Генерал Пядусов

Во втором разделе рассматривались способы боевого применения артиллерии, стрельба. Третий и наиболее обстоятельный раздел был посвящен организации контрбатарейной борьбы. В этом же разделе вскрыты недостатки и упущения в организации разведки батарей противника, в планировании в штабах начальников артиллерии дивизий, корпусов и в штабах групп АДД.

«До сих пор в штабах групп, НАК и НАД, – отмечалось в указаниях, – нет четкой организации разведки батарей противника, анализа разведданных и организованной контрбатарейной борьбы.

Поступающий материал (разведсводки и схемы) о батареях противника от пехоты, с наблюдательных пунктов, от батарей звуковой разведки, авиации и воздухоплавательных отрядов без всякого сопоставления и анализа фиксируются в разведсводках и разведсхемах и посылаются в вышестоящие штабы…

Разведкарты с анализом обнаруженных батарей противника вовсе не ведутся в штабах, а там, где имеются, ведутся очень небрежно, благодаря чему невозможно установить по дням и часам деятельность батарей противника.

В штабах групп, НАД и НАК вопрос организации и планирования разведки батарей противника упущен. Средства инструментальной и воздушной разведки работают без плана, самотеком и часто без достаточного обеспечения.

Штаб НАК не планирует и не организовывает разведывательную работу штабов НАД, а последние не руководят штабами групп АДД, штабы же групп АДД в свою очередь отдают это дело на волю ВЗР, воздухоотрядам и самолетам…

На наблюдательных пунктах артиллерии нет специально выделенных наблюдателей за батареями противника. Забыты простые, но очень эффективные методы засечки батарей по секундомеру и блеску выстрела в ночных условиях. Воронки от разрывов снарядов не изучаются, между тем по ним можно определить направление на батарею противника, тип и калибр орудий»[51 - История отечественной артиллерии. – Том III. Книга 7.—С. 605–606.].

Далее отмечалось, что подавление батарей ведется с нарушением 353–358 статей «Правил стрельбы наземной артиллерии 1939 года» и что, как правило, огонь ведется одной батареей и редко дивизионом. «Невнимание к необходимой расчетной плотности ведет к тому, что обстрелянные батареи противника через короткий промежуток времени вновь оживают»[52 - Там же, с. 606.].

В Указаниях требовалось решительно перестроить всю систему организации контрбатарейной борьбы: штабам спланировать работу всех органов разведки, поставив перед ними конкретные задачи; при обнаружении батарей с наблюдательных пунктов артиллерийских и пехотных начальников немедленно сообщать об этом в батареи звуковой разведки, воздухоплавательные отряды и авиаотряды, нацеливая их на засечку этих батарей противника; все сведения о батареях, поступающие в штабы, тщательно анализировать, сопоставлять и обрабатывать, в итоге чего должен быть сделан вывод о достоверности батареи; установить систематическое наблюдение всех видов разведки за деятельностью батарей противника, фиксируя время их работы и огневые позиции; при засечке батарей применять наиболее точный метод засечки.

«В целях быстрого подавления обнаруженных батарей противника, – говорилось в Указаниях, – необходимо звукометрические взводы, самолеты и аэростаты придавать дивизионам групп АДД. Обнаруживаемые батареи противника подавлять немедленно, причем подавление вести, как правило, дивизионами, для чего в группах АДД иметь круглосуточное дежурство батарей и дивизионов.

По обнаруженным батареям противника и наблюдаемым с аэростата или самолета огонь вести не на подавление, а на уничтожение»[53 - История отечественной артиллерии. – Том III. Книга 7.– С. 607.].

Разосланные войскам Указания способствовали улучшению контрбатарейной борьбы. Начиная с января, артиллерийские группы АДД успешно подавляли и уничтожали обнаруженные батареи. Это стало возможным потому, что активно вступили в работу все средства разведки. После перегруппировки войск в 7-й и 13-й армиях действовало четыре разведывательных артиллерийских дивизиона, две отдельные разведывательные батареи, четыре эскадрильи корректировщиков и два воздухоплавательных отряда.

