Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся

„Айсберг“ пришел в движение, поднял голову, уставился на меня узкими глазёнками и выпалил:

– Земляк приходил, моя его угощал.

Особенности национальной охоты

… а медведь-то голый!

Вы когда-нибудь слушали рассказы рыбаков или охотников о их невероятных приключениях и не менее невероятных уловах рыбы или отстрелов дичи? Такому полёту фантазии позавидовал бы сам барон Мюнхаузен. И, главное, они сами верят в то, что рассказывают.

К примеру, как бы вы отреагировали, если бы вам кто-то сказал, что во время охоты повстречал в лесу медведя без шкуры, так сказать, почти готового к употреблению? Каково?! Ваша реакция?

Я полагаю, вы нормальный человек и реакция ваша должна быть однозначной: рассмеяться, покрутить пальцем у виска и посоветовать этому охотнику обратиться к врачу – окулисту или психиатру.

Я и сам бы не поверил в этот бред, если бы не был свидетелем подобного случая.

Я не рыбак и не охотник. И хотя долгое время по долгу службы проживал в таёжных местах Сибири, и каждый третий из моих сослуживцев был рыбаком или охотником, я так и не стал „фанатом“ ни того и ни другого, хотя в школьные годы похаживал с друзьями на рыбалку.

Ну, чем можно было заниматься в свободное от службы время в военном городке, затерянном в лесах забайкальской тайги, в 6000 км от Москвы и в 120 км от ближайшего города?

Охота, рыбалка, сбор ягод и грибов, пикники на природе с обязательным присутствием настырных комаров и огромных мух.

По телевидению была только одна программа. Видеомагнитофонов, компьютеров, фитнес-студий у нас не было. Друзья часто приглашали меня на охоту, но я отказывался.

Среди моих сослуживцев были настоящие охотники, можно сказать, профессионалы. Некоторые даже обзавелись собаками охотничьих пород. Они серьезно относились к своему хобби, тщательно и задолго готовились к предстоящему рейду в тайгу. И в полном снаряжении выглядели не хуже Рэмбо или Терминатора. В тайгу они уходили на несколько дней и возвращались, как правило, не с пустыми руками.

Однако, был один вид охоты, участником которого я порой становился в силу своих служебных обязанностей.

Мне иногда приходилось заступать на целую неделю начальником караула по охране и обороне территории, на которой находились шахты с ракетами, различные технические и складские сооружения. Территория охранялась не только часовыми, но и целой системой инженерных заграждений и сигнализации – последнего достижения военно-промышленного комплекса в этой области в то время.

Но основным, самым надёжным охранным техническим средством было ограждение из металлической сетки высотой в два метра, выполненной из тонкой проволоки, которую даже при свете дня можно было увидеть с большим трудом и то, если в неё уткнуться носом. Сетка тянулась по всему периметру охраняемой территории и круглые сутки находилась под напряжением – 220 вольт днем и 1700 вольт ночью.

Вся сигнализация от технических средств охраны выводилась в караульное помещение на пульт оператора.

Довольно часто сигнализация срабатывала по ложной причине: то какая-нибудь живность пробежит рядом с датчиком, то птичка сядет на него, то ветка с дерева упадет от ветра на датчик. И каждый раз о срабатывании сигнализации приходилось докладывать „наверх“, командиру дежурных сил, который находился на командном пункте и отправлять парный патруль на периметр, чтобы определить истинную причину.

Патрульная тропа по периметру была протяженностью до трех и более километров, в зависимости от рельефа местности. Летом это была хорошая, приятная прогулка, а вот зимой, в мороз, по сугробам снега – удовольcтвия „гулять“ было гораздо меньше. И каждый раз при обходе патрулем территории в целях безопасности с сетки снималось напряжение.

В общем, скучать было некогда: служба есть служба.

Очень часто, особенно зимой, на сетку попадались дикие животные: зайцы, лисы, белки, дикие козы…

Однажды летом, когда я был начальником караула, сработала сигнализация. Участок нарушения высветился на пульте оператора. Я доложил командиру дежурных сил, дал команду снять напряжение с сетки и отправил на периметр парный патруль.

Примерно через час патруль вернулся с большой толстой веткой на плечах, к которой за ноги была привязана дикая коза без признаков жизни.

– Вот, товарищ старший лейтенант, доставили „нарушителя“, – с радостью доложили патрульные.

– Почему своевременно не доложили по телефонной связи? – попытался я напустить на себя строгий вид.

– Хотели сделать сюрприз, товарищ старший лейтенант.

– Дадите помощников – принесём и вторую, – опережая друг друга заявили патрульные.

– Это шутка? – удивился я.

– На сетку попались две козы. Одну вот еле донесли, для второй – нужны помощники.

Весь личный состав караула охватило дикое ликование. Всем хотелось пойти помощником.

