Воздухоплаватель. На заре авиации

Квартировали пилоты в офицерском общежитии в доме при аэродроме. Провели его туда, показали комнату.

– Занимайте, поручик!

А всех вещей – один чемодан, в котором бритва, запасное белье и летный кожаный костюм. Потом гурьбой отправились к ангарам. Готовых, собранных и облетанных аэропланов было два. Еще несколько ящиков с деталями стояли у мастерских, дожидались сборки.

Аэропланы знакомы по Гатчине – «Ньюпоры». Подошли к одному из аппаратов, остро пахнуло бензином.

– Андрей Владимирович, для начала изучите карту местности. До прусской границы всего ничего, стоит залететь невзначай на немецкую территорию, рискуете быть сбитым зенитной артиллерией. Аэропланы у немцев есть, но не вооружены. Впрочем, как и у нас, – огорченно сказал князь.

Все верно, для начала надо изучить карту. Ее Андрей в штабе получил. А засел изучать уже после обеда в офицерской столовой. Тогда подавали одинаковые блюда офицерам разных специальностей. Это сейчас, когда резко возросли скорости, а главное – высоты, у пилотов появились специальные костюмы и диеты, из которых исключались некоторые продукты. В частности, все газообразующие – молочные, горох, фасоль, черный хлеб. Иначе при подъеме на высоту, с падением атмосферного давления, кишечные газы могут просто разорвать кишечник.

Что было плохо, в «Ньюпоре» из приборов был один альтиметр, показывавший высоту. Ни компаса, ни других приборов не было. Сложно летать, не зная запаса бензина в баке. А без компаса, влетев в низкую тучу, легко заблудиться. Доходило до того, что пилоты для определения своего положения снижались у железнодорожных станций и читали вывески на вокзалах. Их писали по стандарту, крупными черными буквами на белом фоне, читалось легко.

Да и за оставшиеся полдня изучить район полетов невозможно. Учил и следующим днем, поскольку аэроплана для него все равно еще не было, механики только приступили к сборке. А через день выходные. Офицеры-пилоты пошли в офицерское собрание. Фактически единственное место, где можно было пообщаться, пропустить по рюмке коньячка. Нравы свободные, каждый офицер, невзирая на звание и должность, имел право высказать свое мнение на собрании, подпоручик на равных мог поспорить с полковником. Крепость близка к границе, и много разговоров о Германии. О возможности нападения немцев и речи не было. Обсуждали техническую оснащенность, организационную структуру, вооружение вероятного противника.

Глава 3

Война

Все же аэроплан для Андрея собрали. Сначала запустили мотор «Гном». Конструкция своеобразная, авиационная, звездообразная. Двигатель ротативный, то есть крутится сам двигатель и воздушный винт, а коленвал стоит на месте, это позволяло снизить вес мотора. Но и страдал он «болячками». Масло ел едва не ведрами и не мог долго держать высокие обороты. Андрей, сидя в кабине, погонял мотор на разных оборотах, потом сделал пробежку по рулежной полосе, развернулся, дал газ, пролетел на высоте нескольких метров и сел. Аппарат вел себя нормально, без замечаний. Он направился в штаб просить разрешения на полет. Надо же ознакомиться с местностью вживую. Позволение командира отряда подполковника Ляхова было получено. Пилоты отряда вышли поглазеть, как будет летать новичок. Короткий разбег, самолет в воздухе. По расширяющейся спирали стал набирать высоту. Альтиметр уже тысячу метров показывает. Вся земля внизу на квадратики полей разбита, виден паровоз с вагонами.

Андрей попробовал сделать несколько маневров. Аэроплан легко слушался. Для первого полета хватит, конкретного задания не было. Протянул руку к рычагу подачи топлива, слегка обороты убрать, а мотор заглох. За счет набегающего воздуха и инерции самого мотора винт еще вращался. Андрей попробовал несколько раз покачать рычагом подачи топлива. На земле солдат крутил винт вместо стартера, а сейчас винт еще вращается и шансы запустить есть. Редкие вспышки в цилиндрах были, но двигатель не работал. Андрей бросил попытки. Надо садиться, пусть мотористы выясняют причину.

Вот что не отнять у допотопных аэропланов, так их способность планировать с неработающим мотором. Называлось это по-научному – аэродинамическое качество. Чем дальше аэроплан мог пролететь, тем качество выше. Площадь крыльев большая, вес аппарата маленький. Андрей педалями заложил крен, помог ручкой. Аэроплан описывал большие круги над аэродромом, снижаясь. Андрей слышал посвист ветра в расчалках. При работающем моторе этих звуков не слышно, рев мотора оглушает. На авиамоторах глушителей сроду не было, они отнимают мощность, а в полете каждая лошадиная сила важна и нужна. Пилоты, наблюдавшие с земли за полетом, кричали:

– Ручку убери, снижайся медленно!

