Стоянка поезда – двадцать минут. Роман

– Скатал.

По натуре своей Петруха покладистый и смирный. Про таких говорят – безобидный, но за словом в карман не полезет. Когда надо было «включать опохмеляторы», он шёл к соседу дяде Васе. Тот, если имелось, не отказывал. Знал, что с выпитым стопариком у Петрухи не появится агрессивность, которая зачастую теперь наблюдалась у мужиков. Раньше, выпив, человек становился добрее. Сейчас наоборот. Каждая стопка прибавляла градус непонятной злости. Почему так? Из чего её теперь гонят? Водку-то?

– Нормалёк? Весь овощной товар разобрали?

– Весь.

– Значит, удачно поторговал? – издалека, как всегда, начинал Петруха.

– Чего хотел-то?

– Сам знаешь.

– Нет, не знаю, – притворился Василий.

– Веруха спирт привезла.

– Уже попробовал?

– Попробуешь у неё. Не даёт в долг, – Петруха выжидательно помолчал и добавил, – а мне бы только голову поправить…

– Чего это вдруг? Вроде, Верка никому не отказывает.

– Выходит, что мне отказывает.

– Почему?

– Обиделась. Я её позавчера матюкнул не по делу.

– Как же такого маху-то дал? На тебя это, вроде, непохоже. Не подумавши брякнул?

– Не подумавши, – согласился Петруха. – Спроси меня, дурака. С похмелья был. Не знаю теперь, с какой стороны к ней подрулить. Вредная эта Верка! А всё потому, что мужика нет. В смысле, постоянного. Вот я и ляпнул не по теме. Короче, придурок я самый натуральный.

– Да, действительно, не по теме ляпнул.

– Пытался сегодня подкатиться…

– И что Верка?

– Сказала, чтобы вон пошёл!

Сосед смурно поколупал пальцем ржавую шляпку гвоздика в почерневшей от времени штакетинке и несмело спросил: – Выручишь, дядя Вася?

– Нет, даже не проси, – решительно отрезал тот, будучи готов к такому вопросу.

– А может, это, дядя Вася? – мелькнула у соседа спасительная мысль. Он в надежде предложил вариант: – Может, сам попросишь у Верухи? Тебе она не откажет, а? А я потом с тобой рассчитаюсь.

– Да чем ты рассчитаешься?

– Да вон у тебя дрова лежат неколотые… Ты же знаешь, что я безотказный. Давеча, когда ты шибко разболелся…

– Ладно, тимуровец, проходи.

– Ага, – сосед посветлел лицом и юркнул в раскрытые ворота. – Но в дом не пойду, теть Аня усечёт. Может, лучше в баню?

– Иди. Сейчас принесу.

Сосед прошмыгнул по тропинке к баньке.

Василий обошёл поленницу и вынул в нужном месте заметное полено. Достал початую бутылку водки. По пути к баньке сорвал на парнике огурец и с грядки несколько пёрышек зелёного лука.

– Я всегда знал, что ты, дядя Вася, настоящий друг!

– Да, ладно тебе, – усмехнулся Василий, отвинчивая пробку.

– А у меня и стакашик имеется, – сосед, как фокусник, вынул, будто из воздуха, гранёную стопку. – А чего же сам? – участливо спросил Василия.

– Я не буду. Лечись.

– Для гостей, что ли, в поленнице замыкано?

– Вроде того.

– Ага! – хрустел Петруха свежим огурцом. Вкусно хрустел. То ли от водки, то ли от закуски.

Оба молчали. Темы для разговора не находилось.

– Ещё налить?

– Что я совсем, что ли? Оставь себе на после бани. Разве только, плесни ещё на хлопок.

– Давай!

– Ага!

Прошло несколько минут.

– Ну, ступай, а то бабка застукает. Сам её знаешь.

– Знаю, дядя Вася. А Юльку вашу надо было драть по заднице, пока малой была! Как так?! Она, поди, думает, родители по два века будут жить! Вот про старшую ничего плохого не скажешь! Молодец баба! Я б на ней женился, кабы она, – Петруха закашлялся. Долго отхаркивался, признаваясь, что надо бросать курить.

– Кабы она за тебя пошла?! – усмехнулся Василий.

– А почему бы и нет? Что я, совсем пропащий? По молодости-то всё путём было. После армии сразу стал зарабатывать, мотоцикл «Минск» купил. Ты же помнишь? Мотоцикл-то?

– Помню. Разбил ты его по пьянке…

– Это потом всё пошло наперекосяк. Бабы заразы все. Ладно, маманя жива-здорова. Она не даст пропасть…