Для руководства войсками на Карельском перешейке приказом НКО от 7 января 1940 года образован Северо-Западный фронт (командующий С. К. Тимошенко, начальник артиллерии А. К. Сивков, со 2 марта – В. Д. Трендаль) в составе 13-й и 7-й армий, усиленных авиацией, артиллерией, танками и другими средствами. Для управления артиллерией создавались штабы артиллерии во фронте и в армиях.

В середине января 1940 года, реализуя требования указаний по повышению эффективности борьбы с артиллерией противника, в полосе наступления 13-й армии над советскими позициями за Тайпален-йоки, в районе Неосаари, в воздух взмыл аэростат. Гигантская серебристая «колбаса» с оперением в хвостовой части колыхалась в бледно-сером небе, неся в себе угрозу для оборонявшихся финнов. Впервые наблюдавшие это изобретение финские солдаты поначалу не поняли, зачем русские вывесили над рекой этого монстра. И только приглядевшись, они увидели под брюхом у аэростата висящую на канатах небольшую корзину, в которой сидел наблюдатель. Теперь все их позиции, в том числе и артиллерии, просматривались корректировщиками артиллерийского огня. Огонь артиллерии, в том числе и 311-го пушечного артиллерийского полка, стал более эффективным.

Конечно же, аэростат – штука капризная, и он мог применяться только в ясную и спокойную погоду. Но особенность здешней зимы в том и состоит, что чем тише и солнечней погода, тем крепче мороз. В ярком свете январского дня, когда световой день пусть ненамного, но все-таки больше декабрьских, советская авиация и артиллерия стали наносить противнику значительные потери в условиях наступившего прекращения крупных лобовых атак.

Наряду с налетами с земли и с воздуха, которые стали ежедневными, напор на передовые позиции также не ослабевал. Тщательным образом обдумав ситуацию, командующий войсками С. К. Тимошенко направил в войска директиву не только об изматывании противника авиационными и артиллерийскими ударами. В руководстве к действию соединениям приказывалось периодически пытаться расшатать оборону финнов вклинением и расчленением их передовой посредством захвата отдельных огневых точек.

В таких стычках прошел почти весь январь 1940 года. Когда месяц перевалил за свою середину, давление на финскую оборону начало постепенно усиливаться.

Несмотря на многочисленные неудачи, на постоянные вылазки и отходы на исходные рубежи, небольшие периодические атаки на противника все-таки выполняли определенную задачу, принося положительный результат. Мало-помалу все огневые точки обнаруживались и наносились на карту. Так постепенно командирами Красной Армии наконец была обрисована детальная картина финской обороны.

В один из январских дней финны уничтожили так досаждавший им аэростат в районе Тайпале. Это был единственный случай уничтожения советского аэростата за всю войну на всех участках Северо-Западного фронта[54 - Якимович К.В. На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале.—М.: Вече, 2010.—С. 164.].

Горящий воздушный шар поднял боевой дух у защитников линии Маннергейма, которые надеялись, что с отсутствием корректировщика стрельба русских пушек будет не такой эффективной. Но через несколько дней мерзнущие в окопах финские наблюдатели с изумлением увидели еще один аэростат с наблюдателем.

На опыт применения аэростатов для борьбы с артиллерией противника обращал внимание В. Д. Грендаль в своем выступлении на совещании при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии (14–17 апреля 1940 года): «Борьба с артиллерией противника была трудной задачей, несмотря на то, что финская артиллерия малочисленна и плохо обучена, но они применяли способ так называемых кочующих орудий, тем самым вводили в заблуждение, какое количество батарей у них имеется. Они поставят 2–3 орудия в одном месте, постреляют, потом переносят в другое место, потом в третье. Когда приносят сводку, то с ума сходишь – откуда столько артиллерии. Оказалось, что это одни и те же орудия, но они умело ими маневрировали на поле боя. Поэтому разыскивать их было трудно. Нужно сказать, что огромную пользу в борьбе с артиллерией принесли аэростаты. У меня был один аэростат, его сожгли, но через 5 дней он опять висел, принес огромную пользу. Нам нужно это культивировать. Недаром французские и немецкие армии, имея огромную авиацию и зенитную артиллерию, все-таки применяют аэростаты на линии Зигфрида и Мажино. По-моему, мы напрасно и рано отказались от этого дела»[55 - Совещание при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии (14–17 апреля 1940 года), http:// www.rkka.ru/docs/zimn/zl.htm.].