Андрей их слышал, сам действовал так же. Случаи остановки моторов были не редки из-за их несовершенства, плохого качества деталей. Особенно донимало магнето. На последних трех-четырех десятках метров направил самолет носом вниз, потом резко ручку на себя. Аэроплан коснулся колесами земли, пробежал немного и замер. К нему уже бежали мотористы, механики, пилоты.

– Жив?

– Цел. Мотор сдох.

– Слышали.

Механики начали проверять разные системы мотора. Оказалось, мелочь – не был промыт от консервационной смазки топливный фильтр. Но эта мелочь могла привести к гибели летчика и самолета. Виновный тут же был доставлен в крепость на гауптвахту. Командиру авиароты предстояло решить теперь его судьбу. Отчислить в пехоту или простить на первый раз. Техника для пилотов и механиков новая, не все еще освоено должным образом. Но случай как-то сблизил пилотов. На месте Андрея мог быть любой из них. Его хлопали по плечу, ободряли, говорили, что легким испугом отделался.

Через несколько дней пошли уже плановые полеты. В роту прибыл летнаб, окончивший Качинскую авиа-школу, поручик Кагальницын. Пролетели с ним вдоль прусской границы, держась от нее в полукилометре. Летнаб разглядывал сопредельную территорию в бинокль. Видимо, немцы за российской стороной наблюдали. Через четверть часа по другую сторону границы появился немецкий аэроплан. Шел он параллельным курсом. Андрей в первый раз видел вживую немецкий самолет, кресты на фюзеляже и крыльях. Были они не такие, как свастика, и не прямые, а напоминали наградные «железные кресты». Это был «Альбатрос Д III», модель современная, ведь еще значительную часть авиапарка составлял аэроплан «Таубе».

Вообще, аэропланы всех европейских государств представляли собой конструкции хрупкие, архаичные. Немцы сперва делали ставку не на самолеты, а на жесткие дирижабли, которых построили больше сотни к 1914 году. Скоростью дирижабль не уступал аэропланам тех лет, а грузоподъемностью превосходил многократно. Имел пулеметное вооружение. Но в боях проявил себя плохо. Когда на самолетах появились пулеметы, а французы стали их массово ставить с весны 1915 года, зажигательные пули поставили на военной карьере дирижаблей крест. Наполненные горючим водородом дирижабли горели и взрывались. Единственно, где они применялись до окончания войны, – на сопровождении морских конвоев, ибо способны висеть над судами многие часы, а то и сутки, чего самолеты не могли.

Но с началом войны самолеты во многих государствах стали быстро усовершенствоваться. Появились и мощные авиамоторы до 400 л. с., как у англичан. Аэропланы разделились на классы – разведывательные, имевшие фотоаппаратуру, истребительные с вооружением пулеметами и бомбардировщики, несущие бомбовую нагрузку, многомоторные, вроде русского «Ильи Муромца» или французского «Голиафа». А еще самолеты удвоили скорость. Если перед войной сто километров в час считалось уже отлично, то в конце войны французский СПАД имел уже 217 км/ч.

Крест был на немецких аэропланах, на самолетах других стран – России, Франции, Англии, Италии – знак принадлежности имелся в виде кольца. Русский наружное кольцо имел красное, меньше его по диаметру синее, а в центре белый круг. Франция цвета колец имела те же, но в другой последовательности.

Какое-то время аэропланы летели параллельно. Потом немец, убедившись, что русский пилот не собирается нарушать границу, отвернул и стал снижаться. Андрей вблизи увидел самолет противника. Еще пару лет, и они сойдутся в боях. Была небольшая ревность, потому как «Альбатрос» выглядел более современным. По крайней мере, у него не было стоек над кабиной пилота и идущих от них расчалок к крыльям. Получалось, силуэт более благороден, обтекаем. Летнаб что-то прокричал. За треском мотора Андрей слова его не расслышал. Посмотрев на часы, развернул аэроплан в обратную сторону. Топлива хватало на два часа, а еще надо было подумать о небольшом резерве на непредвиденный случай, чтобы уйти на запасной аэродром.

Максимум дальности для «Ньюпора» – два часа лета или двести километров. Назад Андрей летел тем же маршрутом. Летнаб вдруг стал показывать рукой за борт. Непонятно, но кричать бесполезно. Не было еще средств связи между членами экипажа. Уже когда приземлились, Андрей заглушил мотор, стянул шлем.

– Поручик, вы что хотели мне сказать?

– Аэродром немецкий, откуда «Альбатрос» взлетел. Я его засек!

В возбуждении летнаб достал топографическую карту, ткнул пальцем.

– Здесь!

Почти полсотни километров от Осовца. Полеты осуществлялись почти каждый день. Пилоты летали на север и на юг от крепости. И полеты их не были зряшными. Удавалось обнаружить и аэродромы, и воинские части и склады. Однако в дальнейшем это большой пользы не принесло. Немцы напали первыми, перешли границу и углубились на территорию империи.

В один из дней Андрея посыльным вызвали в штаб авиароты.

– Голубчик, – укоризненно покачал головой подполковник. – Что же вы молчите? Нехорош-с!

– А что случилось, господин подполковник?

Андрей и в самом деле не чувствовал за собой ошибок или промахов.

