Не только силой оружия и количеством войск

Надо признать, что начало войны было неожиданным только для гражданского населения страны. И нельзя все время уповать на то, что внезапность и характер боевых действий НПВ были неожиданными для военачальников и штабов всех степеней. Армия для того и существует, чтобы всегда быть начеку.

С первых дней войны большая часть командиров (командующих) и штабов всех степеней оказались неспособными в сложных условиях управлять войсками. Маршал Советского Союза И.С. Конев в своих мемуарах выделил главное в боевых качествах военачальников: «Когда мы говорим о тех качествах, которые требовались от военачальника на войне, то как бы храбрость ни была важна, не она в первую очередь определяла боевые качества людей, руководивших войсками. Смелость, храбрость, личное мужество были характерны для наших командных кадров, в том числе и высших, с самого начала войны. Главные боевые качества военачальника – это умение управлять войсками (выделено мной – Ю.Р.), постоянная готовность принять на себя ответственность и за то, что ты уже сделал, и за то, что, собираешься сделать. Решимость нести ответственность за все действия войск, за все последствия отданных тобою приказов – чем бы это ни грозило и чем бы ни кончилось – вот первый и главный признак волевого начала в командире[110 - Конев И.С. Записки командующего фронтом. – М.: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2014. С. 705–706.].

Автор не пытается «открыть Америку» в анализе причин поражения Красной Армии в первом периоде войны, но на одной из них – отсутствие превосходства Красной Армии в управлении войсками, сосредоточит внимание.

«Мастерство отхода перед противником – это альфа и омега тактики, и оно гораздо сложнее тактики наступления»

В задачу Прибалтийского Особого военного округа, во взаимодействии с Краснознаменным Балтийским флотом входила оборона 300-километровой полосы прикрытия, протянувшейся от Паланги и до территории Белоруссии, а также защита балтийского побережья и островов Моонзундского архипелага.

Соотношение сил и средств сторон к началу войны показано в табл. 3.1.

Таблица 3.1

Соотношение сил и средств сторон к началу стратегической оборонительной операции в Прибалтике[111 - Статюк И. Оборона Прибалтики 1941. М.: «Экспринт», 2005. С. 37.]

Анализ состояния противостоящих группировок показывает, что противник имел тройное превосходство в личном составе и двойное превосходство в артиллерии, а по танкам и самолетам было примерное равенство.

За счет решительного массирования сил и средств на направлениях ударов противник образовал компактные ударные группировки, превосходящие соединения армий прикрытия на шяуляйском направлении в 5 раз, а на вильнюсском – в 8 раз[112 - Статюк И. Оборона Прибалтики 1941. М.: «Экспринт», 2005. С. 6.].

Политическое и военное руководство Германии было полностью уверено в подготовке своих генералов и офицеров, в их способности грамотно действовать в любых боевых условиях. Генерал Ф. Гальдер писал: «Впечатляет бесконечность пространства, где будут наступать наши войска. Возможность сохранения локтевой связи здесь отпадает сама собой. Зато приобретает большое значение единство боевых действий дивизий. Здесь должен окупиться весь труд, который мы десятилетиями вкладывали в подготовку дивизионного звена командования» [113 - Гальдер Ф. Военный дневник. Том 2 (1.7.1940 – 21.06.1941). Перевод с немецкого И. Глаголева и Л. Киселева под редакцией и с предисловием полковника Д. Проэктора. М.: Воениздат, 1969. С. 568–569.].

Около 23 часов 21 июня 1941 года начальник Генерального штаба предупредил начальников штабов приграничных округов о том, что в ближайшие часы будет передано важное сообщение.

В 00.20 22 июня начался прием директивы наркома обороны № 1.

Нарком и начальник Генерального штаба предупреждали, что «в течение 22–23.06.41 года возможно внезапное нападение немцев», и требовали, не поддаваясь ни на какие провокационные действия, привести войска «в полную боевую готовность, встретить внезапный удар немцев и их союзников». Далее в телеграмме указывались конкретные мероприятия, которые следовало осуществить:

«а) в течение ночи на 22.06.41 года скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.06.41 года рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность; войска держать рассредоточено и замаскировано;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава; подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить».

