Убить Горби

– …наклонясь до земли.

– Не умничай, я помню. И если тебя запросто можно завалить, если ты такой невнимательный, то лучше завалить тебя здесь и достойно предать родной земле, чем, к примеру, вместе с тобой рухнет наша сеть или станет известно о какой-нибудь нашей, грубо выражаясь, тайной операции. Понял, Паша?

Павел молчал, переваривая сказанное Батей.

– You got it buddy or something? – с чистейшим произношением старожила американского Среднего Запада повторил вопрос Батя.

– Угу, – еле слышно выдавил Павел.

– Задумайся об этом, пофантазируй. Придет время, не дай Бог, конечно, спасибо мне скажешь… Да не топчись ты, дай компот спокойно допить! И еще: следующий раз хотя бы пальни из автомата в направлении, откуда прилетят пульки. Не помешает. А уж потом ползай раком под деревьями или скачи по лесу, как кенгуру… Запомни, Семенов: кто бы в тебя ни стрелял не понарошку, стреляй в ответ. Свой, чужой – без разницы. Тогда у тебя будет шанс выжить. В следующий раз, когда тебя отправят на «виллу», постарайся не тратить время на удивление, недоумение и бесполезные вопросы. И последнее: ты вот говоришь, голову случайно убрал, дескать, совпадение. Это не совпадение, а везение. Ты везучий. И это тоже нам важно понимать. Усвоил?

Павел кивнул, скорее из вежливости, поскольку на самом деле ничего не усвоил, и вернулся за стол, где его поджидал сгорающий от любопытства Олег.

– Не томи, Пашка, – выдохнул он, перегнувшись через стол. – Я – одно большое ухо.

– Да нечего рассказывать… Батя по-американски говорит без акцента.

– По-английски?

– По-американски. Кайфово так у него выходит. Как на видике. Помнишь, в «Смертельном оружии» этого бандита, Джошуа, что ли? Один в один его акцент.

– Значит, Батя наш там жил долго. Или талант.

– Откуда – жил? Талант…

– Так что он сказал? По-настоящему стреляли?

– Попросил ничему не удивляться, когда опять окажусь на «вилле». Хорошее дело…

– Ну что, – Олег пожал плечами. – Значит, стреляли взаправду. С боевым тебя крещением.

«Виллой» в среде курсантов Андроповского института назывался специальный учебный центр, где обычно происходило много всего интересного – работать «в поле» всегда веселей. Но ни Пашка, ни Олег раньше не слышали, чтобы там кого-то крестили огнем.

– Слушай, Олежка, пятница же сегодня! – воскликнул Павел. – Вспомнил, и так сразу стало хорошо на душе! Поедем завтра на Чернышевского?

– Да денег нет, какая может быть пиццерия?

– У меня с деньгами пока хорошо. Сэкономил на колбасе. Поехали, говорю!

– Да я-то что, я всегда пожалуйста. Увольнение на берег есть почетное право и святое дело. Вовку зовем?

– Зовем! Все, ударно поработаем и – вперед, моряки, нас ждет суша, бочка рома, жареный на вертеле барашек и лучшая в СССР пицца! – Пашка поднял стакан с компотом, намереваясь чокнуться с Олегом.

– Артист натуральный, – Олег засмеялся, поднимаясь из-за стола. – Работай, негр, солнце еще высоко. Пошли учиться.

– Кстати, нас из леса переводят на другую точку. Говорят, у каждого теперь будет свой номер. Так что есть повод для пиццы.

– И вермута, – добавил Олег.

– И вермута, – охотно согласился Пашка.

* * *

Во второй половине восьмидесятых пиццерия на Чернышевского была не менее известна и популярна, чем ныне самые посещаемые московские рестораны.

Здесь можно было отведать стилизованные под итальянскую пиццу пироги, посыпанные колбасной нарезкой и сыром «Российский», тут никогда не заканчивался фирменный вермут и водка «Московская», да и на обслуживание клиенты не жаловались. Тут, по крайней мере, почти не хамили открыто и вызывающе, как в пельменных.

Олег, Пашка и Вовка (их называли то «трое неразлучных», то «святая троица») заняли самый уютный столик в дальнем углу. Неяркий свет от настенной лампы падал на покрытый красной клеенкой столик, улыбчивая официантка охотно реагировала на знаки внимания, поддерживала шутки и прибаутки захмелевших друзей.

В отличие от Пашки с Олегом, Вовка или, если официально, Владимир Владимирович Щедринский, скромностью не отличался вовсе. Более того, зачастую использовал не достигнутое пока еще положение. Личные служебные удостоверения, по-простому «корочки», курсантам института, по соображениям секретности, выдавали только после зачисления в кадровый состав, так что козырять было нечем.

Но Вовке документ не требовался, так как он обладал способностями навесить лапшу на уши любому товарищу при исполнении. Особенно лихо у него получалось со швейцарами в возрасте.

Войдя в пиццерию, Вовка без промедления решил правильно себя поставить. Он с полминуты о чем-то пошептался с неприступным дядькой в картузе, стерегущим вход, тот быстро закивал, понимающе улыбнулся и словно уменьшился в росте.

После этой короткой беседы друзья перекочевали в разряд почетных гостей популярного местечка.

– Эх, братцы, – мечтательно вещал, развалившись на стуле Вовка, – сидим в кафе, пьем мартини, как белые люди! Вы только представьте: вдруг случится, что мы встречаемся в Цюрихе…

– Почему обязательно в Цюрихе? – машинально переспросил Павел, аккуратно вынимая из пиццы кусочки венгерского сервелата и выкладывая их рядком на край тарелочки, создавая таким образом стратегический закусочный резерв.

– Какая разница? Ну, положим, не в Цюрихе, а в Берне или в Мюнхене…

– Вован по ленинским местам решил нас провести, – предположил Олег.

– Дураки, дайте договорить. Так вот, в Цюрихе, в Париже или в Каннах. Или на Трафальгарской площади. Во! Давайте встретимся на Трафальгарской площади. Что бы ни случилось, давайте, братцы, встретимся на Трафальгарской площади, у Нельсона. Идет?

– По рукам, – охотно согласился Павел, запивая колбасу красным вермутом.

– У какого, на фиг, Нельсона? – переспросил Олег.

– Эх ты, деревня тихая! Паша-сан, объясните мне, как такой колхоз попадает в блатные учебные заведения?

– Не скажите, Владимир Владимирович, каждому шестку свой… этот, как его, сверчок… Или шесток?

– Или седьмок?

– А может, восьмок?

– Накрыло меня что-то… Другими словами, должен ведь у нас кто-то кирпичи лбом разбивать?

– Да сами вы дебилы! – Олег сделал вид, что обиделся, хотя давно уже привык к шуткам друзей. – Знаю я, кто такой Нельсон. Без глаза генерал. Просто сразу не вспомнил, а вы так прямо обрадовались.

– Генерал! – Пашка схватился за бока от хохота. – Без глаза! Какой он тебе генерал? Это ж не Кутузов!

– Адмирал он, Олежа, ад-ми-рал! – вторил ему Вовка.

– Ребят, хорош, ладно, – Олег всерьез надулся. – Умные все очень, идите кому-нибудь другому свою эрудицию демонстрируйте. Я знаю ровно столько, сколько мне положено.