Учительница нежная моя

– Валяй, – согласился он. – Слушай, ты с кем-нибудь здесь познакомился?

– Нет, естественно. Тут же сплошное быдло.

– Да ладно тебе, – поскреб щеку Ярослав.

Только он это сказал, как двухъярусные кровати за их спинами затряслись и завибрировали. Два голых по пояс парня один за другим перемахнули с кровати на кровать. Один гнался за другим. Через два прохода оба рухнули вниз. Первый орал, второй мускулисто молотил вопящее тело.

Распахнулась дверь – в казарму ворвался сержант.

– Отставить!

Он растащил полуголых бойцов, одного с окровавленной рожей, другого в пене бешенства. Затолкал их пинками в бытовку и нырнул следом. Нутро бытовки сотряслось несколькими глухими ударами.

Через две минуты оба шкодника были отправлены мыть сортир. Их провожали ехидными смешками.

– Убедился? – спросил Игорь, снова закинув ногу на ногу.

– Двое кретинов – это ещё не показатель, – пробормотал Ярослав.

Игорь поднял на него насмешливые глаза.

– Куришь?

При одном воспоминании о сигарете Ярослава чуть не вывернуло.

– Ладно, потом покурю, – махнул Игорь. – Давай только отойдем в сторонку, а то рядом полно ушей.

Они углубились в проход между кроватями. Поблизости никого не было. Игорь заговорил тихо и строго, как разведчик в кино:

– Ты, Ярила, давай без иллюзий. Мы с тобой попали в джунгли. Это сборище дебилов. Хочешь мерить их обычными человеческими мерками? Так они этого не заслуживают. Вернее, они даже не понимают, как это – по-человечески.

Ярослав попытался угадать по лицу Игоря, говорит тот серьезно или шутит.

Поблизости несколько бойцов сбились в кучку, шумно обсуждая недавнее происшествие. "Белый у него сигареты спер, вот Червь за ним и погнался". "А ты видел, как он ему в грудак вдул?" "Да я б его вообще замочил за такое!"

Ярослав все это переваривал, впитывал. Прокручивал через себя впечатления, пытаясь анализировать.

– Слышь, ты чё такой серьезный?

Он не сразу понял, что эта реплика настигла его. Пока соображал, его ткнули в ребра:

– Эй, задумчивый, будь проще!

Зычный гогот. Рыжий плечистый парень с белесыми ресницами. По его роже каталась наглая ухмылка. Ярославу до помутнения захотелось на него кинуться, но Игорь успел его оттереть, обхватил за плечи.

Рыжий смерил их пристрелочным взглядом. Хмыкнул и вперевалку отошел.

Ярослав нервно дернулся.

– Ты отпустишь меня или нет?

Игорь разжал пальцы.

– У тебя не рука, а тиски.

Игорь не без самодовольства сообщил, что пару последних лет баловался брейкдансом. Ну, и немного борьбой. Она в итоге и довела его до армии. Профессор вуза, в котором Игорь учился, изощренно унижал его однокурсницу. Игорь не выдержал и швырнул ехидного очкарика на пол. Чистая победа. Но из вуза выперли, пришлось шагать в военкомат.

Игорь Кочеров выделялся на фоне большинства новобранцев. Форма, в отличие от многих, на нем ладно сидела. Китель не топорщился, а рельефно подчеркивал тугую грудь, штаны не болтались.

Несколько дней, которые их продержали в казарме-карантине, Ярослав с Игорем не могли наговориться. Для обоих это была отдушина, способ сбежать от реальности. Они говорили о Булгакове и Борхесе, Тарковском и Бергмане, Морриконе и Уэббере. Их занимали Достоевский и Бродский куда больше, чем идиотская болтовня сослуживцев с их гоготом-реготом, тупыми подначками и мелочными претензиями. Они были скованы со своими призывом одной цепью, но в этой цепи были чужим звеном.

