Чиновник для особых поручений

– Сергей Иванович, будьте любезны, закажите в ресторане обед на две персоны. Нет, сюда. Благодарю вас.

– Ну вот, – улыбнулся Кошко. – Сейчас отобедаем, чем Бог послал, а потом, уж не обессудьте, вы мне расскажете о вашем прошлом, а я послушаю про наше будущее, прошу прощения за каламбур.

…Статский советник аккуратно промокнул усы хрустящей салфеткой. Адъютант внес накрытый салфеткой поднос, на котором стоял накрытый чайник, серебряная сахарница и два чайных стакана в подстаканниках.

– Благодарю, Сергей Иванович.

Кивнув, офицер неслышно исчез за дверью.

– Чай, я полагаю, в России пить не перестали? – поинтересовался Кошко, наполняя стаканы темным, как деготь, напитком.

– Не перестали, – кивнул Стас, отхлебывая из стакана. – Такого, правда, редко попить удается. Спешка, гонки. Пакетики больше.

– Шелковые, как у китайцев, что ли?

– Бумажные, – тяжело вздохнул опер.

– Бумажные? – удивился сыщик. – Ну, это, воля ваша, моветон чистейшей воды. Как можно?

– Бог с ним, с чаем, – решительно мотнул головой Стас. – Есть дело, которое отлагательства не терпит. Через четыре дня, в Киеве, студент Дмитрий Богров выстрелом из револьвера убьет Петра Аркадьевича Столыпина.

– Подробности помните? – Кошко сразу подобрался, как перед прыжком.

– Царь со всем двором будет находиться в Киеве. Там же, естественно, будет и премьер-министр.

Стас рассказывал сухо, коротко, отстраненно. Эмоции кончились, началась работа.

– Начальник Киевского Охранного отделения… по-моему, фамилия – Кулябко…

Кошко молча кивнул.

– …от своего агента Дмитрия Богрова получил информацию, что ночью в Киев прибыла женщина, на которую боевой дружиной возложено произвести террористический акт – убийство Столыпина.

Богров сказал, что знает ее в лицо и поможет, если что, опознать. Кулябко выписал ему пропуск в театр. Богров прошел туда и произвел в премьер-министра два выстрела из револьвера. От мгновенной смерти того спас орден, в который попала пуля. Изменив направление, пуля миновала сердце. Пятого, если не ошибаюсь, сентября, Столыпин умрет в больнице. Говорят, существовала версия, что Богров выполнял задание охранки.

Все время, пока Стас рассказывал, сыщик слушал его не перебивая. За все время он не задал ни одного вопроса. Когда опер замолчал, Кошко долго сидел, что-то обдумывая. Стасу нетрудно было просчитать ход его мыслей. Он сам, окажись на месте Кошко, пробивал бы два направления. Первое – не является ли его странное появление частью гигантской дезы? Непонятно, конечно, с какой целью, но когда ясно станет – поздно будет. В политике порой такие многоходовки прокручивают, гроссмейстер курит! А второе – если это правда, то как уберечь премьера, который по жизни советов не слушает, а прет, как бык на красный свет? Задачка не для первого класса, прямо скажем.

– Значит, есть такая версия, что начальник жандармского отделения этому поспособствовал? – сказал наконец Аркадий Францевич. – Кулябко, конечно, бурбон и дурошлеп, каких поискать… но человек честный.

– У меня такое впечатление, что его попросту переиграли, – решился вставить Стас.

Кошко молча кивнул, продолжая что-то обдумывать.

– Значит, так, господин инспектор… кривить душой не стану, есть у меня соображения на ваш счет. Как «про», так и «контра», уж не обессудьте. Коли сами сыщик, то, стало быть, знаете, что в нашем проклятом ремесле доверие дорогого стоит… Но ставки больно высоки. Потеряем Петра Аркадьевича – Россию просрем, прошу прощения.

Он испытующе посмотрел на опера. Стас молчал. Прав был известный сыщик, чего уж там.

– Сделаем мы вот что, – продолжил Кошко. – Я назначаю вас чиновником для особых поручений. Формальности наверху утрясу сам, это моя печаль. Но коли окажется, что вы, сударь, мистификатор, не обессудьте – застрелю сам.

