Выпускной

Выпускной
Юрий Николаевич Бойчук

Четыре истории о судьбах молодых людей. Каждый из них переживает поворотный момент в своей жизни. Как пережить первую любовь? Что делать если на пути к сердцу любимой стоит опасный соперник? Как принять правильное решение? Как преодолеть сомнения, страх, предательство? В чем смысл жизни и как найти свое предназначение? Четыре героя и у каждого есть свой ответ на эти вопросы.

Юрий Бойчук

Выпускной

Мы уже целую неделю гостили у сестры в Питере. Позади были Эрмитаж, Петергоф, Кунсткамера и два гигабайта снимков из десятка музеев. Вечером, когда мы планировали завтрашний культпросвет, сестра подкинула нам идею.

– Почему бы вам не съездить на Валаам? Это удивительное место! Но встать придётся в пять утра, чтобы успеть на электричку.

Сестра была права, это было удивительное место! Мы с сыном гуляли по острову и любовались его первозданной природой. Я никогда не испытывал такого удивительного ощущения, что находишься не на другом конце страны, даже не на острове, а в каком-то другом мире! Волшебном, удивительном, непознанном. Если бы из-за поворота сейчас выехал Илья Муромец на коне, я бы совсем не удивился. Здесь даже воздух был настолько сказочно- опьяняющим, что, присев на какой-то поляне мы уснули с сыном прямо посреди цветов и душистой травы. От скита к скиту мы проходили целый день и решили передохнуть в беседке у дороги. Я зашел под навес и увидел в беседке монаха с длинной бородой и в потёртой рясе.

– Спаси Господи! – кивнул он нам.

– Здравствуйте! – ответил я и рухнул на лавку напротив него. В лице монаха мне показалось что-то знакомое. Он сидел, молча смотрел на меня и где-то в глубине его бороды я увидел еле заметную улыбку.

–Подскажите, в скит Всех Святых мы правильно идём?

– Да, прямо по этой дороге идите, никуда не сворачивайте.

– Спасибо!

– И тебя Спаси Господи Павел!

Сын обернулся и с удивлением посмотрел на монаха от которого услышал моё имя, а у меня холодок пробежал по спине и ноги стали ватными.

___________________

Остапчук забежал в класс и с порога крикнул: У нас по русскому новая училка!

–Молодая? – без надежды в голосе грустно спросила Леля Костикова.

– Молодая! – с интригой ответил Остапчук.

Шум в классе сразу стих, из девичьего кубла, сформировавшегося вокруг главной сплетницы Маринки Ионовой, посыпались вопросы.

– Сколько лет? Красивая? Замужем? Ты её видел?

–Красивая! Лет двадцать с чем-то!

– Красивая или симпатичная? – не унималось девичье кубло.

– Сейчас сами увидите! Уже идёт сюда!

Не успел он сесть за свою парту, как в класс вошла красивая девушка, за ней шла директриса, которая деловито, сквозь нас осмотрела помещение класса, парты, стулья и увидев трещину на потолке, нахмурила брови.

–Тишина! – скомандовала она, несмотря на то, что звонка ещё не было, – хочу представить вам нового учителя по русскому языку и литературе! Лариса Дмитриевна Куницына -прошу любить и жаловать!

Обернувшись к учительнице торжественно произнесла: Желаю вам успехов! Это наш самый лучший одиннадцатый Б!

Перед выходом она ещё раз посмотрела на трещину в потолке и удалилась.

– Здравствуйте ребята! Садитесь, – улыбнувшись сказал Лариса Дмитриевна и в это время прозвенел звонок. Она совсем не чувствовала неловкости или страха перед нами. Весь класс внимательно наблюдал за ней, как за какой-то диковинкой. В нашей школе был перебор с пенсионным фондом и молодые училки были большой редкостью. Самая молодая была лет сорока пяти, историчка Елена Владимировна Килёва. «Клёвая» как все её называли. Она была действительно клёвая, с ней было интересно, она не была занудной как остальные преподаватели. Ещё был физрук Виктор Сергеевич, лет тридцати, но для нас он был не учитель, а скорее наставник и тренер, практически старший брат. Около сорока было библиотекаше. Светлая, улыбчивая, маленькая женщина без ума любившая своё дело и единственного сына, который служил в армии. Каждый кто по своей воле или случайно приходил в её библиотеку гарантированно уходил не только с книгой, но и с желанием её прочитать. Ну по-настоящему молодую, тем более двадцати с небольшим лет, мы до этого совсем не видели.

– Новый учебный год, – торжественно произнесла Лариса Дмитриевна, – и у нас новое произведение «Война и мир». Кто-то читал «Войну и мир»?

Класс насторожился и притих.

– Я вам завидую! – прищурив глаза вкрадчиво произнесла училка, – как бы я хотела еще раз пережить знакомство с этим удивительным Толстым.

– Я тоже его кстати знаю, – пробасил Остапчук с заднего ряда, – Толстый- уважаемый человек у нас на районе, три ходки!

Весь класс взорвался смехом.

Лариса Вячеславовна на секунду опешила, а потом взяла себе в руки и улыбнулась.

– Позвольте вам представить Льва Николаевича Толстого, – звонко произнесла Лариса Дмитриевна и повернувшись к доске размашисто написала его имя, – это не менее уважаемый человек, у него тоже были ходки, только на войну- он оборонял Севастополь, но об этом позже. Я рада, что мне, предстоит вам приоткрыть мир этого удивительного человека. Приоткрыть, потому что мир этого гения русской литературы необъятный и каждому самостоятельно нужно его исследовать.