Пока „группа захвата“ ходила за второй добычей, первый трофей подвесили за задние ноги к перекладине турникa на спортивной площадке перед зданием караула.

В ротах охраны во времена Советского Союза в большинстве своем служили призывники из республик Средней Азии. Для них разделать барана или козу не составляло особого труда, и потому процесс занял совсем немного времени. Туши двух коз разрубили на части и замочили в уксусном растворе, чтобы убить специфический запах, присущий диким животным.

Весть об удачной „охоте Акелы“[7 - Волк-одиночка, персонаж „Книги джунглей“ Р. Киплинга] разлетелась по всей воинской части, и к караульному помещению потянулись ходоки. Мясо одной козы пришлось полностью раздать офицерам и прапорщикам, кто пожелал.

Тогда я впервые попробовал мясо дикого животного. На вкус мясо неплохое, но запах…, видимо, мало пролежало в растворе. Оно должно было отмокать минимум сутки.

Но искушение было так велико, что солдаты не утерпели и уже вечером начали его варить.

В зимнюю пору довольно часто приходилось есть зайчатину. От холода и голода звери, как сумасшедшие, носились по лесу – кто в поисках пищи, кто просто для согрева. На их тропах, a на снегу следы были видны хорошо, солдаты из состава караула устанавливали самозатягивающиеся петли из тонкой проволоки. Один конец проволоки закреплялся неподвижно, например, за дерево, а другой, в виде петли, устанавливался на звериную тропу. Размер петли зависел от живности, на которую выставлялась ловушка.

И вот несётся по лесу, к примеру, обезумевший от холода заяц, по сторонам не смотрит, да и вперёд тоже, и головой прямо в петлю. А наутро для проверки технического состояния инженерных заграждений выходит патруль и заодно собирает добычу. Но особенно памятен мне один уникальный случай.

В тот зимний день начальником караула заступил мой сослуживец в звании капитана, основным хобби которого в неслужебное время была охота. Охотником он был настоящим. Заступая на целую неделю на дежурство, всегда брал с собой охотничий инвентарь для разделки живности. Так, на всякий случай.

В один из дней его дежурства, примерно в полночь, сработала сигнализация: короткое замыкание на сетке, да такой силы, что выбило мощные предохранители. Дальше всё было по установленному правилу: доклад „наверх“ и отправка парного патруля на периметр. Примерно через час поступил от них доклад по телефонной связи: на сетку попался медведь средних размеров. Что делать?

В караульном помещении повисла мёртвая тишина. Какое-то время никто не мог вымолвить ни слова. Первым пришел в себя начальник караула.

Он задал патрулю несколько уточняющих вопросов, после которых вырисовывалась следующая картина: „медведь приказал долго жить“[8 - Иносказательная форма выражения „медведь сдох“], у него обгорела только морда; участок сетки шириной примерно десять метров повреждён; всё, что было на пути медведя, пришло в негодность.

Начальнику караула нужно было срочно принимать какое-то решение. Голова работала лихорадочно, но только в одном направлении: как сделать так, чтобы шкура медведя досталась ему. О результатах осмотра он обязан доложить на командный пункт командиру дежурных сил, а там сидит заместитель командира части в звании подполковника – тоже заядлый охотник. Как старший по званию, он, наверняка, потребует медвежью шкуру себе. Но отдавать кому-то шкуру медведя, не входило в планы начальника караула.

Капитан посмотрел на часы: первый час ночи. Решение пришло мгновенно: с часу ночи до пяти утра ему положено отдыхать (спать). Его обязанности на это время выполняет помощник начальника караула в звании сержанта. Именно в это же время отдыхает и командир дежурных сил. Значит за три, максимум четыре часа надо успеть „обнажить“ медведя. Это единственная возможность забрать шкуру себе.

Он берёт с собой из охотничьего инвентаря всё необходимое для разделки туши медведя, аккумуляторные фонари и пару бойцов, умеющих держать в руках нож для разделки живности и понимающих в этом деле…

К шести утра всё было закончено: туша медведя без шкуры лежала на снегу на том месте, где его настигла смерть, а сама шкура была доставлена в караульное помещение и надежно спрятана. Начальник караула решил, наконец, доложить „наверх“ о результатах осмотра.

От содержания доклада командир дежурных сил пришёл в бурный восторг. Но для пущей важности, чтобы „служба мёдом не казалась“, строго спросил, почему так долго не докладывали.

– После доклада патрулей по телефонной связи, я сам прибыл на место, чтобы во всём разобраться и лично убедиться, – чётко и уверенно отрапортовал начальник караула.

Командира дежурных сил такой ответ удовлетворил. Он задал еще несколько уточняющих вопросов, а затем изрёк:

– О случившемся я лично доложу командиру части, он примет окончательное решение по медведю. А вот от шкуры я бы не отказался.

Ты уж постарайся, пожалуйста, снять её с медведя аккуратно. Я знаю, ты это можешь.