Грязная Земля. Том 1

Два толстяка сжимали кулаки, буравя друг друга взглядами и багровея на глазах. Телохранов рядом не было, а Пахан ощущал непривычное бешенство – вероятно, от унижения перед красивой девушкой. Сегодня он бы не стерпел порку – а попытался бы дать сдачи – и пострадал бы ещё сильнее. Но в ситуацию вмешалась Кристина. Она положила руку на грудь мужа, прижалась к нему горячей грудью и зашептала на ухо:

– Меня так заводит, когда ты дикий и яростный! Пойдём наверх?

И её ладошка скользнула в ворот халата, а потом ниже, на живот. Василий чуть расслабился, и махнул рукой на сына:

– Мамку новую благодари, что жопа цела!

Муж с женой развернулись и пошли по лестнице наверх в спальню. Паша провожал их напряженным взглядом, тяжело дыша. На лестнице Кристина вдруг бросила на него лукавый взгляд и что-то прошептала на ухо Василию. Тот обернулся:

– И чтобы с завтра называл её мамой, понял?

Погрозил сыну кулаком и пошёл наверх. Кристина подмигнула Пахану и пошла за мужем, широко виляя загорелыми бёдрами под коротким халатиком. Они скрылись наверху и Пахан, наконец, разжал кулаки и выматерился.

– Тварь! Шалава!

Он пнул мягкое кресло, но результат не вызвал ни боли, ни радости. В дурном настроении Пахан поплёлся на кухню. Экономка всегда готовила там еду про запас – оставалось просто взять на выбор и подогреть. Без аппетита пожевав картошку фри с молочным коктейлем, Пахан, наконец, решил идти в свою комнату на втором этаже особняка.

Спальня отца была дальше по коридору второго этажа и Паше даже не нужно было проходить мимо неё. Однако, поднявшись на этаж – Паша услышал из отцовской спальни вполне недвусмысленные звуки, разносящиеся по коридору.

Учитывая отличную звукоизоляцию стен, это означало, что дверь в спальню была не только не заперта – но и чуть приоткрыта. По забывчивости?… Или специально?

Краска бросилась в лицо Паше, сердце застучало часто-часто, ему стало жарко. Любопытство толкало его вперёд и он сделал пару шагов к чужой двери, но остановился и замер:

“Отец меня убьёт”.

Медленно и тихо, оглядываясь на каждом шагу – Паша пошёл в свою спальню. Включил свет. Разделся. Бухнулся на кровать, укрылся одеялом. В голове его неотвязно танцевал образ полуобнажённой Кристины, а в ушах до сих пор звучали её громкие несдерживаемые стоны.

Почему-то ему вспомнилась Изольда. Вспомнилось, как в прошлом году она кокетничала с ним, завлекала его, давала туманные намёки и обещания… Чтобы потом вдруг закрыться ледяной стеной и демонстрировать полное безразличие напополам с презрением.

Нет, Паша, конечно, слышал, что девушки “играют в недотрог”, и надо их уламывать. И у него был небольшой сексуальный опыт, полученный на чужих вечеринках. Но там девчонки интереса к толстенькому Паше особого не испытывали. Кроме совсем шалавистых, которые явно клеились к деньгами Пашиного папаши. Они западали не на Пахана, а на его пахана. Но так или иначе – показную холодность ему никто не демонстрировал. Он встречал либо вежливое равнодушие, либо показной жадный интерес.

Изольда изначально относилась к Паше с тем самым вежливым равнодушием. Затем, с какого-то момента, начала оказывать знаки внимания. Пахан проявил встречный грубоватый интерес с расчётом на скорый переход отношений в горизонтальную плоскость. Но Изольда ловко избегала такого финала, одновременно выказывая, что она от Паши без ума.

Пытаясь её уломать, Пахан прямо-таки вывернулся наизнанку. Он уже горел – но в итоге она окатила его льдом.

Если бы Паша увлекался рыбалкой, то он бы оценил, как ловко Изольда закинула наживку, а потом медленно и уверенно подсекала, вытаскивая толстого леща на воздух. А потом, когда жирный лещ был готов на всё, Изольда вдруг передумала и выбросила его на берег – задыхающегося, бьющегося в агонии.

Переживая эти воспоминания, Пахан скривился, его кулаки сжались.