По данным всех видов разведки было установлено, что перед фронтом 13-й армии противник имел 22–26 батарей (в том числе одну тяжелую и 6 зенитных)[56 - История отечественной артиллерии. – Том III. Книга 7.—С. 607.].

Огневые позиции батарей противника были хорошо оборудованы в инженерном отношении: орудия находились в окопах с накатами; орудийные окопы были связаны с землянками ходами сообщения. Землянки для личного состава покрыты бревнами в 2–3 наката; ходы сообщения имели перекрытия в один накат или маскировались сетями. Задульные конусы маскировались белыми полотнищами[57 - Там же, с 609.].

Прорыв линии Маннергейма

На завершающем этапе Советско-финляндской войны 311-й пушечный артиллерийский полк усиливал 49-ю стрелковую дивизию 3-го стрелкового корпуса, действующего на вспомогательном направлении 13-й армии. По-прежнему борьба с артиллерией противника была основной задачей полка И. М. Пядусова. Иван Миронович учел все замечания по борьбе с артиллерией противника в предыдущих боевых действиях, устранил недостатки в ее организации, и его полк успешно выполнил боевые задачи в полосе наступления 13-й армии.

Для штурма линии Маннергейма на Карельском перешейке было сосредоточено огромное количество артиллерии всех видов, в том числе и РГК.

Войска Северо-Западного фронта перешли в наступление с утра 11 февраля 1940 года после мощной артиллерийской подготовки атаки. Затем пехота и танки атаковали противника и под прикрытием огневого вала вклинились в его оборону. Всего же в первый день наступления артиллерия 7-й армии израсходовала 149985 снарядов всех калибров, а артиллерия 13-й армии—80000 снарядов*. По свидетельству финского подполковника И. О. Ханнулы, мощь артиллерийского огня была такова, что ее «можно сравнить только с наибольшими артиллерийскими сражениями мировой войны»**. Стрелковые окопы главной линии финской обороны были уничтожены во многих местах, пулеметные гнезда и блиндажи разрушены от точных попаданий, а живая сила противника на участке прорыва понесла очень большие потери.

28 февраля 1940 года началось новое, еще более мощное наступление. 3-й, 15-й и 23-й корпуса 13-й армии после артподготовки тоже перешли в наступление, овладев Муола-Ильвесским узлом сопротивления, и начали преследование противника в направлении станции Хейниоки (ст. Вещево). 311-й пушечный артиллерийский полк под командованием И. М. Пядусова по-прежнему вел боевые действия в составе 3-го стрелкового корпуса.

Противник, не выдержав удара, стал отходить по всему фронту. Вторая полоса укреплений была прорвана за два дня.

Военные историки по-разному оценивают состояние и возможности Красной Армии в Советско-финляндской войне.

«Финская война, – пишет военный историк А. В. Исаев, – это одно из тех событий, которые порождают прямо противоположные мнения о себе в рядах историков и публицистов. Это своего рода “линия фронта” между людьми с разными политическими взглядами. Позицию одного лагеря вполне прозрачно отражает, например, А. И. Солженицын: “И потом все видели эту бездарную, позорную финскую кампанию, когда наша огромная страна тыкалась, тыкалась около этой самой "линии Маннергейма". Всем показали, что мы воевать… и противники наши видели, что мы воевать не готовы”. Другая сторона опирается на высказывания, подобные: “Ни одна армия мира не прорывала еще такой, взятой в бетон и сталь, оснащенной по последнему слову военной техники линии обороны”. То есть, с одной стороны, огромная армия, остановленная маленькой Финляндией, с другой – беспрецедентное в мировой истории сокрушение сильных укреплений в жестокую стужу. Обе стороны снимали фильмы, писали книги. В одних с каким-то мазохистским упоением показывали засыпанные снегом танки “БТ” с распахнутыми люками и замерзшие трупы красноармейцев, в других с удивлением читаем рассказы про многоэтажные ДОТы с центральным отоплением и мощными орудиями.