К ним пару раз попытались враждебно подкатить. Сначала тот самый рыжий с белыми ресницами. Потом зигзагами приблизился тощий лысяк по прозвищу Арнольд.

Игорь отшил обоих. Первому просто заломил руку и шепнул пару ласковых. А со вторым уважительно отошел в сторонку. Минуты две они болтали, после чего расстались с улыбками.

– Как тебе это удалось? – удивился Ярослав.

– Ничего особенного. Потрепались о том, что ему интересно – о боевиках, мотоциклах, "Ласковом мае". Пару раз пришлось посмеяться над его дебильными шутками. Если ты заметил, вокруг этого Арнольда постоянно вьётся кодла подпевал. Он здесь ярко выраженный альфа-самец… Понимаешь, Ярила, нам надо научиться прикидываться.

Fructus temporum

1989 год

«ВПК Страны Советов – это 14 миллионов 400 тысяч человек: солдат, офицеров, инженеров, техников, конструкторов, которые обеспечивают с той или иной долей успеха бесперебойную работу сотен заводов, КБ, закрытых городов, полигонов, испытательных комплексов. Эта цифра включает в себя и почти 4-миллионную армию".

Газета «Красная звезда»

6.

Через три дня всех новобранцев из карантина раскидали по учебным ротам. Ярославу с Игорем повезло, они попали в одну роту, 4-ю.

Новая казарма была меньше и чище, свет ламп не так едко жалил. Дисциплина здесь была уже по-настоящему армейская. Порядок блюли трое сержантов – Логвиненко, Боков и Шихин. Иногда в казарму заявлялся командир роты капитан Зотов, который педантично везде зыркал.

Особенно усердствовал мускулистый усач Логвиненко, старший сержант и без пяти минут дембель. Он будоражил бойцов по тридцать раз на дню – строил роту и с удовольствием гулял вдоль шеренг, тыча пальцем в тусклые бляхи ремней и ругая курсантов за не отдраенные сапоги. Орал на небритых, грозя шлифануть щеки вафельным полотенцем. С мясом отрывал грязные и плохо пришитые подворотнички.

На его фоне коротышка Боков был просто добряк. Он почти никогда не орал. Если Боков просил кого-нибудь из курсантов постирать его носки или штаны, то делал это с обезоруживающей деликатностью: "Дружище, сделай доброе дело". И элегантно протягивал бойцу пропотевшую вещь.

Третий, младший сержант Шихин, казался самым безобидным. Он был болтлив и любил поспорить на отвлеченные темы. Тогда его воспаленные глаза загорались, изо рта летели липкие брызги. Ярославу не раз приходилось от них увёртываться, так как кровать Шихина стояла по соседству – их разделял узкий проход.

В одну из ночей Ярославу приснилась Женя. Они гуляли в парке, и он пытался ее поцеловать, а она почему-то уклонялась, и каждый раз он тыкался во что-то жесткое и ворсистое. Наконец он поймал ее, но снова почувствовал на губах грубую шерсть. "Женя, что с тобой?" "Со мной ничего, я теперь такая", – откликнулась она. И потащила его по какому-то длинному тоннелю. Они ползли так долго, что он крепко заснул.

И в 6 утра не услышал зычное «Подъе-е-ем!» Не среагировал и на полыхнувший свет ламп, зарывшись в шерстяное одеяло. Кругом горохом сыпались солдаты, тряслись кровати. А он безмятежно спал. Игорь его тормошил, прыгая в одном сапоге: "Ярила, вставай!"

– Подъе-о-ом!!! – подвывал Логвиненко.

Ярослав соскочил с кровати, когда все уже строились и выравнивались. Ошалело натянул китель и штаны, кое-как встромил ноги в сапоги, втиснулся в строй.

Логвиненко уже похаживал вдоль новобранцев, пощипывая усы. Встал перед Ярославом и уперся в него бычьим взглядом.