– Ты, Андрюшенька, – сказал дядя Миша, – по телефону ничего не говори. Я побаиваюсь. Лучше по факсу. Пиши скорее свои замечания и шли. Запиши номер.
Андрей мгновенно почувствовал возможность для маневра.
– Дядя Миша, – осторожно спросил он, – а почему вы так уверены в надежности общения по факсу?
– Ох… – выдохнул дядя Миша и надолго замолчал.
– Вот я старый дурак! – продолжил он после паузы. – А ты – сразу чувствуется молодая голова! Умница! Ладно, давай лучше так – весной Наташа собирается с Москву, сестру проведать. Я ее отправлю пораньше, сразу после Нового года. Она тебе позвонит, а ты напиши замечания и отдай ей. А что ты меня порадовал, что интересно и перспективно, это спасибо тебе.
– Дядя Миша, – спросил Андрей, – а с чего вы вообще взяли, что за вами кто-то следит?
Дядя Миша засмеялся.
– Я ведь тертый калач, – сказал он. – И потом: я ведь обращался кое-куда со своей теорией. Конечно, бюрократы везде, хуже, чем у нас. Отфутболили меня. В Израиле, кстати, то же самое, но там хоть по-русски кое-кто понимает, а тут – ни бельмеса, а я с английским… не очень. Но информация-то просочилась! А теория-то – стратегического значения! Ты-то понимаешь… Ну, а тут – косые взгляды, негры какие-то вьются, евреи, черт их разберет… Ладно, всё, всё, Наташа приедет – все расскажет. До свиданья, Андрюшенька, мне надо работать.
…Факс с «теорией обратной конусности» некоторое время повалялся у Андрея на столе, даже немного выцвел, потом перекочевал в ящик. Прошло несколько месяцев, Наталья Петровна не появлялась. В общем-то, это было хорошо, потому что Андрей совершенно не представлял, как писать эти чертовы замечания. Впрочем, он вспоминал о дяде Мише нечасто.
Через пару лет Андрей случайно заехал в их старый заводской поселок, и первой, кого он встретил, оказалась Наталья Петровна.
– Здравствуйте! – сказал он. – А я и не знал, что вы здесь. Вы давно приехали?
– Здравствуй, Андрюша, – равнодушно ответила она. – Год уж как вернулась.
– Как вернулись? Совсем?
– А что мне там одной делать? – сказала Наталья Петровна.
– Одной?.. А?.. Дядя Миша?..
– А он же умер. Через полтора месяца два года будет. Так за работой и умер, скоропостижно.
Она поджала губы и добавила:
– Отмучился.
Наталья Петровна повернулась к Андрею спиной и, старчески переваливаясь, поковыляла прочь.
Господи, подумал Андрей, это, выходит, я виноват? Надо было плюнуть на все, написать хвалебный отзыв, придумать для виду пару-тройку замечаний липовых, послать ему по факсу… Он, может, до сих пор скрипел бы… Или правда – отмучился?
Полный порядок
Весь день шел снег, и к вечеру машину основательно завалило.
Бедная, подумал Сергей, доставая из багажника щетку на длинной ручке. Бедная машина, круглый год под открытым небом, в любую погоду. Только изредка под крышей – когда на мойку заедешь или на сервис.
Кстати, и на сервис уже пора, да вот с деньгами плохо… То есть, поправил он себя, с деньгами-то было бы как раз хорошо. Вот без денег – плохо.
Ох, плохо. Кризис… Вроде – ничего особенного не происходит, в девяносто восьмом куда круче было, а поди ж ты, до чего сейчас все депрессивно. Уже полтора месяца на счет ничего не поступает, все на кризис этот ссылаются, а жить-то надо. За то заплати, за это, за пятое, за десятое, и сотрудники, пусть и немного их, зарплату просят, и банки в положение входить даже не подумают, какая там отсрочка…
Накрывается бизнес. Совсем.
Да и на себя, в конце концов, тоже надо. Не много, а надо. Вот хотя бы на сервис плановый съездить. Накопления… Жалко их трогать, а, точнее говоря, страшновато. Вот сдохнет бизнес окончательно – и что делать? Наниматься куда-нибудь? Оно и нехудо бы – устал за много лет от ответственности, от ощущения, что находишься, каждый божий день, на последней линии обороны, без прикрытия, потому что нет за спиной никого. А с другой стороны – отвык за те же много лет от состояния человека подневольного. С девяти до восемнадцати… Бррр.
А посмотреть правде в глаза – так и кому ты нужен, в твоем-то возрасте? Вон, молодых сокращают…
Остается – переселяться на дачу, а квартиру сдавать. Долларов за пятьсот в месяц. И прозябать, что называется, остаток дней. Кашку гречневую кушать да чай пить, используя один пакетик раза по три-четыре.
А что, не Маринке же на шею садиться. Своя у нее семья, дети. Вернее, одно дитё, Мишка, гордость наша, но все равно. Сложное время, в первом классе пацан. Слава богу, в целом вроде все у Маринки в порядке, но достаточно ей и своих забот.
Нет, родителей, конечно, не бросит, но – как-то оно стыдно на дочь рассчитывать.
Плохо.
Еще и снег этот. И грязь. Вон, уже обтерся курткой о машину. И ледяная корка на лобовом стекле. Тьфу. И руки мерзнут, а перчатки – в настывшем салоне, толку от них… Да и лень сейчас в салон залезать.
Сергей злобно орудовал скребком, когда из кармана куртки послышалась мелодия. Ну конечно. Здравствуйте пожалуйста. Мелодия группы «Семья», это наверняка мама, кто ж еще такой мастер звонить в самый неподходящий момент. Вот всегда, когда руки заняты или сосредоточиться позарез нужно, она звонит. Непременно. Ну вот что сейчас?!
– Да, мам! – отрывисто бросил он в трубку.
– Сереженька, ты где? – жалобным каким-то голосом спросила мама.
– Господи… Да где мне быть, на работе! Сейчас по делам поездить надо! Что случилось-то, мам?
– У тебя все в порядке? Почему ты так со мной разговариваешь? И пыхтишь что-то, ты здоров?
– Все в порядке! Я здоров! Я пыхчу, потому что лед от стекла отдираю!
– От какого стекла? Какой лед? – потерянно проговорила мама. – Ну что ты раздражаешься? Ну что я такого спросила?
– От лобового стекла автомобиля, – отчеканил Сергей. – И я не раздражаюсь! А вот когда ты мне приписываешь раздражение, тогда завожусь, да!
– Ты просто себя не слышишь, – в мамином голосе зазвучали слезы. – Ладно, лишь бы все было в порядке. Ты правда здоров?
Маме под восемьдесят, напомнил себе Сергей. Спокойно, спокойно…
– Я правда здоров, мам. И все здоровы. И вообще все хорошо. Только мне сейчас уже ехать надо, и подзамерз я, пока машину чистил.
– Так поезжай скорее, сынок, – испугалась мама. – И печку включи!
– Хорошо, мам, хорошо… Поехал. До дому доберусь – позвоню.
– И кури поменьше, – успела сказать мама.
Эх, подумал Сергей, запуская мотор, забыл о самочувствии спросить. Обидится ведь, что не поинтересовался. Хотя – утром говорили о суставах ее. Может, и не обидится.
Правильно отец говорит, подумала Марина: еще год-другой – и город остановится совсем. Хоть на метро пересаживайся.
Ну, нет… Правда, Кирилл вон почти перестал за руль садиться, вовсю пользуется метро и подначивает – я, мол, всюду успеваю, а у тебя, дорогая, по-видимому, склонность к мазохизму наследственная. Ну и мучайся в пробках.