Северный человек

Северный человек
Юрий Николаевич Бойчук

Начало девяностых. Их пятеро, разного возраста и с противоположными взглядами на жизнь. Они восстанавливают железнодорожную ветку в отдалённой глуши Крайнего Севера. Остросюжетная история с ожесточёнными спорами на вечные темы. Кто из них прав- разбираться вам.

Юрий Бойчук

Северный человек

Если в нашей жизни всё происходит не случайно, а события и люди в ней как звенья одной цепи, то Господь Бог выбрал самое необычное звено для того, чтобы я вляпался в эту историю. Я пялился на неё минут двадцать перед тем, как зайти в актовый зал, где проходил последний вступительный экзамен -сочинение. Она была очень привлекательная, с шикарным бюстом с которого я не сводил глаз. Ей это очень нравилось- я видел её улыбку в отражении окна, куда она демонстративно отвернулась от меня. Одна из трёх тем для сочинения была «Мёртвые души», которые я прочитал в восьмом классе с огромным удовольствием, поэтому без раздумий выбрал ее и принялся описывать «образы помещиков в поэме Гоголя».

Написать сочинение было проще простого, а не допустить кучу ошибок и не получить двойку по орфографии было сложнее, поэтому писал я по особой методике, которую придумал перед экзаменом- предложения должны быть простые, минимум запятых и деепричастных оборотов. Перед экзаменом строгий очкастый профессор предупредил нас, что за нами зорко наблюдают его аспиранты, которые как охранники на вышках ходили по периметру, вдоль рядов и следили, чтобы никто не списывал и не переговаривался. Их образу не хватало длинных винтовок и овчарок, лающих на нас при каждом шорохе, но они компенсировали это отсутствие, надменными взглядами, в которых читалось, что мы плебеи. У меня всё получалось, я заканчивал описывать Манилова, как за спиной услышал «пс-пс», но я не обратил внимания. Через минуту моё ухо коснулся брошенный кусочек бумажки, скатанный в шарик. Я дождался пока цербер в теле аспиранта пройдет мимо и осторожно повернул голову. На меня с мольбой в глазах смотрела прекрасная незнакомка. «Ты какую тему пишешь?»– прошептала она. Я показал ей два пальца, и надеялся она поймет, что вторую. «А Чичиков – он кто? Помещик?» – этот вопрос меня поставил в ступор. Я еле заметно покачал отрицательно головой и тут же уткнулся в свой стол- караульный, несущий дозор в соседнем ряду, нахмурив брови посмотрел в мою сторону. Вновь послышалось «пс-пс». «А кто такой Обломов? Он тоже помещик?» Я посмотрел на доску, где были записаны три темы сочинения- Гончарова там не было. Причём тут Обломов? И тут же понял, что красивое звено оказалось очень тупым. Обломова она сложила в кучу со всеми персонажами русской литературы, вспоминая фамилии помещиков. Я вновь отрицательно покачал головой и в это время прозвучала фраза, от которой у меня пробежал по спине холодок: «Молодой человек в синей рубашке! Вам первое и последнее предупреждение! Ещё раз нарушите правила экзаменов, покинете аудиторию». Прошло пять минут, я уже описал Коробочку, Ноздрёва и приступил к Плюшкину, как вновь услышал тихий шепот: «Соня Мармеладова она кто?» Ужас! Прошло уже двадцать минут, а она до сих пор не определилась какую тему сочинения писать! Как она вообще дошла до третьего экзамена? Я огляделся – гвардейцы очкастого кардинала о чём-то переговаривались в конце соседнего ряда.

–Проститутка! – прошептал я, не поворачивая головы.

– Что? Что? – услышал я благодарный шёпот.

– Пррроститутка, – вновь прошептал я, делая акцент на букве «р», чтобы это, к тому еще и глухое звено, услышала слово наверняка. С помощью тройного «р» «проститутка» прозвучала, так забавно, что где-то рядом хихикнули.

– Молодой человек покиньте аудиторию! – прозвучала за спиной злорадный голос вертухая, которого я не заметил. – Да-да! Это я к вам обращаюсь! – повторил он вновь, подойдя ко мне. Я сидел окаменевший и не мог найти слов для оправданий.

– Второе нарушение и вы покидаете аудиторию!

Я молча встал и посмотрел на нее. Мой первый опыт репетиторства потерпел фиаско, ученица сидела, опустив в голову и не смотрела на меня, то ли ей было стыдно, то ли боялась быть изгнанной за компанию. В приёмной комиссии мне сказали, что у меня больше нет возможности написать сочинение. «Приходите на следующий год? Ага! –мне хотелось плакать от досады, – на следующий год мне будет восемнадцать, и я буду в другой приёмной комиссии, где распределяют не по факультетам, а по родам войск». Все мои планы и мечты были разрушены. Я грустно смотрел в окно, девчонки и мальчишки подбегали к стенду, нервно водили пальцами по длинным спискам и найдя свою фамилию радостно подпрыгивали от счастья. Я очнулся от забытья, когда чья-то рука тронула меня за плечо. Я повернулся, передо мной стояла она, красивая и глубоко ненавистная.