– Я согласен, – спокойно сказал Стас. – О Столыпине и у моих современников такое же мнение. Только главная беда не в террористах, а в царе. Слабоват ваш самодержец, вы уж извините, если чего нарушил невзначай.

– Он уже не только наш, но и ваш тоже, – с нажимом сказал сыщик. – И «нарушил», смею заметить, не то слово. Впредь советую думать.

– Вот вы и додумались, – непримиримо буркнул Стас. – Премьера грохнули, потом сообща Россию большевикам слили. А через восемьдесят лет опера в кабинетах вешаться начали, потому что семья голодом сидит, а зарплату по три месяца не платят.

Его понесло. Но вызывающий взгляд опера натолкнулся на растерянные глаза великого сыщика. Там была такая неприкрытая боль, что Стасу стало стыдно.

– Как такое может быть? – тихо спросил Кошко.

– Простите, – Стасу стало нестерпимо стыдно, словно маленького ребенка по лицу хлестанул. – Простите меня, Аркадий Францевич. У нас там последнее время не все благополучно было. Вам рассказать – не поверите. Да, и не стоит, наверное….

– Стоит, – твердо сказал сыщик. – Но об этом позже. Коли все так, как вы говорите, это поломать надо. Но сейчас главное – Петра Аркадьевича уберечь. Вы, как, – перевел он разговор в более насущное русло. – Свое оружие предпочитаете или из нашего арсенала лучше взять? Боюсь, что такого типа патронов сейчас не найти. Разве что…

Он, осмотрев ПМ, умело отжал защелку, вытащил магазин и, выщелкнув патрон, покрутил в пальцах.

– …от парабеллума Борхард-Люгера подойдет?

– Нет. Этот на миллиметр короче. И тип другой. Вот парабеллум я бы взял. Можно?

– А почему нет? – пожал Кошко могучими плечами. – Парабеллум так парабеллум. Ну и переодеться, конечно, нужно. В эдаком-то виде вас бог знает за кого примут. При вашей новой должности невместно, знаете ли.

– Да кто спорит! – согласился Стас. – Только вот наши деньги тут не в ходу, а ваших у меня, сами понимаете, нет.

– Позвольте полюбопытствовать.

Сыщик взял протянутую двадцатипятирублевку, внимательно ее осмотрел, потер лоб.

– Вот этот профиль мне, воля ваша, кого-то напоминает.

– Ну да, – ухмыльнулся Стас. – Сейчас-то он, пожалуй что, в розыске. Владимир Ильич Ульянов?Ленин, основатель первого в мире государства рабочих и крестьян.

– Основатель государства? – брезгливо покривил губы Кошко. – Адвокатишка этот, социалист?

– Вот потому они вас и сожрали, – безжалостно сказал опер. – Не принимали вы их всерьез. А они с вами либеральничать не будут. Ладно, не ко времени эта тема, потом расскажу со всеми подробностями. Про сон дня на три забудете, ручаюсь.

…Через два часа старший лейтенант милиции Сизов, а ныне чиновник для особых поручений при главе российского сыска входил в кабинет Кошко. На сей раз он был одет в серый двубортный костюм из шерстяной ткани. Одежда, в принципе, не слишком-то отличалась от той, к которой он привык. За исключением разве что котелка. Но в эти годы появляться на улице без головного убора было решительно не принято.

В кармане лежала солидная пачка денег и документ, удостоверяющий, что Сизов Станислав Юрьевич вам не абы кто, а о-го-го. И как завершающий штрих его нового положения – новенький парабеллум, привычно засунутый за ремень брюк.

– Проходите, Аркадий Францевич вас ожидает, – сообщил адъютант.

– Благодарю вас, Сергей Иванович, – вежливо отозвался Стас, открывая двери.

Уже на самом пороге он быстро глянул через плечо и поймал взгляд, полный неприязни. Да, не любит его адъютант, это ясно, так что и к бабке не ходи. Хотя с чего бы, кажется? Или он всех не любит, кто к его шефу слишком приближен?

– Ну вот, совсем другое дело, – приветствовал его статский советник. – Сейчас подадут машину. Поужинаем в поезде, время дорого.

…Привокзальная площадь встретила их звонкими воплями мальчишек, продающих газеты, которые лихо лавировали меж публики, и криками бойких лоточников, предлагавших горячие, с пылу с жару, пирожки, бублики и прочие печеные вкусности.