые погоны

-А-а, Белов. Ты что не знаешь, как обращаться к старшему? Тебя не учили? Забыл? Вон, видишь выключатель?  Подойди к нему и громко обратись: Товарищ выключатель, разрешите обратиться? Десять раз. Шагом марш!

Я подошёл к выключателю и десять раз сказал, что мне было велено.

-Почему тихо? Ещё десять раз.

Я молчал.

-Говори! – крикнул зам.

Вся рота наблюдала за происходящим. Я молчал.

-Говори! Говори! – глаза его загорелись. Он подошёл  ко мне, взял табурет и медленно стал поднимать.

-Говори, – заорал он. Я молчал. Размахнувшись сверху, он из всей силы с размаху ударил меня табуретом. Больно обожгло грудь и руку, меня кинуло в сторону, но я устоял.

Сержант плюнул и, развернувшись, молча ушёл допивать купец. Я лёг на кровать, закрылся одеялом. Мене было плохо. Не от боли, от унижения и досады. Ко мне подошёл мой командир отделения:

– Белов. Ты ведь сам виноват,– сочувствующим тоном сказал он.

После этого случая я начисто потерял интерес к службе, хотя до этого в отделении считался одним из лучших и способных: на хорошо и отлично выполнял нормативы, быстро схватывал теорию. Несколько раз я встречался с Николаем Стародубцевым, он попал в специальный взвод второй роты. Взвод этот отличался тем, что там была более насыщенная программа обучения: готовили не только для обычной охраны, но и для конвоирования на транспорте, изучали рукопашный бой, больше бегали, стреляли не только из автомата, но и из пистолета. Были в этом взводе и занятия по  устранению массовых беспорядков, для этого им выдавались дубинки, изучались разные виды построений и перестроений в боевой порядок.

Взвод был самым престижным в батальоне, но из-за больших нагрузок были те, кто хотели из него сбежать в другие взвода, роты.  Вторя рота вообще была прозвана «фашистской ротой», потому что в ней были самые злые сержанты. Особенно помозки и деды, те, кто прослужили по году и по полтора: все были очень  спортивные, с накаченными мышцами.

Но оптимист Стародубцев и здесь был спокоен:

-Вовчик, как у тебя служба? – спросил он  однажды при встрече.

Я рассказал ему о своей проблеме.

-Жалко, что ты от нас ушёл. Ты слышал, нас к чему готовят? Служба в городе обеспечена, прокатаемся на поездах, в самолётах, не заметим, как дембель подойдёт.

Я завидовал ему, тем более, что помимо Николая, в этом взводе был ещё один земляк из нашего посёлка. И случай предоставился мне. В спецвзводе служил один воин, Кцзеури, которому там не нравилось. Ему хотелось более спокойной службы, а таковая как раз была в первой роте, где я служил, да и земляков его там было много.  Он мечтал о первой роте, я – о второй.  Как раз в первую роту потребовался барабанщик, за которым пришли во вторую. Короче, видимо, это была судьба. Во второй роте нашлось сразу несколько барабанщиков, к стати сказать, ни один из них ни разу не бил по настоящему барабану, разве что по кастрюле. Барабана с собой у выбирающих не было, поверили на слово всем, но повезло лишь Кцзеури, он приглянулся больше других. Его-то и привели в первую роту для обмена. Нас построили и сообщили, что в третий взвод второй роты требуется воин. Кто желает? Среди желающих оказался только я. В душе я прыгал от радости. Командир спецвзвода, лейтенант, подошёл ко мне, осмотрел, спросил:

– Подъём с переворотом умеешь делать?

-Умею.

-Покажи.

Турник стоял прямо у нас на этаже, рядом со спальным помещением. Я несколько раз перевернулся на перекладине без труда.

-Достаточно, пойдёшь со мной, – сказал лейтенант, довольный, что нашёл стоящую замену.  Я потом  пару раз видел, как Кцзеури стучал в барабан во время строевых занятий в такт вышагивающей роте. Надо ещё сказать, что я долго удивлялся потом, зачем первой роте был нужен  барабанщик из второй роты. Всё – таки,  что – то здесь было не так. Может, этого солдата специально таким образом перетащили в первую роту.

-Белов, ты зачем во вторую роту напросился? – интересовались удивлённые мои сослуживцы, – в спецводе гоняют их, как скаковых жеребцов.

– Там у меня друзья служат, – ответил я, довольный, что ухожу из этой неполюбившейся мне роты

-Мужчина,– заметили стоявшие рядом дагестанцы из нашего взвода. Они  распрощались со мной, как с настоящим другом, тепло пожали руку.

Но трудности, без которых не обходится жизнь в учебном подразделении были ещё впереди.