–Извини! Я не думала, что так получится! Спасибо тебе большое, мне хоть что-то нужно было написать, а там на факультете мне четверку натянут.

Я ничего не ответил и молчал.

– Слушай, как будет время позвони, встретимся, сходим куда-нибудь- мне ведь нужно тебя как-то отблагодарить, – Она взяла мою вялую, безжизненную руку, подняла рукав рубашки до локтя и вытащив из сумки помаду, написала на моей руке свой номер телефона.

– Меня Алина зовут, а тебя как?

– Родион, – соврал я и она провалила мой последний литературный тест на догадливость.

– Ух ты! Какое необычное имя! – она совсем не поняла моего намека, – Звони Родион, я буду очень рада встретиться!

«Посмотрим, как обрадуешься, – подумал я, -Приду с топором и зарублю тебя как Раскольников бабушку». Полдня я бродил по городу сочиняя стройную, аргументированную речь для родителей, но в конце концов плюнул и решил сегодня не звонить. Было так грустно, хотелось кому-то выплакаться, и я позвонил брату. Хозяйка, у которой я снимал комнату на время сдачи экзаменов, увидев моё лицо всплеснула руками и все поняла без слов. «Звони конечно!»– сочувственно ответила она на мою просьбу позвонить по межгороду. Я сумбурно рассказал брату про свою трагедию, но к удивлению, в ответ услышал его ободряющий голос.

– Так это классно! У тебя есть целый год, приезжай ко мне, начнёшь самостоятельную жизнь, как мечтал. Найдем тебе здесь работу и место в общежитии.

– Я не знаю, как об этом сказать родителям! – не веря своему счастью озадачил я брата.

– Я им сам всё объясню, набери меня через сорок минут.

Я не верил своим ушам! Больше всего я не хотел вернуться домой и провести ещё один год в своём маленьком городе, где мне уже всё опостылело. Я мечтал поступить в университет, жить самостоятельной жизнью, развиваться как личность, познакомиться с новыми друзьями. Весь день я думал, что эти мечты рухнули, но забрезжила надежда! Сорок минут, как же это долго! Я вспомнил многозначительные обещания своей единственной знакомой в этом городе и закатал рукав. Последняя цифра то ли девять, то ли восемь, то ли пять – помада стерлась, было не разборчиво, и я решил позвонить по всем трём номерам. Первый номер ответил мне вежливо: «Вы ошиблись», второй менее доброжелательно послал меня, а третий номер не отвечал. Оставалось ещё десять минут до условленного звонка брату, но телефон зазвонил сам, в трубке я услышал мамин голос: «Сыночек ну как же так? Как же так?». Мамины причитания резко оборвались, и я услышал голос отца: «Идея Егора здравая! Нечего тебе здесь делать! Приезжай домой, собирай вещи и езжай к нему- жизнь понюхаешь, руками потрудишься к экзаменам подготовишься. Деньги есть у тебя на обратный билет?» «Да»– вымолвил я не верю своему счастью.

___________________

Без долгих прощаний с родителями, собрав самое необходимое, я уехал на боковой полке плацкарта на дальний Север, где меня ждал мой старший брат. Весь вечер, в день приезда, мы радостно обсуждали новости из дома, моя грустная история поступления, за время пока я был в пути, стала немного романтичней и Алина в ней уже не была глупой и ненавистной. Я даже фантазировал, что могло быть, если бы она взяла трубку. На следующее утро, перед тем, как уйти на работу, брат поставил передо мной телефон и справочник предприятий: «Давай, наяривай, и чтобы к вечеру был результат!» Я рьяно принялся за поиски, но через несколько часов понял, что найти работу на Севере совсем непросто, как только в трубке слышали мой голос, тут же спрашивали о возрасте. «Извините, ничего не можем вам предложить!»– и разговор заканчивался. «Ну а как ты думал, – утешала меня Ирка, жена брата, – это же Заполярье, требования другие. Здесь берут только совершеннолетних и с опытом работы.» Вечером брат обнадёжил меня, кто-то из его друзей с кем-то поговорил и завтра меня ждали в железнодорожном депо. Следующим утром, какой-то Серёга, встретил меня на проходной депо и отвёл в отдел кадров, где мне предложили единственную вакансию монтёра железнодорожного пути. Я сразу согласился, даже не понимая, что конкретно нужно делать. Наступила не менее волнительная процедура, чем вступительные экзамены –меня впервые оформляли на работу. Осталась последняя, но главная формальность-подпись директора, Виктора Михайловича. Директором оказался злой, небритый пятидесятилетний дядька, он посмотрел на моё заявление, потом на меня и задал тот же самый проклятый вопрос, который я слышал вчера десятки раз.