– Твари! Шалавы!

Он пошарил рукой под матрасом и вытащил порножурнал.

Дверь скрипнула и в комнату вошла Кристина, одетая всё в тот же золотистый халатик. Паша испытал резкий приступ паники, стыда – а потом отвращения к самому себе. Он дёрнулся под одеялом, выронил журнал на пол – потом подхватил его и сунул под одеяло. Сел на кровати с независимым видом, натянув одеяло на ноги. Осознал, что под одеялом он в одних трусах и снова покраснел.

Кристина наблюдала за его движениями с лёгкой лукавой улыбкой. Точнее – она сразу отвернулась и нарочито медленно прикрыла дверь, а уже потом – обернулась к нему и понимающе заулыбалась.

– Чё надо? – это прозвучало сипло и жалко.

Пахан кашлянул и произнёс грубее:

– Чё надо?

– Можно войти? – спросила Кристина, скромно потупившись.

При этом она сложила руки вдоль тела буквой V, как это делают японки. Взгляд вниз, кисти соединяются в районе паха. Выглядит скромно – но при этом приподнимается грудь. Вкупе с коротким халатиком и загорелыми длинными ногами Кристины это смотрелось скорее вульгарно, чем скромно-сексуально – но Паша был недостаточно искушён в этих нюансах, поэтому впечатлился.

Он заметил на лбу Кристины бисеринки пота. В приглушенном свете ночной люстры ему показалось, что на её коже больше румянца, чем обычно. И дышала она чаще, словно запыхалась от бега. Или упражнений. Или от чего другого…

Пахан неопределённо мотнул головой. Кристина приняла его жест как приглашение, подошла – и села на кровать, прямо рядом с Пашей. Прямо на спрятанный журнал. Чуть поелозила, мельком улыбнулась. Её ягодица на миг коснулась его бедра и отодвинулась. Пахан ощутил, что её тело нагревает воздух вокруг – она была разгорячена. До него донесся слабый запах духов и пота. Сидя боком, Кристина повернула верхнюю часть тела – и тонкий халатик туго натянулся, четко обрисовав все соблазнительные округлости. Пахана бросило в жар от этой близости.

С одноклассницами он такого никогда не испытывал. Даже с Изольдой.

– Паша, я хочу извиниться, – скромно сказала Кристина, опять потупив глаза.

Это было что-то новенькое. У Пахана совсем в голове всё спуталось. Он лишь молча впитывал глазами её прекрасное тело, бывшее совсем рядом.

– Я и правда хотела бы стать для тебя близким, родным человеком. Понимаешь… Кроме вас двоих у меня в этом мире никого нет.

Она посмотрела вверх с мучительно-печальным видом. Ему показалось, что в уголке её глаза блеснула слезинка. А может и нет. Но она смахнула слезинку (или её отсутствие) и сказала:

– Нам с тобой нужно держаться вместе. Твой отец – прекрасный муж, но он уже пожилой человек с подорванным здоровьем.

Пахан внимал, даже не пытаясь понять смысл. Разум отключился, и он просто смотрел кино.

– Однажды может настать ужасный день, когда в этом большом жестоком мире останемся лишь мы с тобой.

Она посмотрела ему прямо в душу, глубоко и напряжённо, передавая неведомый сигнал. Её большие, чистые серые глаза превращали тело Паши в вибрирующую струну.

– И поэтому я хочу, чтобы мы с тобой очень-очень подружились.

Она положила горячую ладонь на бедро Паши под одеялом. Он дёрнулся.

– Очень близко подружились, – прошептала она, и её полные губы приоткрылись.

Она подалась к Паше и сердце того часто-часто забилось. А потом Кристина встала, и наклонилась к Пахану. Всё, что он видел сейчас в этом мире – это манящее декольте прямо под носом. Он даже не сразу осознал, что она поцеловала его в лоб и потрепала ладонью макушку:

– Сладких снов, милый.

А потом бросила невесть как оказавшийся в руке порножурнал ему на одеяло и снова улыбнулась:

– Не скучай! – и подмигнула.

И ушла из комнаты. Её ягодицы широко двигались под коротким халатиком.

Ошарашенный Пахан без сил рухнул на подушку. Издал невнятный звук.

И выключил свет.