– Вы уже больше года не были в отпуске! По итогам года деньги спишут, а мне дадут нагоняй. Пишите прошение, я поставлю визу.

– Да мне особо и ехать некуда.

– Не мои проблемы. Езжайте к родителям, к девушке. Неужели не надоела наша глухомань?

И правда, погулять, познакомиться с какой-нибудь девушкой было негде. Гражданских лиц, кроме семей офицеров, не было.

Андрей написал прошение, в тот же день был издан приказ по роте. Он получил отпускные деньги и проездные документы. Решил ехать в Крым. После Русско-японской войны Крым стал излюбленным местом отдыха царей, даже дворцы себе там построили. Да не дворцы Андрей решил смотреть, все равно охрана не пропустит. А покупаться, пока море теплое, все же бархатный сезон.

Не дано человеку знать свое будущее. Может, и к счастью. Не каждый может распорядиться толково знаниями. Один, обладая знаниями по бактериологии, создает бактериологическое оружие, а другой, с тем же уровнем знаний, – лекарства от инфекций. Ехать пришлось с пересадками. Сначала до Минска, пересадка на поезд в Киев, потом уже в Крым. Как авиатор сначала добрался до Севастополя, из него в Качу. Было интересно посмотреть на авиашколу. И был разочарован. Аэропланы уже морально, да и технически устаревшие. Конечно, дело авиашколы – научить курсантов навыкам пилотирования, а потом сами освоят другие летательные аппараты. Но Андрей полагал, что стоит начать обучение с тихоходных аппаратов, типа «Блерио», прощавших ошибки, а потом переходить к более совершенным. Видел он уже, хоть издали, немецкий «Альбатрос». Даже зависть была, хотелось полетать на таком аппарате. Кто заболел небом, это уже навсегда. Но небо – стихия для человека чуждая, ошибок не прощает. В Каче Андрей пробыл несколько часов, да и отправился на побережье, наняв извозчика с пролеткой.

В курортных поселках жизнь неспешная. Отдыхать люди приехали, не работать. Дамы под зонтиками, чтобы не загореть. Загар – удел простолюдинов. Средина сентября, часть отдыхающих уже уехала в столицы, свободных квартир полно. Андрей снял квартиру у грека. У того и парусный бот есть, вывозит отдыхающих в море – порыбачить, полюбоваться красотами.

Лавочек полно, где местные жители продают блюда национальной кухни. И татары здесь есть, и греки, и армяне, и русские. А еще в каждой лавке вино. Однако хозяин дома, грек, посоветовал съездить в Массандру или имение Новый Свет князя Голицына. Андрей кивнул, отложил на потом. Не такой он любитель вина, чтобы ехать на дегустацию так далеко. Уж лучше ловить последние теплые деньки, загорать, радоваться солнцу, есть фрукты, только сорванные с дерева. Чтобы не выделяться, купил в магазине белые полотняные штаны и такую же рубашку, по моде отдыхающих тех лет, а еще белую кепку. Фотограф на набережной с огромным деревянным фотоаппаратом на штативе-треноге зазвал все-таки сделать фото на память. Конечно, после цветной печати черно-белые снимки, да еще не очень четкие, впечатления большого не производили, но оставил на память. Будет чем похвастать перед офицерами авиароты.

Беззаботная жизнь и вкусная еда привели к набору веса в два фунта, последние дни упорно сгонял физическими упражнениями – бегом, приседаниями, отжиманиями. Зато форма села как влитая. Грек Анастас всплеснул руками:

– Вай! Прямо гвардеец! Такому не грех стоять в царской охране в Ливадийском дворце.

– В охране государя казаки и лейб-гвардия, а я к ним не отношусь.

Андрей заплатил греку, и тот отвез его в Ростов-на-Дону на своем суденышке. Так получалось быстрее и удобнее, чем с пересадками до Киева. Полуостров дорогами не баловал, приезжали отдыхать в основном туберкулезники, климат и воздух для них подходящий.

Андрей вечером сел в поезд, а утром уже вышел в Киеве. Прогулялся по Крещатику, главной улице Киева, посетил лавру. Не сказать, что набожный был, но быть в Киеве и не осмотреть лавру?! Она не только один из центров православия, но и архитектурный шедевр. Успел осмотреть все, вечером поужинал в ресторане. Заказывал блюда украинской кухни – борщ с пампушками, вареники со сметаной, да под горилку и вовсе славно получилось.

Когда занимаешься делом, которое нравится, время летит быстро, не заметил, как отпуск подошел. А ушел в отпуск, и возвращаться не хочется. Спи вволю, ешь от пуза чего хочешь, любуйся красотами. Странно устроен человек.

Только от Киева отъехал поездом Киев – Варшава, а все мысли уже о службе. Механики и мотористы обещали за время отпуска Андрея провести на аэроплане регламентные работы.

Поезд прибыл в полдень, Андрей с небольшим чемоданом прогулялся к казарме авиароты, пообедал в офицерской столовой, потом доложился подполковнику о прибытии.