…Никогда не нужно бросаться из крайности в крайность. Финская война выявила как недостатки в подготовке командного состава, так и возможности РККА в качестве достаточно современной для 1940 г. армии, оснащенной массой артиллерии, танков, авиации, способной преодолевать укрепленные полосы и развивать успех ударом танков и пехоты»[58 - Исаев А. В. Антисуворов. Десять мифов Второй мировой.—М.: Эксмо, Яуза, 2004.—С. 41, 86.].

Не менее важны и оценки противника. В начале Советско-финляндской войны, как уже отмечалось, практически отсутствовало тесное взаимодействие пехоты с артиллерией. Либо пехота не успевала использовать результаты артиллерийского огня, либо огонь артиллерии был неэффективным. По этому поводу К. Маннергейм в своих мемуарах дает следующую оценку действиям советских войск: «Атаки противника в декабре можно было сравнить с оркестром под управлением плохого дирижера, где инструменты играют не в такт. На наши позиции бросали дивизию за дивизией, но взаимодействие различных родов войск было недостаточным. Артиллерия расходовала снаряды, но ее огонь был плохо спланирован и не очень связан с деятельностью пехоты и танков»[59 - Маннергейм К. Мемуары.—С. 290.]. Советское командование серьезно работало над ошибками. И в дальнейшем разительные улучшения во взаимодействии пехоты и танков с артиллерией в полной мере ощутил на себе противник. «Русские теперь научились “оркестровке” взаимодействия между различными родами войск. Это проявлялось, с одной стороны, в гибком согласовании артиллерийского огня с маневром пехоты, с другой – в большой точности огня»[60 - Там же, с. 292.].

Комментировать эти строки вряд ли есть необходимость. Отметим только следующее. Война – самая суровая и высшая школа проверки боевой готовности войск и правильности военной теории, разработанной в мирных условиях. Только в ходе войны с достаточной полнотой можно выявить и оценить подлинные взгляды и возможности своих войск и противника на ведение боевых действий. Для военного человека война – самый серьезный экзаменатор и кадровый работник. Другими словами – война отбирает кадры. В условиях войны иного пути нет, все лишнее, не имеющее отношения к оценке личных качеств, отбрасывается в сторону. Старые заслуги, высокие звания, должности учитываются лишь до первого испытания в войне. Способен или не способен командир справиться с возлагаемыми на него обязанностями! Только так ставится вопрос при рассмотрении кандидатуры для выдвижения на любую должность в годы войны. Советско-финляндская война не стала исключением. В течение четырех с половиной месяцев этой войны трижды менялось командование советскими войсками. Сначала руководство операцией осуществлял командующий 7-й армией командарм В. Ф. Яковлев, затем – К. А. Мерецков, а на завершающем этапе – С. К. Тимошенко. Правда, пришлось полностью поменять структуру управления советскими войсками в этой войне. Добавим, что проверка в ходе войны командного и начальствующего состава – кто на что способен – тоже может быть отнесена к положительным результатам, которые были достигнуты в Советско-финляндской войне. В конце концов Советско-финляндская война «встряхнула» в положительном смысле этого слова как руководство страны, так и командно-начальствующий состав Красной Армии.

Заметим, что Иван Миронович Пядусов командовал артиллерийским полком в течение всех 105 дней Советско-финляндской войны. Уже только по этому факту можно судить, что он справился с возложенными на него обязанностями.

В ходе войны И. М. Пядусов получил опыт организации контрбатарейной борьбы, которая сводилась к разведке батарей, организации контрбатарейных групп, планированию огня и огневому воздействию по батареям противника.

Иван Миронович не по книгам, а на практике познал, что разведка группировки артиллерии противника – основа успеха борьбы с артиллерией противника. Советско-финляндская война явилась хорошей проверкой для разведывательных подразделений. Хотя подразделениям артиллерийской инструментальной разведки (АИР) приходилось действовать в тяжелых условиях северо-западного театра военных действий, они успешно выполнили возложенные на них задачи. Об этом свидетельствуют итоговые цифры войны с Финляндией. Так, артиллерийские батареи противника на 65 % были разведаны звуковой разведкой, на 16 %—средствами сопряженного наблюдения, на 10 %—артиллерийской авиацией, на 5 %—измерительно-пристрелочными взводами и на 4 %—аэростатами наблюдения[61 - История отечественной артиллерии. – Том III. Книга 7.—С. 318.]. Командиры артиллерийских полков, в том числе и И. М. Пядусов, на практике убедились в необходимости уделять должное внимание звукометрическим подразделениям, которые заняли ведущее место в борьбе с артиллерией противника.