Командование задумало построить новое здание КПП, большое, в два этажа. Для этого уже начали рыть экскаватором котлован. Но когда ковш экскаватора углубился на несколько метров, оказалось, что внизу – твёрдые каменные породы больших размеров. Сразу же туда были отправлены мы. Нас вооружили ломами, лопатами и носилками. Работать приходилось подолгу, с короткими перерывами. Камень очень плохо поддавался ударам лома, да и выносить каменные обломки на носилках было нелегко. Во время работы стоять без дела никому не разрешалось, можно было получить ногой по животу или рукой по лицу. Измождённые, со стёртыми до крови от шершавого лома руками, приходили мы с работы, после чего всё шло согласно распорядку дня. Через две недели котлован был уже готов для закладки фундамента. Вряд ли кто – нибудь  из работавших на этом объекте забудет, как прошли эти две недели его службы.

Вторая рота не случайно считалась лучшей в батальоне. Это было видно во всём: в занятиях, в дисциплине, в чистоте помещений и даже в движении строем. Сержантский состав делал всё для того, чтобы рота ходила лучше других. Часто прежде, чем войти в столовую, как говорят в армии, для приёма пищи, мы делали несколько кругов по плацу, чеканя шаг до тех пор, пока не надоест командиру. В результате нога при подъёме поднималась чуть ли не до пояса. Со стороны было смешно смотреть на таких солдат-роботов, но звук от удара сапог об асфальт был внушительным и был слышен далеко за пределами части.

Не менее своеобразно мы ходили в баню, которая находилась в двух километрах от батальона. Всю дорогу по улицам города  мы шли полным строевым, чеканящим шагом, не забывая и про песни. Эффект был поразительный. Прохожие останавливались, с интересом наблюдали за нами, марширующими по городу, как на параде. Больше всех любил водить роту в баню прапорщик Гнедко, старшина роты. Как только ворота КПП оставались позади, он давал команду:

-Рота, стой! Равняйсь! Смирно! Шаго-ом Марш! Раз, два, раз, два. Выше ногу.

Так задавался темп и ритм.

-Песню запе-вай!

Один из командиров отделения, молодой по призыву, сержант Крюков, любитель пения с сильным и звонким голосом, запевал:

-Ты с любовью сшитая, пулями пробитая, на кострах прожжённая серая шинель…

Затем те же слова хором подхватывал строй. Зеваки из гражданских были в восторге.

Как только, уставая, мы  постепенно начинали уменьшать угол подъёма ноги, прапорщик давал команду:

-Стой! Кру-гом! Назад бего-ом марш!

Несколько десятков метров рота бежала назад, затем снова чеканила шаг. Помывка в бане много времени не занимала. Каждой партии моющихся давали не более десяти минут. Некоторые из-за своей  нерасторопности  по началу успевали только облиться водой.

Но, несмотря на трудную дорогу, непродолжительное мытьё, мы любили ходить в баню, потому что это был выход в город. Кто-то, у кого были деньги, успевал купить конфеты, печенье,  не такие, как в военторге, доставалось и другим, кто-то успевал стрельнуть у прохожих сигареты. Одним словом – глоток свободы, общения, окунания в гражданку. Обратная дорога была спокойнее, без бега назад, подъём ноги уже не был таким высоким, хотя, иногда это зависело от настроения командира.

Занятия по тактике чаще всего проводил командир взвода, лейтенант Слепнёв, маленького роста, с самолюбивым и гордым видом, большой любитель каратэ. Однажды он вывел взвод на поле для отработки норматива. Взвод должен был разворачиваться из походного строя в боевой и обратно.

Перед этим прошёл хороший летний дождь. Погода была тёплая и влажная, светило  предобеденное солнце. Поле отливало ярко-зелёным цветом, усиливающимся от каплей дождя, оставшихся на траве. Оно находилось в черте города, недалеко от батальона, его пересекали две дороги, покрытые большими грязными лужами.

По команде взводного отделения разбегались в разные стороны и выстраивались в цепь, норматив отрабатывался много раз.  В один из разбегов по команде: «Ложись!» я оказался перед лужей и грязью, когда все резко залегли, промедлил, выбирая место посуше, затем упал.

-Взвод! Ко мне! – закричал взводный.

Мы выстроились в колонну по четыре, затем по команде повернулись налево.

-Курсант Белов! Вы почему не выполнили команду «ложись»?

Я растерялся:

– Товарищ лейтенант, там лужа помешала и грязь, мы вчера только постирались.

-Что-о? Лужа? Солдат боится лужи. Вы и в бою будете выбирать сухие места?

Лейтенант нашёл самую большую, глубокую и грязную лужу, подвёл меня к ней:

-Ложись!