И здесь, как и в соседнем Западном Особом округе вместо приказа о приведении войск в боевую готовность и занятии оборонительных рубежей штаб отдал распоряжение о передаче указаний из центра по линии округ-войска, теряя драгоценное время.

Только через два часа в войска была отправлена директива командующего войсками ПрибОВО о скрытном занятии основной оборонительной полосы, выдвижении полевых караулов для охраны дзотов в предполье, постановке противотанковых мин и приведении в готовность номер один противовоздушной обороны. В этой директиве повторялись слова директивы наркома обороны, предостерегающие о возможной провокации со стороны немецко-фашистских войск[114 - Сборник. На Северо-Западном фронте – М.: «Наука», 1969 (Вторая Мировая война в исследованиях, воспомина-ниях, документах) Институт военной истории Министерства Обороны СССР; под редакцией и с предисловием члена-корреспондента АН СССР генерал-лейтенанта П.А. Жилина; составил и подготовил сборник кандидат военных наук, доцент, полковник Ф.Н. Утенков; научно-техническая работа проведена подполковником В.С. Кислинским. См. интернет-ресурсы: http://militera.Hb.ru. С. 197.«Не сопрат» (литовск.), «не сопронт» (латышек.) – «не понимаю».].

В войсках директива командующего округом вызвала массу вопросов, в штаб округа постоянно звонили командиры частей и соединений и просили разъяснить смысл полученной от командующего директивы. А времени до начала войны оставалось все меньше и меньше.

Боевая тревога в дивизиях, естественно, была объявлена, но до некоторых соединений, особенно находящихся на марше, приказы не дошли. В итоге дивизии, дислоцирующиеся в нескольких десятках километров от государственной границы, не успели занять свои полосы обороны, что в дальнейшем оказало влияние на весь ход пограничных сражений.

22 июня 1941 года в 4 часа утра, прикрываемые огнем артиллерии и минометов, через границу вторглись передовые отряды немцев, которые начали окружать пограничные заставы, занимать рубежи предполья советских войск. Вдоль всей советско-германской границы завязались ожесточенные бои. Основные усилия в полосе ПрибОВО немцы сосредоточили на шяуляйском и вильнюском направлениях.

«От ударов немецкой авиации, – вспоминал бывший начальник связи фронта П.М. Курочкин, – сильно пострадала проводная связь фронта. Были разрушены узлы связи в Шяуляе и Укмерге, частично повреждены узлы связи в Каунасе, Вильнюсе, Лиепае, а также линии, проходящие вдоль железных и шоссейных до-рогода Проводная связь штаба фронта была нарушена почти по всем направлениям.

После бомбардировки пытаемся составить каналы связи по обходным направлениям, уцелевшим линиям. Работники узла связи и паневежисской конторы связи (в районе Паневежиса был развернут КП фронта. – Ю.Р.) стараются выявить исправные линии и узлы, установить характер повреждений и разрушений.

Однако появилось непредвиденное затруднение. Обслуживающий персонал гражданских предприятий связи вдруг не стал понимать наших связистов. На все вопросы, заданные на русском языке, следовал стандартный ответ: "Не сопрат" или "Не сопронт"*, смотря по тому, чье предприятие было – литовское или латышское. Иногда после вопроса на русском языке станция вообще переставала отвечать на вызовы. Такого прежде не наблюдалось.

У нас были все основания предполагать, что "непонимание" – это саботаж местных работников связи, среди которых были лица, враждебно относящиеся к новому общественному и государственному строю. Они стремились всячески вредить Красной Армии. Дело доходило даже до открытых диверсий. Так, на второй день войны были сильно повреждены антенные устройства мощной радиостанции, находившейся в Мадонне (120 км восточнее Риги), неизвестные лица неоднократно спиливали телеграфные столбы и обрывали провода. Особенно часто это отмечалось на линии Рига-Даугавпилс»[115 - Курочкин П.М. Войска связи должны были вступить в войну раньше, чем все остальные рода войск (Публикация А.П. Жарского) // Военно-исторический журнал. 2008. № 1. С. 62.].

