Стоянка поезда – двадцать минут. Роман

– Так, ночью же проезжали?

– Точно ночью.

– А откуда про пивзавод знаешь?

– Приходилось раньше, после армии, гостить в Архаре у родни. Тётки там мои жили. Пиво разливное было классное.

– Ну, вспомнил, когда это было. Я так, Толян, понимаю, рынок наш российский теперь одним импортом завален. Вот, смотри, баночка наша? Не наша. Баварское пиво. Кстати, надо бы предложить немцу-то? Сродни ему этот напиток.

– Ему уже предлагали, отказался.

– Кто?

– Чудак, который вчера из ресторана чувиху привёл в наш вагон.

– А-а.

– Привёл, а сам храпака задал. Чудак, говорю же.

– В общем, прорвало этот импорт, – раскладывая купленные на перроне овощи, продолжал свою тему, будто его заклинило, дядя Лёха.

– И тебя, Лёха, прорвало. Вроде, с похмелья, а такой словесный понос, – Толян потряс полупустой бутылкой «Рояля».

– Наливай. Помаленьку только, – дядя Лёха при виде спирта закашлялся.

Толян, морщась, плеснул в стаканы со словами: – Закусь знатная. Такую зелень люблю с превеликим аппетитом. Кажись, перебрали вчера. Баба ещё эта.

– Вроде, ничего из себя.

– Разве что в голодный год…

– Видел, Толян, какая жизнь пошла? Фронтовик продаёт овощи, – хрустнув огурцом, сказал, как бы между прочим, но обращаясь к товарищу, дядя Лёха.

– И что? Значит, урожай хороший.

– Я не про то.

– А про что? – прожёвывая хлеб с зелёным лучком, удивился Толян.

– От хорошей жизни, что ли? В Германии ветераны тоже на перроне торгуют, чтобы к пенсии приварок был?

– А ты иди и спроси у этого немца молодого.

– Оно мне надо? В дебри лезть? Ещё политики не хватало…

– Тогда не базарь.

– Давай ещё по капельке?

– Давай.

– Мальчики, чаю не желаете? – заглянула в купе полная проводница.

– Желаем. И даже с превеликим аппетитом.

– Кто бы сомневался.

– Нам нравится ход ваших мыслей, – почему-то сумничал Толян.

– Покрепче? – уточнила она.

– Три в одном, то есть, два пакетика и сахар, – опять сумничал Толян.

– Вот это понимаю, – подмигнув товарищу, когда проводница ушла за чаем, дядя Лёха изобразил руками что-то округлое перед собой, чуть не смахнув свой стакан.

– Да уж, – облизнув губы, согласился Толян, макая огрызок огурца в соль, насыпанную на бумажку.

* * *

– Ну что, дядь Вась, всё распродал?

– Распродал, – махнул тот рукой, убирая в уголок пустой фанерный ящик, который он всегда оставлял в «дежурке». – Надо ближе к обеду выносить продукты к поездам, но сегодня хотел с утречка. Удачно и попутка попалась. После обеда дома другие дела.

– Может, хлопнешь?

– Нет. Домой пора. Как раз автобус скоро.

– Тоже сейчас смену сдавать и по домам. А чаю стакан?

– Чаю можно, – глянув на именные часы, что вручали нынешней весной фронтовикам в связи с 50-летием Победы, согласился Василий.

Компания из трёх милиционеров – дежурная смена – потеснилась за маленьким облезлым деревянным столиком, который притулился в соседней крохотной комнатёнке «для приёма пищи».

Резко зазвонил телефон на пульте дежурного.

– Тс-с! – старший смены – лейтенант – взял трубку. Остальные – прапорщик и младший сержант – примолкли, пока тот докладывал начальству что-то по ситуации в прошедшую ночную смену. На старенькой электроплитке закипел чайник. Один из милиционеров выдернул из розетки перемотанную синей изолентой вилку.

– Дядь Вась, сахару нет. Вот конфетки, хлеб.

– Спасибо, ребята.

К столу от дежурного пульта вернулся лейтенант.

– Ориентировка поступила. Поездная кража. Надо передать по смене.

Со стороны обезьянника, который размерами метра полтора на полтора, раздался стук по железной решётке.

– Достал бузить! – не успев присесть за стол, крикнул недовольно лейтенант. – Что? Опять приспичило?