Краповые погоны

-Тогда чего припёрся,  морду мне набить?  Не получится.

Я отпустил его ногу. Он понял, что просто так со мной ему не справиться. После того как постоял на одной ноге, он выглядел уставшим, глубоко дышал, да к тому же был выпивши. Он с силой положил ладонь на моё плечо:

-В общем так, земляк. Ты знаешь, к кому ты ходил? Я таких земляков, знаешь, где видел?

-Да я с ней просто поговорил минут десять и всего-то.

-В общем, ты меня понял, да?

-Да понял, конечно. Это твоя девушка.

-Если я узнаю, что ты туда ходишь, я, знаешь, что с тобой сделаю?

-Что ты сделаешь?.. Не собираюсь я туда ходить, сказал же,– он уже начал мне надоедать. Тем более, что разборка не стоила выеденного яйца.

-Да я только скажу, тебя здесь же, в твоей роте уделают.

-Да что ты?

Это меня даже рассмешило. Уж где, где, а в роте-то я уже давно был одним из наиболее авторитетных сержантов. А сверхсрочников у нас не любили.

Я развернулся  и пошёл по коридору в направлении тёплого кубрика на втором этаже. Корякин же стоял и смотрел мне в след. Когда я прошёл уже весь коридор и хотел повернуть на лестницу, он вдруг спросил:

-Ты, кажется, что-то сказал?

-Ага, я сказал: «Пока».

«Вот самоволочка получилась,– думал я,– ну, Корякин,  рожа самодовольная».

На следующий день мы, как обычно, собрались в курилке вечером.

-Ну как вы вчера сносились на коммутатор?– спросил Резунков.

-Да ничего, – ответил Хаджиев,– так, познакомились.

-Да, ничего,– ответил я,– смотрите,– я расстегнул пуговицы на гимнастёрке и показал большую царапину на груди, оставленную корякинским сапогом, – у меня ночью с Корякиным разборка была.

-Ух, ты!..

Я рассказал им про ночной визит земляка.

-А что ты нам не сказал? Эти сверчки вообще уже обнаглели что ли?

-Да ладно, я сам с ним поговорил. Нормально. Друг друга поняли.

Прослужив полтора года, я стал ездить начальником караула на ЛЗУ за двадцать километров от батальона. К тому времени я стал уже заместителем командира взвода. Не служба, а мёд. У нас в роте служил прапорщик Еламов, бывший пограничник. Его отчим тоже был бывший … зэк и работал шофёром на автозаке. Еламов вместе с отчимом часто приезжал на ЛЗУ на съём как проверяющий от офицеров роты. Но по жизни был прапорщиком, да ещё и не очень порядочным. В один из таких дней он приехал ко мне на съём. На ЛЗУ выделялись два автозака.

Когда его отчим вышел из машины, я заметил, что он нетвёрдо стоит на ногах.

-Старшина, он же пьяный,-сказал я.

-Да ладно, не обращай внимание, он чуть-чуть только выпил.

-Ты что? Как он людей повезёт?

-Нормально довезёт, я тебе говорю.

-Ладно, что ж. Ты ведь старше по званию.

Погрузились в машины. Поехали. Я– в кабине переднего автозака. Еламов с папашей-во втором. Уже стемнело. Я следил за ними по светящимся фарам.

-Езжай потише,-сказал я водителю, чтобы не потерять их из виду. Сначала свет фар постоянно светился в зеркале заднего вида, потом стал пропадать и вдруг совсем исчез. Мы остановились. Подождали. Не видно, не слышно.

-Ну что? Разворачивайся,-сказал я шофёру,-поедем назад, где-то встали.

Подъезжаем, автозак-в кювете, едва не перевернулись, уткнулись носом в кусты. Зэки кричат, злятся, одним словом, паникуют.

-Ну, что? Давай вытаскивать,-говорю водителю первого автозака.

-Давай. Что ж ещё?

Вытащили на дорогу, поехали. Отчим протрезвел, всю дорогу плёлся не более тридцати километров в час. Подъехали  к колонии. Еламов подошёл ко мне:

-Ты не говори ротному про инцидент, родственник ведь, сам понимаешь.

-Ладно. Что с тебя возьмёшь?

Вечером меня подозвал к себе Гришанин. Он сидел в нашем кубрике возле табурета, на котором стояла литровая банка с компотом. Рядом стоял довольный грузин, на год моложе призывом, Глаури.

-Видишь, что стоит на табуретке?-спросил Валера.

-Вижу. Компот.

-Попробуй.

Я попробовал:

-Блин! Спирт что ли? Вот это да!

-Конечно! Чача.

После того, как разделались с чачей, я довольный пошёл к художникам, у них в роте была отдельная комната. Вдруг к художникам забегает рядовой Воробьёв, москвич, он же ротный писарь:

-Товарищ сержант, вас вызывают в канцелярию. Там ротный и Еламов.

-Ёлки-палки, да я же еле на ногах стою.

-Надо идти, товарищ сержант.