Развернув войска в один эшелон, командование группы армий «Север» создало в приграничной полосе огромный перевес сил. В наступлении одновременно принимали участие 25 дивизий, из них шесть танковых[116 - История военного искусства. М.: Воениздат, 1963. С. 61.]. Им противостояли только семь стрелковых дивизий 8-й и 11-й армий, дислоцировавшихся в непосредственной близости от границы.

С первых минут боевых действий артиллерийским огнем противника (!) штаб 10-й дивизии, располагавшийся в Кретинге, был уничтожен[117 - Иринархов Р.С. Прибалтийский особый… Мн, Харвест, 2004. С. 250.]. Вот к чему привело размещение штаба дивизии в зоне досягаемости артиллерии противника. А ведь в процессе выбора мест дислокации штабов соединений участвовали должностные лица от командиров соединений до командующего войсками округа. Кто-то же должен был правильно отреагировать. Из-за неправильного выбора места расположения штаба дивизии и тем более при внезапном нападении противника устойчивость, непрерывность и скрытность управления частями дивизии в оборонительном бою катастрофически снизилась.

Потеряв большую часть личного состава и артиллерии, обойденная с флангов 10-я стрелковая дивизия оставила Палангу и Кретингу и начала отход на рубеж Картена-Кулай. Левее 10-й стрелковой дивизии в 30-километровой полосе занимала оборону 90-я Краснознаменная стрелковая дивизия.

Подвижным отрядам гитлеровцев удалось обойти оборонявшиеся части 90-й дивизии с флангов, обнаружив ее командный пункт, они атаковали его. В ожесточенном бою погибли командир дивизии полковник М.И. Голубев и несколько офицеров штаба.

Против частей 125-й стрелковой дивизии и Шяуляйского укрепленного района действовали основные силы 4-й танковой группы противника, имевшей в своем составе три танковые, одну механизированную и две пехотные дивизии (770 орудий и 553 танка). На направлении главного удара (25 км) противник создал среднюю плотность – 31 орудие и 22 танка на 1 км фронта[118 - Действия артиллерии объединений и соединений по опыту Великой Отечественной войны 1941–1945 ггода М.: Воениздат, 1974. С. 100.].

Когда артиллерия противника открыла огонь по позициям дивизии, командир дивизии генерал-майор П.П. Богайчук подал команду, и артиллеристы дивизии и 51-го корпусного артиллерийского полка через 30 минут (!) обрушили ответную лавину огня на вражеские войска, сосредоточенные в районе Тильзита[119 - Иринархов Р.С. Прибалтийский особый… Ми, Харвест, 2004. С. 253.].

Нельзя не отметить низкую оперативность управления огнем артиллерии дивизии. Ведь для сосредоточения внепланового огня, артиллерии дивизии, пусть даже и с привлечением корпусного артиллерийского полка, требовалось по нормативам менее 10 минут. А в тот момент, когда своевременный и массированный огонь артиллерии так был необходим, сказался недостаточный опыт артиллерийских начальников и командиров в организации управления огнем крупными массами артиллерии. Подобные недостатки в действиях артиллерии отмечались накануне войны. Так, на совещании высшего руководящего состава РККА в декабре 1940 года генерал-инспектор артиллерии Красной Армии, генерал – лейтенант М.А. Парсегов в своем выступлении отметил: «Огневая подготовка артиллерии в этом году не получила достаточного усовершенствования. Основной недостаток заключается в том, что управление массированным огнем еще не достигнуто» (выделено мной. – Ю.Р.)[120 - Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 12(1). М.: «ТЕРРА», 1993. С.38.].

Следует отметить, что и немецкие военачальники невысоко оценивали действия нашей артиллерии в первом периоде войны. «В течение первых двух лет Восточной кампании артиллерия русских, как правило, не являлась серьезным препятствием на пути наступления немецкой армии. Причины этого следует искать в недостаточной оснащенности русской артиллерии средствами связи и в слабости ее органов управления. Недейственным оказалось также стремление к сосредоточению мощного огня с ходу. Русские, по крайней мере в начале войны, недооценивали необходимость высокого уровня подготовки и оснащения органов управления для обеспечения в любой обстановке наиболее эффективного использования артиллерии» [121 - Миддельдорф Э. Русская кампания: тактика и вооружение. СПб.: «Полигон»; М.: «АСТ», 2000. С. 168.]. В свою очередь немцы совершенно справедливо считали, что гибкое и тактически правильное управление огнем артиллерийского полка и артиллерийской группы является «высшей школой артиллерии»[122 - Миддельдорф Э. Русская кампания: тактика и вооружение. СПб.: «Полигон»; М.: «АСТ», 2000. С. 152.].

