Краповые погоны

-К каким?

-Вас двоих –  к медали За охрану общественного порядка.

-А Толю?

-А Данилова – к медали За отвагу!

-Вот  это да!..

А дембель не заставил себя долго ждать. Прошло уже больше двух месяцев после приказа министра обороны Устинова. Последние дни я не вылазил с ЛЗУ, опять без выходных нёс службу в карауле. После очередного караула, почистив оружие и сдав его, умывшись и подшившись, я направился в курилку. Выйдя из казармы, я столкнулся с Жиловым. Верхний крючок гимнастёрки был расстёгнут, воинское приветствие я тоже не отдал, посчитал излишним, потому что ротный воспринимался каким-то своим. Пройдя мимо него, я услышал его голос:

-Товарищ старший сержант.

«Ну вот,– подумал я,– всё-таки зря не поприветствовал, сейчас отчитает».

-Я, товарищ капитан.

– После завтра вы демобелизуетесь, с Гришаевым.

-Есть,– спокойным голосом ответил я, а в душе готов был подпрыгнуть и закричать от радости: «Неужели! Неужели вот он, дембель! Два года не был дома! Дождался, дембель, ура!»

Вечером в канцелярии зачитали наряды на следующий день. Меня назначили начальником караула на ЛЗУ-1. Я вспомнил, как у нас демобилизовался один парень, на год нас старше призывом. Он ходил поваром на объект «Лежнёвая дорога». Там строили деревянную дорогу из брёвен на болотистой почве. Остался ему служить один день, уже парадную форму  отгладил и повесил. Поехал в караул, там, чтобы приготовить, как обычно, обед для караула развёл костёр, да такой, что потом вертолётом кое-как потушили. Как он умудрился тайгу поджечь – его секрет. Но в результате уехал домой последним из своего призыва.  Жилов, по-видимому, тоже помнил этот случай. Он сказал:

-Белов послезавтра  уезжает домой.

-А кто же начальником караула завтра  поедет?-спросил Москвин.

-Вот ты и поедешь,– распорядился ротный.

И вот он долгожданный день наступил. Утром, ещё до подъёма, я проснулся и посмотрел на спинку кровати, на которой висела отглаженная парадка. Я уже представил, как иду по родной улице, как вдруг услышал:

-Рота, подъём! Тревога! Форма одежды– полная боевая!

«Что за чертовщина? Что такое?» – мысли мои путались. Все повскакивали и побежали к комнате хранения оружия. Я быстро оделся. Ко мне подбежал Гришаев:

-Тревога!

-Вижу. Что делать будем?

-Пошли у художников в комнате посидим пока. Уж не вооружаться же нам.

-Конечно. Пошли.

Мы зашли в комнату, которая находилась у нас  в казарме в конце коридора. Беготня стихла. Батальон построился на плацу.

-Всё нормально, сейчас постоят и зайдут, – успокаивал сам себя Валера.

Вдруг послышались шаги по казарме.

-Это ещё кто там?

-Не знаю.

Дверь открылась, на пороге стоял заместитель начальника штаба, капитан Шмелёв:

-А вы, голубки, что тут делаете?

-Товарищ капитан, мы сегодня демобелизуемся, – жалобным голосом ответили мы.

-Ну и что? Боевая тревога для всех. А если война? Вы и в бой под предлогом демобелизации не пойдёте? А враг вас спрашивать не будет. Марш вооружаться!

-Есть!

Мы вооружились по полной боевой, когда батальон был уже на марше. Он состоял в том, чтобы оббежать вокруг посёлка в полной боевой экипировке. А когда догнали свою роту, поступила команда: «Отбой боевой тревоге».

-Даже в последний день службы не дали посачковать,– возмущался Гришаев.

-Ничего, Валера, не переживай. Последний день службы у тебя будет, когда ты встанешь на учёт в своём военкомате,– успокоил его я.

-Ничего подобного, когда из части выйду, тогда и буду уже гражданским,– начал распыляться он.

-Ладно, ладно, Валер, мы уже почти дома.

Через пару часов мы были уже «при параде». Подъехал УАЗик-буханка, на котором всех дембелей возят в Ангарку в аэропорт, где провожают до самолёта и – привет родителям, как говорится. Уже в УАЗике мы по-настоящему почувствовали, что едем домой.

-Мужики,– обратился к нам Оберст из первой роты, который тоже попал в нашу группу,– мы отслужили. Вы понимаете это?

-Кажется, начинаем понимать.

-Домой, к мамке с папкой!

И вот преодолев расстояние  более, чем в три тысячи километров: на самолёте до Красноярска, потом на самолёте до Куйбышева, потом опять на самолёте до Оренбурга (сразу до Оренбурга не оказалось билетов), потом поездом до Медногорска и автобусом до своего посёлка, я, наконец, иду к своему подъезду,  и вот я уже возле дома, небольшого, двухподъездного. Сколько раз я думал об этой минуте: как поднимусь на третий этаж, позвоню.

Возле подъезда я увидел жену старшего брата, Светлану, а рядом двух ребятишек, своих племянников, Саньку и Оксанку, которая родилась, когда я уже прослужил полгода. Они бегали вокруг неё, играли. Светлана увидела меня и сказала детям:

-А вот и дядя ваш идёт, солдат.

Они весело побежали ко мне навстречу. Я поднял их обоих на руки и невероятно счастливый пошёл к Свете.

-А родители тебя уже заждались, – сказала она весело.

Дверь открыла мама:

-Отец, посмотри, кто пришёл!– изменившимся от неожиданной радости  голосом воскликнула она.

Как долго я ждал этой минуты. Десантник гордится своим беретом,

Матрос тельняшку спешит показать,