Дембель на Банда

Павел, когда увидел из окна казармы драку, кинулся на помощь, но успел только выбежать на улицу, как всё уже закончилось.

– С ума сошёл? – отчитал он друга. – Они же мстить будут. Не простят. Покалечат ведь!

– Не переживай, брат, – успокоил Андрей, – прорвёмся.

3

После присяги весь «карантин» распределили по ротам. Началась обычная служба.

Павел с Андреем попали в одно подразделение. Как и предупреждали Булатова, он сразу же ощутил настойчивый прессинг со стороны старослужащих.

Савва Межевой придумывал занятия для новичков, лишь бы те не сидели без дела в его присутствии. Хотя он был простым рядовым, все в роте его слушались. По возрасту Межевой был самый старший. Сержантов до года службы он не признавал, командовал и над ними.

С первых дней появления Андрея Булатова в роте Межевой относился к нему с особым вниманием, но побаивался перегибать палку, был в курсе событий, наслышан, как новичок проучил четверых, один из которых попал в госпиталь со сломанной челюстью.

Есть люди, которые в обычной жизни не могут себя проявить, добиться уважения, приличной репутации. Но попав в иные условия, в силу сложившихся обстоятельств, получают право командовать. И они не упускают случая, стараются использовать возможность, да ещё как – на всю катушку, дабы показать своё превосходство и значимость. Таким человеком был Савва Межевой.

– Как всё надоело! – признался Андрей Павлу, очередной раз натирая паркет в казарме. – Уже второй раз за день, по дурной инициативе Саввы, трём эти половицы.

– Этот недоумок наверняка считает себя полковым командиром, не меньше, – поддержал друг, шоркая ногой по паркету сукном от старой шинели. – Смотри, как ходит важно!

– Индюк общипанный, – оценил Андрей, не рассчитав силу голоса.

Павел невольно хохотнул. Савва услышал и бросил взгляд в сторону друзей. Его лицо перекосилось, налилось кровью, желваки заходили. Он заметил веселье Павла и, решив, что дерзит он, подошёл и ударил в живот. Павел присел на колени, прервав дыхание. Межевой замахнулся и хотел ударить по голове. Андрей толкнул его так, что тот, скользя по натертому паркету, перелетел через койку и затормозил лбом об стену.

– Урою! – дико заорал Межевой, ощупывая шишку на лбу.

На Андрея накинулись «деды», заскочившие в казарму, услышав рёв «раненого кабана». Его повалили на пол и стали бить ногами. Никто из молодых сослуживцев, кроме Павла не решился прийти на помощь. Не задумываясь о последствиях, Павел бросился в толпу, окружившую друга, дав возможность Андрею вскочить, но сам был атакован ударом в голову. Андрей увидел, что его напарник потерял сознание, вырвался из кольца. Схватив табуретку, он принялся откровенно и безжалостно прикладывать помощницу к спинам и головам обидчиков. Дружки Межевого кинулись врассыпную, не желая получить увечий от разбушевавшегося парня, умевшего защищаться кулаками, ногами, головой, всем телом и всевозможными средствами, имеющимися под рукой. Спальное отделение казармы опустело. Павел очнулся и, растирая затылок, улыбнулся. Булатов стоял возле двери, держа в руке табурет с отломаными ножками.

– Как ты? – спросил Андрей.

– Пойдет, – ответил Павел.

– Спасибо. Дал возможность подняться, а то бы забили.

Павел ничего не ответил, только уважительно ткнул кулаком Андрею в плечо.

Инцидент скрыть не удалось, два участника драки попали в госпиталь. Одному Андрей сломал ребро, а второму – челюсть.

На следующий день комбат вызвал Булатова в канцелярию.

– Мне доложили, что у тебя конфликт со старослужащими, – начал он, указав на стул.

– У меня к ним претензий нет, – ответил Андрей.

– Вот как? – удивился комбат. – А у них есть. Ты двоим уже в полку челюсти сломал, Халикову – ребро. Думаешь, не знаю про первого покалеченного бедолагу?

