Золотой дурман. Книга 3. Месть золотого идола

«С озера? Или с цветочных полян?.. А может это загадочное место, рождает букет неведомых запахов трав и деревьев?»

Резкий свист заставил его повернуть голову в сторону. Гигантская змея[4 - Гигантский змей*– это не выдумка автора. Газета «Алтайская правда» за 30 сентября и 7 октября 2006 года опубликовала ряд собранных журналистом Сергеем Мальцом рассказов крестьян, встречавшихся с реликтовым «горным змеем» – гигантской рептилией. Существует как минимум десяток официально задокументированных свидетельств очевидцев, которые встречали гигантского змея в период с 1876 по 1972 год.Вот что, например, писала газета «Алтай» в августе 1913 года:«На днях крестьянин села Ново-Белокуриха видел змею толщиной вершков пяти (25 см) и длиной пяти аршин (3,5м). Замечательно, что некоторые из крестьян говорят, что лет десять назад тоже видели такого змея».], похожая на длинное тонкое бревно, прошуршав в высокой траве, выползла к воде в саженях двадцати от Мирона.

– «Откуда такая рептилия?!» – вскочил он, раскрыв от удивления глаза. В его представлениях о животном мире её можно было сравнить разве что с огромной анакондой.

– Быть того не может!» – тряхнул головой Мирон, стараясь прогнать видение, но змея не исчезла, а только замерла, пригревшись на жарком солнышке.

Холодок страха понемногу стал щекотать его душу. Незнакомые запахи всё настойчивее пробирались куда-то внутрь, затуманивая сознание. Круги на озере стали приобретать всё более замысловатые очертания, напоминая по форме неземных чудовищ.

– Мирон… – донёсся до него голос Марьяны. И вот она сама, восседая на вороном коне, расплывчатым силуэтом поднялась над забурлившими водами озера.

– Изыди, сатана! – отмахнулся Мирон от наваждения. Словно растаявший туман, исчезла Марьяна. Но змея – она зашевелилась и, издав холодящий душу свист, медленно поползла в его сторону.

«Видение это или явь?» – промелькнула в голове неуверенная мысль.

«Бежать нужно отсюда», – прошептал ему внутренний голос.

В полузабытьи, припадая к земле, кинулся он в сторону расщелины, держа наготове кинжал – на случай обороны. Враз нахлынувшее сильное потрясение молоточками застучало в его голове. Не страх его гнал отсюда, а внутреннее чувство самозащиты.

«Эти странные запахи – не они ли являются причиной помутившегося сознания? – едва доходило до Мирона суть происшедшего. – Эти видения…Внезапно навалившаяся слабость…»

С каждым шагом Мирон чувствовал, что силы постепенно оставляют его. Спотыкаясь о торчащие из земли корни деревьев, он торопился как можно скорее покинуть это злосчастное место. Худощавая фигура с перекошенным от злобы лицом, как видение из прошлого, встала на его пути.

«Помоги, сил уже моих нет, сейчас в пропасть сорвусь!» – голосом, полным мольбы, прокричала она. Какие-то смутные воспоминания проснулись в его памяти. Словно луч солнца, ворвавшись в темноту небытия, осветил потерянную связь с прошлым.

«Игнат! – чуть было не вскрикнул Мирон. – Это он столкнул меня в пропасть… За что?.. Золотой идол… Арест…» – стали всплывать в памяти отрывки прошлого. Болезненная пелена накрыла его сознание: перед глазами, в дьявольских обличиях, пробежали: Игнатий – с остервенением секущий Прокопия Столярова, Бакай – обвиняющий его в краже идола, конвоиры – стерегущие по пути в острог, крик просящий о помощи и как завершение тому – растаяла чёрная бездна той злосчастной пропасти, которая невидимой стеной отгораживала его от жизни в Сибири.

Собрав последние силы, Мирон в полусознательном состоянии выбежал в залитый солнцем пролесок. Карька, подняв голову от сочной травы, тревожно заржал и поспешил навстречу хозяину.

– Как же мне взобраться на тебя? – поднял Мирон мутный взгляд на своего скакуна. – Сил больше нет… – тщетно попытался он вскарабкаться в седло.

Жеребец, словно прочитав мысли хозяина, лизнул его руку и лёг подле Мирона на живот.

– Ах ты умница! – обхватил тот его шею, вскарабкиваясь на спину. – К Серафиме, дружок… – еле прошептал он на ухо лошади.