С задачей подавления и уничтожения батарей противника успешно справлялись группы АДД, образованные из корпусных артиллерийских полков и артиллерии РГК, в состав которой входил и 311-й пушечный артиллерийский полк под командованием И. М. Пядусова. Опыт показал Ивану Мироновичу, что для успешной борьбы с артиллерией противника необходимо подавлять и уничтожать не только батареи, находящиеся на огневых позициях, но и наблюдательные пункты. И борьба с артиллерией противника должна вестись на всем протяжении операции. Опыт, приобретенный И. М. Пядусовым в Советско-финляндской войне, будет вскоре востребован на полях Великой Отечественной войны.

Следует отметить, что военные специалисты многих государств не прекращают обсуждать вопрос: управление войсками – это наука или искусство?! Имеют место различные точки зрения. Одно лишь верно, что не каждому, у кого на плечах погоны, дано умело управлять подчиненными в ходе боевых действий, равно как и не каждому предпринимателю (бизнесмену) дано эффективно руководить заводом и фабрикой, быть успешным в бизнесе. Можно слыть отличным знатоком военного дела, разумеется, знать принципы военного искусства, историю их зарождения и развития, но это не дает гарантии того, что каждый блестяще реализует свои знания на практике. Вспомним слова М. В. Фрунзе: «В военном деле необходимы особые, специфические качества (выделено нами. – Авт.). Самым важным из них является так называемая интуиция, способность быстро разобраться во всей сложности окружающих явлений, остановиться на самом основном и на основании учета этого основного наметить определенный план борьбы и работы»[62 - Фрунзе М. В. Избранные произведения. – Том 2.– М.: Воениздат, 1957.—С. 198.]. В связи с этим уместен вопрос: можно ли научить человека интуиции или способности разобраться во всей сложности окружающих явлений? Можно ли научить человека повелевать людьми? Или эти качества приобретаются с опытом? А может быть, эти качества передаются исключительно на генетическом уровне? Вопрос из вопросов! И на сегодняшний день на этот вопрос нет однозначного ответа. Заметим, что управленческая деятельность командующего (командира), его способность охватывать воедино все элементы сложной боевой обстановки, в кратчайшие сроки принимать обоснованные решения и целенаправленно добиваться претворения их в жизнь требует сочетания многих качеств, характеризующих военного человека как творческую личность в условиях выполнения боевых задач. Это и аналитическое мышление, организаторские способности, целеустремленность и сила воли, психологическая устойчивость и убедительность в действиях и др. Как видим, довольно широкий спектр способностей. И все это должно проявляться в условиях активного противодействия противника, неудач, значительных потерь в живой силе и огневых средствах.

Перед Великой Отечественной войной во всех боевых уставах Красной Армии подчеркивалась важность маневра войск, умелого взаимодействия между родами войск, управления, массирования сил на решающих направлениях, боевого и тылового обеспечения. И наши кадровые командиры в большинстве своем теоретически эти положения усвоили. И тем не менее пришлось в годы Великой Отечественной войны пройти через труднейшие испытания, провести сотни, тысячи боев, прежде чем командующие (командиры) прошли суровый «конкурсный отбор» на полях боев и сражений. Дело в том, что боевая обстановка чрезвычайно изменчива, многолика, противоречива и неповторима. Поэтому в большинстве случаев отличается высокой степенью неопределенности. Если в других видах деятельности человек часто волен сам создавать условия, благоприятствующие решению поставленной задачи, то в операции (бою) достижение цели происходит в сложной обстановке активного противодействия противника.