По глазам командира Булатов понял, что конфликт, произошедший в курилке, замял именно он.

– Да, это я делишки твои подчищаю, – сказал капитан, прочитав мысли подопечного.

– Я никого не трогаю, если меня не задевают, – ответил Андрей.

– По-нят-но, – протянул комбат и, достав сигареты, закурил. – Куришь? – спросил он.

– Нет, бросил.

– Молодец, – похвалил капитан. – Есть в тебе стержень. – Он прошёл к подоконнику, где стояла пепельница и посмотрел в окно. – А Зимин кто тебе? Отец?

«Ах, вот оно что, – подумал Андрей, – Значит, он и есть друг дяди Коли».

– Нет, не отец. Они вместе воевали, ну и дружили с детства.

– Почему к нему служить не пошел? Ему такие парни нужны.

– По здоровью не прошёл, – отшутился Андрей.

– Дааа, здоровье у тебя ни к черту. Нервный ты какой-то. Двух месяцев ещё не отслужил, а троих уже покалечил. Серьёзный у тебя видать диагноз. Опасный! Может даже и заразный? Буду ходатайствовать, чтобы комиссовали тебя. – Он посмотрел на Булатова и усмехнулся: – А то ты всю роту у меня заразишь, или замордуешь.

После разговора Андрей понял, что дядя Коля хлопочет, помогает выбраться на гражданку.

«Хорошо, – теплилось в душе Андрея. – Зимин – мужик, слово держит. Только ему надо помочь! Не запустить ли „дурочку“, как говорил один юморист. Вот и комбат подсказывает, что у меня диагноз психа».

– Ты меня не слушаешь? – прозвучал будто издалека голос комбата, и Андрей очнулся от мыслей.

– Извините, товарищ капитан, задумался, – встав со стула, произнёс он.

– Вот и хорошо, что задумался. Иди, отдыхай. Я поговорю с «дедами», они не будут доставать, но и ты постарайся не провоцировать. В дисциплинарный батальон можешь угодить, рядовой Булатов. Рукоприкладство в армии наказуемо независимо от срока службы.

Прошло несколько дней. Старослужащие притихли, но по их указке новичков принялись напрягать сержанты. Началось житьё строго по уставу.

Младшие командиры часто устраивали тренировки по подъёму в случае тревоги, требуя нормативных показателей. На физподготовке выматывали до предела, знание устава проверяли ежедневно, уборка помещения производилась по три раза на день. Личного времени у молодых бойцов практически не оставалось.

С Андреем «старики» старались не связываться, не конфликтовать, лишь один Межевой всё подкалывал его, язвил, ехидничал… Булатов не обращал внимания, помня наказ комбата, и отворачивался или уходил прочь от зловредного сослуживца.

Вскоре начались сплошные наряды. Караульная служба изрядно осточертела.

Андрею больше нравилось ходить во второй караул, находившийся вдали от аэродрома. Там солдаты чувствовали себя вольготней. Умеючи, на посту можно было отдыхать и не сильно стаптывать ноги. Многие умудрялись даже спать на бруствере окопа.

Второй караул располагался километров за пять от воинской части в лесу, где охранялись склады с боеприпасами. Они были обнесёны колючей проволокой, посты оборудованы окопами, связью, фонарями. По периметру охраняемого объекта, меняясь с интервалом в два часа, днём и ночью курсировали постовые. Сходиться на маршруте не разрешалось.

Однажды разводящим в этот самый караул напросился Савва Межевой. Ему, видимо, наскучило ходить по привилегированным нарядам, и он решил тряхнуть стариной, развеяться от безделья. А престижными считались наряды по кухне и офицерской столовой, куда старшими групп всегда ходили «деды». Они там, как сами говорили, привыкали к домашней пище, наедали морду перед дембелем.

Начальником караула пошёл молодой лейтенант, недавно окончивший военное училище и прибывший в часть в одно время с молодым пополнением.

После развода весь состав наряда уселся в машину, и газ «шестьдесят шестой» помчал на дежурство.

Андрею не раз приходилось бывать на посту, куда назначили, знал каждую кочку на тропинке.