Я сидел заворожённо наблюдал за ней. Она была удивительной! Ее улыбка, ее глаза, ее удивительный голос – я не мог оторваться от нее.

– Не-не-нерожавшая, – послышалось в соседнем ряду. Я повернулся и увидел Яшу Рутберга, который тыкая пальцем в училку, заикаясь повторил, – Нерожавшая. Я осмотрел внимательно фигуру Ларисы Дмитриевны и мысленно согласился с Яшей. В этих вопросах я доверял ему на 100%, он был вторым специалистом в городе по этим делам. Первым специалистом была его мама, заведующая отделением гинекологии.

Справа от меня сидел цыганчонок Алик, я услышал, как он пыхтит и дёргает рукой под партой.

–Ай, какая красавица! – выдохнул он и во мне возникло чувство ревности, я подумал, что он говорит про новую учительницу. Только я развернулся, чтобы влепить ему затрещину, как увидел, что он смотрит на порнографическую карту. Дамой пик была блондинка с большими молочными железами, она томно смотрела на Алика, а тот  отвечал ей взаимностью предаваясь рукоблудной страсти, пользуясь тем, что он на задней парте, остальным этого не было видно.

Я мгновенно забыл про Алика и вновь пожирал глазами Ларису Дмитриевну. Она была грациозной и стремительной, как молодая пума. В каждом ее движении кипела жизнь, она наполняла весь класс своей энергией. Казалось голова Льва Николаевича на портрете, который висел на правой стене и смотрел в окно, повернулась к доске, и он с благодарной улыбкой наблюдал за ней. Она так интересно рассказывала, что мои одноклассники, затаив дыхание слушали рассказ о жизни писателя и тоже периодически поглядывали на его портрет. Такого торжества литературы эти стены не видели никогда, казалось, что Гоголь, Пушкин, Достоевский, особенно Достоевский, с какой-то завистью и враждой повернули свои головы и смотрели на портрет Толстого. Пушкин беззвучно говорил: «повезло тебе писака бородатая», «Графоман» добавлял Гоголь, «Любитель крестьянских девок» язвил Достоевский. «Скоро и до нас очередь дойдёт» хором успокаивали они себя.

Урок пролетел незаметно. Мне с задней парты было плохо видна нижняя часть Ларисы Дмитриевны. Я как гепард из засады наблюдал, когда она выйдет между рядов, чтобы высунуть голову и рассмотреть её как следует, но получалось плохо. Прозвенел звонок, я выскочил из-за парты, но обзор мне закрыли одноклассницы, которые ринулись за ней задавать свои дурацкие вопросы. Всю следующую перемену разговоры были только про новую училку.

–Нет, вы видели какие у неё бусы и серёжки? Наверное, польские. Я такие видела у жены Васи фацовщика. А туфли? Туфли –кожаные!!! У нас на рынке такими никто не торгует, – говорила Маринка, у ее мамы была точка на нашем рынке.

Я сидел за партой и делал вид что рисую, но мои уши как локаторы фиксировали всю информацию, которую дано было подметить только девчоночьему глазу.

– Тон накладывает как-то некрасиво, полосами, – задумчиво сказала Наташка Соколова, – как у индейцев, боевой раскрас.

Девичье кубло захихикало, я зло, исподлобья посмотрел на Наташку и продолжил рисовать.

Весь следующий урок прошёл как во сне. Перед глазами была Лариса Дмитриевна. Я всё время думал о ней. Я не понимал, что со мной происходит, меня тянуло к ней какой-то непреодолимой силой. На следующей перемене я подошёл к учительской, в надежде что через открытую дверь я ещё раз увижу её. Когда закончились уроки, я два часа сидел во дворе школы оглядываясь на каждых хлопок входной двери. Дома я лежал на кровати и смотрел в потолок. На потолке было её лицо. Я не заметил, как стемнело и мои размышления прервала мама, которая зашла в мою комнату и включила свет. Я ничего не ел до самого утра. Мама два раза звала меня ужинать и даже предложила померить температуру, удивляясь моему состоянию. Ночью мне снилась Лариса Дмитриевна, она стояла у доски и всё время писала мою фамилию. Я проснулся и первый раз в жизни почувствовал себя уставшим. Я не знал, что со мной происходит! Я опять думал только о ней! В школе я узнал из расписания в каких классах будет литература и каждую перемену дежурил, чтобы увидеть, как она заходит в кабинет, садится, достаёт тетрадь, что-то пишет, делает пометки в журнале. Я боялся попасть ей на глаза и при любом ее движении в мою сторону открывал учебник, который носил с собой и делал вид что читаю или отворачивался к окну, разглядывая школьный двор.

– Что влюбился? – услышал я крик первоклашки, которую кто-то ударил по спине портфелем. И меня озарило- неужели я влюбился?! Это единственное объяснение этому сумасшествию, которое со мной происходит второй день.

Через неделю моя шпионская деятельность закончилась.

Лариса Дмитриевна вышла из учительской и направилась по коридору в кабинет литературы, я шел за ней. Вдруг она резко развернулась, и я остановился как вкопанный в нескольких метрах от нее.

– Павел ты что следишь за мной? – спросила она меня с хитрой улыбкой, – Как выйду из учительской вижу тебя.