– Молодой человек, сколько тебе лет?

– Семнадцать!

– Да на хрен ты мне нужен в семнадцать лет? А техника безопасности? Ты же ничего не умеешь, если что-то с тобой случится, я же сяду! – Виктор Михайлович выдохнув вместе с перегаром возмущение, внимательно посмотрел на меня и спросил, -А на хрен тебе эта работа? Морда вроде не глупая, тебе поступать надо куда-нибудь и учиться! Зачем тебе шпалы на себе тягать да рельсы ворочать?

– Я уже поступал в прошлом месяце, не получилось. Теперь только через год. Вот приехал к брату, думал найду работу и начну самостоятельную жизнь. А на Севере только совершеннолетние нужны!

– На кого поступал учиться? -Виктор Михайлович сочувственно посмотрел на меня, взял графин и стал пить «из горла».

– На филолога

– Ох ёбен-бобен! – Виктор Михайлович поперхнулся и произнес эту таинственную северную фразу то ли от удивления, то ли от восхищения. Он допил всю воду из графина, громко отрыгнул и его взгляд стал добрее. – Хорошо филолух, есть у меня для тебя работа! Такая, полуофициальная. Набирается бригада на шабашку в посёлок Мынга, это двести километров отсюда. Нужно к старой шахте восстановить ветку, километров пятнадцать. Работа месяца на два, там как раз не хватает одного человека. Вот попробуешь, что такое самостоятельная жизнь, заодно и денег заработаешь больше, чем здесь простым монтером. Ну что, согласен?

– Конечно согласен! –я от радости готов был бежать в Мынгу.

Виктор Михайлович набрал номер и начал громко кричать, на том конце провода было плохо слышно.

– Катерина! Катерина привет! Есть ещё один человечек в твою бригаду. Слышишь меня? Он завтра выезжает! – Виктор Михайлович прикрыл рукой трубку, – Завтра выехать сможешь?

Я радостно закивал головой.

– Завтра выезжает на Московском, будет у вас в двенадцать. – директор покосился в мои бумаги и продолжил кричать в трубку, – Зовут Максим Анохин, запомнила? Записала! Парнишка молодой, вам как раз в бригаду такой нужен, будет «принеси- подай», присмотри за ним. Хорошо, конец связи!

– Ну всё, собирайся!– огласил приговор Виктор Михайлович, когда хлопнул трубкой по аппарату, – Завтра выезжаешь в Мынгу, в кабинете начальника станции тебя будет ждать Катерина Ивановна, слушайся её как маму родную. Если за два месяца поднатореешь, возьму тебя монтёром официально.

– А какие-то бумаги надо заполнять? – спросил я.

– Говорю же, шабашка. Никаких бумаг не надо заполнять, расчёт в конце месяца по факту сделанной работы! Не бойся, никто тебя не обманет! – по-отечески инструктировал Виктор Михайлович, – Возьми с собой каких-то продуктов, денег на первое время, потому что у них в сельмаге ассортимент не ахти и завоз раз в две недели, а то и в месяц.

– А где жить? – у меня в голове не укладывались перспективы новой работы.

– Катерина Ивановна поселит, и робу выдаст, не переживай! Всё понял?

– Понял, спасибо Виктор Михайлович!

– Ну бывай абитуриент!

Вечером начались сборы. Егор открыл банки со свиным шпиком, которые передала мама и отрезал от каждого куска мясную верхушку, которую он не любил, а я уминал с хлебом за милую душу, а себе оставлял чистый шмат сала, которое он обожал, а я терпеть не мог.

– Это тебе, – он отрезал тоненький кусочек мяса и складывал в кулек на столе, – А это мне! – с этой фразой он засовывал огромный шмат сала обратно в банку.

– Это тебе, а это мне! – Егор засунул последний кусок сала в банку и застыл под строгим взглядом Ирки, которая наблюдала, как он делит мамины гостинцы – Всё по-честному! Всё по-братски! Он всю жизнь это сало не ест!

Горка мяса с четырех трехлитровых банок шпика получилась совсем маленькой.

– Прекращай этот братский рэкет и тушёнку ему всю отдай, – Ирка посмотрела на Егора, как на маленького ребёнка, покачала головой и дала ц. у. мне, – Максим, вещи теплые не все бери, у нас хоть и Крайний Север, но в июле плюс тридцать бывает.

Брат вытащил банку и начал её разглядывать со всех сторон.