Порванный регтайм. Девианты. Сборник откровенных рассказов

Аха-ха-ха-ха!

Надо было что-то срочно делать. Обязательно найти немного выпивки, чтобы белка отступила на время. А что потом? Брррр… Не думать! Дальше расквашенного носа не заглядывать.

На меня напал гнев. Я закричал: «Суки! Суки! Суки!»

Даже эхо мне ничего не ответило. Надо было кричать с балкона девятого этажа. В моем положении это единственный выход – прокричать всему миру, что он сука!

В комнате лежала библия, единственная книга, которую никто не хотел покупать у алкоголика. Был бы я сектантом, мне бы еще и денег дали. Пойду к сектантам и скажу: «Здравствуйте, суки! Я пришел».

Я рассмеялся.

Схватил библию за увесистый переплет и с силой швырнул в угол комнаты. Книга треснулась о стенку и, как подбитая черная птица, упала вниз головой. Была отдача в плечо, как при выстреле из автомата Калашникова. Я пошатнулся, едва сохранив равновесие. Тяжела книга, как моя запойная жизнь. Библия лежала на полу и едва дышала. В бога я не верил, в черта вроде бы тоже, однако расквашенный нос в кошмаре – это, ей богу, какая-то чертовщина.

Несколько страниц было порвано, шрам у книги кровоточил. Я с ужасом посмотрел на свои руки. Они тоже кровоточили. Черт подери, это уже не шутка! Здравствуй, белочка, я тебя не боюсь, потому что ты сука!

Я подошел к книге, она едва дышала. Неужели наглухо? Не получилось вора, стал убийцей. На меня смотрели улыбающиеся глаза двух строк: «Все суета сует. Суета!»

Я нервно рассмеялся и ушел на кухню.

«Однако, как же похмеляться буду? – подумал я, обводя мутным взглядом голые полки на кухне и вылизанную до блеска миску кота. – Круг замкнулся. Все суета сует!»

Тишка голодал вместе со мной. Не бросил. Не пошел воровать по чужим квартирам. Даже на помойку не выскочил. Гордый кот, благородный. Весь в хозяина. На паперть не пойдет. Умирать будет, а не пойдет.

– Тишка, мать твою! Где ты?

Я собрал в хлебнице несколько сухих крошек и бросил в рот.

«И продавать-то уж нечего, – развел я руками. – Суки! Кругом одни суки! И занять… так никто не даст. Соседи знают. Друзей нет. Родные далеко. До паперти не дойду. Остается одно – с девятого этажа вниз головой. Так ведь, Тишка?».

Из моего горла булькнул смешок, я подошел к книге. Из шрама по-прежнему сочилась кровь.

«Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?» – обратилась ко мне библия, и я окончательно решил, с девятого этажа головой вниз.

Страшновато. Для храбрости нужен самогон. Черт, у кого взять? Нинка с первого этажа не даст. Может быть… в соседнем подъезде? У бабы Гали? Да!!!

И я неожиданно стал легким как птица и буквально слетел с девятого этажа вниз, скользнул в соседний подъезд. Выпросил у тети Гали четвертинку самогона в долг – чуть не на колени пришлось встать перед хищной старухой с профилем стервятника, – потом снова полетел на девятый этаж. По дороге у меня выросли крылья. По-настоящему. Два птичьих гигантских крыла. Я был легонький как пташка небесная.

На кухне быстро раскупорил бутылку.

– Сивуха, – поморщился. – Когда в долг просишь, подсовывают гадость.

Запил холодной водой из-под крана. А через минуту крылья понесли меня на балкон. Я был птицей. Черной птицей, похожей на книгу. Надо бы полетать. К церкви. На паперть. Заглянуть в окна к друзьям. Помахать им крылышками. Это ж я, суки! Вам уютно, а мне благостно. Вам печально, а мне на все наплевать. Хорошо! Как хорошо!!!

Внизу штормило. Завывал ветер. Детская площадка величиной с ладонь покачивалась из стороны в сторону. Лететь! Я уже легонький стал.

В эту секунду кто-то схватил меня за шиворот и поволок назад в комнату. Я оглянулся. Это был кот. Голодный черный котище. Я был мелкий как бельчонок, а Тишка величиной со льва. И я закричал от страха, потому что подумал, что сейчас мой кот меня точно съест. Потому как я заслужил это. Тишка думает, что я птичка. Не ешь меня! Я больше не буду летать.

Очнулся уже в больнице. Знакомый запах. Не первый раз здесь. Наблюдательная палата. Не могу шевельнуть ни ногой, ни рукой. Огляделся и понял, что привязали меня полотенцами к койке. На психиатрическом жаргоне это звучит «зафиксировали».

Прислушался. Санитары шепотом рассказывают друг другу историю о мужике, которого от самоубийства спас черный кот. Невероятно! Надо бы попросить кого-нибудь из них пересказать мне от начала до конца. Люблю фантастические истории.

Паутина

Паук снова проснулся. Честное слово!

Он всегда просыпается накануне моего путешествия в сумасшедший дом. Я это изучил опытно. Шевелится на моем локтевом сгибе, ворочается крестообразной спинкой и начинает движение по венам. Я – человек расхристанный, то есть, безвольный, со слабой психикой. Единственный мой талант – умение рисовать. Вылился он не в художественный промысел, а в татуировки. Первую татуировку я сделал себе сам. Правой рукой на левом предплечье и локтевом сгибе. Работа ювелирная. Потому и прозвище мне дали Паук. Умею плести паутинку татуированного рисунка без предварительного эскиза. Больше ничего не умею. Не умею и не хочу. Если вы думаете, что виноваты в этом наркотики, то глубоко заблуждаетесь. Наркотики пришли в мою жизнь потом – после разверзшейся передо мною бездны бессмысленности страданий. Я шагнул в эту бездну и понял, что одни страдания просто поменял на другие. А черная дыра осталась. Винить никого не хочу. Иначе можно дойти до бредятины – виноваты в моих страданиях папа с мамой, которые произвели меня на свет. Глупость. Но глупость соблазнительная для таких безвольных типов, как я. Было бы кого обвинить! А вообще, если честно, то мне на все это наплевать. Кто и почему за меня решил, что наркотики – это зло? Разве злом может быть лекарство? А для меня они лекарство, потому что я болен. Спросите, чем? Не смейтесь. Наркоманией.