Иван Миронович Пядусов уже в Советско-финляндской войне прошел суровый «конкурсный отбор», показал своей деятельностью способность успешно выполнять поставленные боевые задачи. Об этом свидетельствует награда Ивана Мироновича. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 апреля 1940 года И. М. Пядусов был награжден орденом Красного Знамени № 129 за боевые заслуги перед Родиной во время Советско-финляндской войны 1939–1940 годов. Заметим, что 311-й пушечный артиллерийский полк также был награжден орденом Красного Знамени.

«Если Петр Великий прикажет, то мы заплатим компенсацию»

Перед командиром артиллерийского полка И. М. Пядусовым, в отличие от некоторых современных историков либерального толка, не стоял вопрос: кто выиграл в этой войне? Безусловно, Красная Армия одержала победу. Выигранной считается такая война, в результате которой победитель оказывается в лучшем положении, чем был до войны.

Как мы уже убедились, к концу 1930-х Финляндия представляла собой страну, настроенную к СССР явно недружественно и готовую вступить в альянс с любым из наших врагов. Так что в этом отношении ситуация отнюдь не ухудшилась. 22 мая 1940 года в Финляндии было создано Общество мира и дружбы с СССР. Несмотря на преследования финских властей, к моменту его запрещения в декабре того же года оно насчитывало 40 тысяч членов[63 - Пыхалов И. В. Великая оболганная война. – С. 181.]. Подобная массовость свидетельствует, что вступали в общество не только сторонники коммунистов, но и просто здравомыслящие люди, полагавшие, что с великим соседом лучше поддерживать нормальные отношения.

Согласно Московскому договору СССР получил новые территории, а также военно-морскую базу на полуострове Ханко. Это явный плюс. После начала Великой Отечественной войны финские войска смогли выйти на линию старой государственной границы лишь к сентябрю 1941 года.

Необходимо отметить, что если на переговорах в октябре – ноябре 1939 года Советский Союз просил меньше 3 тысяч квадратных километров да ещё и в обмен на вдвое большую территорию, то в результате войны приобрёл около 4 тысяч квадратных километров[64 - Маннергейм К. Мемуары. – С. 340. (http://militera.lib.ru/research/ pyhalov_i/06.html)], не отдавая ничего взамен.

Также следует учесть, что на предвоенных переговорах СССР помимо территориальной компенсации предлагал возместить стоимость оставляемой финнами собственности. По подсчётам финской стороны, даже в случае передачи маленького клочка земли, который она соглашалась нам уступить, речь шла о 800 млн марок[65 - Таннер В. Зимняя война. Дипломатическое противостояние Советского Союза и Финляндии. 1939–1940 / Пер. с англ. В. Д. Кайдалова.—С. 107.]. Если бы дело дошло до уступки всего Карельского перешейка, счёт пошёл бы уже на многие миллиарды.

Зато теперь, когда 10 марта 1940 года накануне подписания Московского мирного договора Паасикиви завел речь насчет компенсации за передаваемую территорию, вспомнив, что Пётр I заплатил Швеции по Ништадтскому миру 2 млн талеров, Молотов мог спокойно ответить: «Пишите письмо Петру Великому. Если он прикажет, то мы заплатим компенсацию»[66 - Пыхалов И. В. Великая оболганная война.—С. 181.].

Более того, СССР потребовал сумму в 95 миллионов рублей в качестве возмещения за вывезенное с захваченной территории оборудование и порчу имущества. Финляндия также должна была передать СССР 350 морских и речных транспортных средств, 76 локомотивов, 2 тысяч вагонов, значительное число автомобилей[67 - Там же, с. 181–182.].

Явным минусом является то, что советские потери в несколько раз превосходили финские. Однако подобное соотношение не удивительно. Возьмем, например, Русско-японскую войну 1904–1905 годов. Если рассматривать боевые действия в Маньчжурии, потери обеих сторон оказываются примерно одинаковыми. Более того, зачастую русские теряли больше японцев. Однако при штурме крепости Порт-Артур потери японцев намного превысили русские потери. Казалось бы, и здесь, и там сражались те же самые русские и японские солдаты, почему же такая разница? Ответ очевиден: если в Маньчжурии стороны сражались в чистом поле, то в Порт-Артуре наши войска обороняли крепость, пусть даже и недостроенную. Вполне