Карька постоял, покрутил головой и тихой рысью направился в сторону поселья Устина Агапова.

Прикрыв глаза от слепящего солнца, Мирон склонился в густую гриву коня. Открывшиеся вдруг потерянные эпизоды прошлого вновь туманной явью заполнили все его мысли. Перед глазами проплыли: Бикатунская крепость, куда его определили для службы в местный гарнизон, опасные горные тропы на сборе ясака, стычки с маньчжурами, не желающими покидать эту благодатную окраину России. В памяти воскресли последний поход в экспедиции Клюге, несправедливое и жестокое обвинение в краже золотого идола.

«Как же друзья? – сам по себе возник вопрос. – Что они теперь обо мне думают? Считают, что вор?.. А Марьяна? Ведь она поверила в несправедливость обвинения в краже шкатулки с драгоценностями. А теперь – хищение золотого идола, и опять он».

Мирон с горечью тряхнул головой.

«За что же, Господи, мне такие жестокие наказания?! Ведь есть же мера человеческого терпения!» – как ножом в сердце отозвался открывшийся провал в памяти.

Потянувший свежий ветерок с реки немного привёл его в чувство, а вон и мельница появилась на горизонте – ещё чуток, и они будут на месте…

Подойдя к частоколу вокруг поселья, Карька грудью торкнулся в ворота, но на этот раз крепкие засовы перекрыли дорогу гостям. Испустив протяжное ржание и не дождавшись никого из поселенцев, он развернулся и копытом стал бить в тяжёлые бревенчатые двери.

– Погодтя, погодтя!.. Эй, мужуки, пойдёмте-ка глянем, кто енто так в вороты бацкаить, – раздался приглушённый женский голос из-за частокола.

– А ты чо, испужалась, Аграфена? – иронически ответил мужской бас.

Через мгновение ворота со скрипом отворились и полная женщина, вскрикнув, взмахнула замаранными в земле руками.

– Ой, Господи, коняга в вороты торкается!.. А седок-то живой али нет?!

– Живой я, тётка, живой, – прохрипел Мирон. – К Серафиме бы проводила.

– Никак Антипов постоялец, – вышел вперёд худой рыжебородый мужичок.

– Он самый, – кивнул другой – здоровенный детина.

– И откеля ты такой? – участливо наклонила голову женщина.

– Потом… – махнул рукой Мирон.

– Ну чо стоите, рты раззявили! – прикрикнула Агрофена. – Проводьте до Серафимы.

– Да этоть мы мигом, – подхватил под уздцы Карьку сухощавый и скорой походкой повёл лошадь в сторону подворья Серафимы…

– А ты покедова, Федосий, брёвна отеши. Да смотри, чобы ровно – баня она ить щалей не любить…

Напахнувшие знакомым ароматом целебные травы, напомнили ему хлопочущую над отварами Марьяну.

– Давай-ка, Архип, его сюды – на лавку, – подхватила Серафима с другого бока Мирона. – Щас я подушку подложу.

– А чево это с им? Обыгается ли? – вопросительно глянул рыжебородый на знахарку.

– На всё воля Божья, – коротко ответила Серафима.

– Так-то оно так… – почесал затылок Архип. – Ладноть, пошёл я – баню мы с Федосием ставим… одна-то, поди, управишьси.

– Да иди уже – теперяча только мешаться будешь.

Всё поплыло перед глазами Мирона, видения больше не преследовали его, но тяжесть в голове прочно прижала к подушке.

– Накось попей, – приподняв голову Мирона, поднесла к его губам чашку с тёплым отваром Серафима. Приятная истома враз побежала по его телу, веки сделались тяжёлыми, и он тут же забылся безмятежным, спокойным сном.

– Ну вот – поспи, а там поглядим, чем тебя ишшо попоить…

Проснулся Мирон весь мокрый, в голове всё ещё стоял неприятный шум, но было уже немного легче.

«Где я?» – оглядывая помещение, силился вспомнить он. Яркая полоса света солнечной дорожкой протянулась по выскобленному добела полу. Усевшись на лавке, он резко потряс головой, как бы прогоняя остатки засевшей хвори.

«Сколько я проспал?» – взглянул Мирон на затянутое бычьим пузырём окно.

Но тут же мрачная картина встала перед его глазами – события выпавших из памяти дней вновь горькими воспоминаниями вонзились в душу.