Из этого следует, что в конце 30-х и начале 40-х годов органы управления артиллерией Красной Армии испытывали серьезные затруднения в организации управления артиллерией дивизии, корпуса, армии. И это оставалось серьезной проблемой у артиллеристов на протяжении всего первого периода Великой Отечественной войны. Следует отметить, что начальник артиллерии Красной Армии Н.Н. Воронов много сделал для подготовки артиллерии с 1937 по 1940 год, но за год до начала войны было ликвидировано управление начальника артиллерии РККА и Воронова назначили заместителем начальника Главного артиллерийского управления по боевой подготовке артиллерии. «Но что это была за должность! – С возмущением вспоминал маршал артиллерии Н.Д. Яковлев. – При этом заместителе начальника ГАУ существовало лишь небольшое отделение боевой подготовки… Словом, это был возврат к старому, не оправдавшему себя методу руководства»[123 - Яковлев Н.Д. Об артиллерии и немного о себе. – М.: Воениздат, 1981. С. 47.]. И это сказалось самым негативным образом на подготовке артиллерии. Н.Н. Воронов на посту начальника артиллерии РККА активно занимался повышением уровня артиллерийских командиров и начальников в управлении огнем подчиненных частей и подразделений. Организационно-штатные преобразования значительно понизили его возможности по руководству артиллерией РККА.

Вне всякого сомнения, умелое и своевременное массирование огня артиллерии на опасных направлениях в приграничных сражениях могло бы сыграть значительную роль в отражении агрессии противника.

Удар огромной силы уже в первый день войны расколол фронт советских войск. К 12 часам 4-я танковая группа врага пробила брешь в обороне на стыке 8-й и 11-й армий. Наибольшего успеха противнику удалось добиться в полосе 11-й армии. Она прикрывала фронт протяженностью более 140 км (от Юрбаркаса до Капчямиестиса), защищая каунасское и вильнюсское направления. Застигнутые врасплох ее соединения и части не смогли оказать организованного сопротивления.

Лучше, чем остальные, оказался подготовленным 16-й стрелковый корпус генерал-майора М.М. Иванова. Еще в мае 1941 года личный состав корпуса оборудовал полосу обороны: были отрыты окопы, ходы сообщения, оборудованы деревоземляные огневые точки, на некоторых участках установлены проволочные заграждения.

К 22 июня командир корпуса своим решением, в отличие от других, выдвинул на огневые позиции часть артиллерии, организовал управление ею и приказал выдать артиллерийским полкам снаряды. Именно поэтому немцы не застали врасплох батальоны прикрытия, размещенные на границе, им оказала своевременную поддержку артиллерия, что в значительной степени содействовало укреплению обороны соединений и частей корпуса.

Во время отхода войск 11-й армии, противник сумел захватить два моста в Алитусе и один в районе Меркине. «Для 3-й танковой группы, – писал Гот, – явилось большой неожиданностью то, что все три моста через Неман, овладение которыми входило в задачу группы, были захвачены неповрежденными»[124 - Гот Г., Гудериан Г. Танковые операции., «Танки – вперед!». Смоленск: «Русич», 1999. С. 58.]. Тем самым использовав фактор внезапности, 3-я танковая группа первоначальную задачу – форсирование реки Неман – выполнила без строительства временных мостов и наведения понтонных переправ, что, безусловно, задержало бы ее дальнейшее продвижение.

В отчетных документах 3-й танковой группы столь быстрый успех ее действий, наряду с фактором внезапности, объясняется серьезными недостатками в управлении войсками советской 11-й армии. «Непосредственное управление войсками, – отмечается в отчете группы, – отличалось малоподвижностью, схематичностью. Отсутствовала быстрая реакция и быстрое принятие решений в связи с меняющейся боевой обстановкой. Ни один войсковой начальник не принимал самостоятельного решения уничтожать переправы и мосты»[125 - Цит. по: Статюк И. Оборона Прибалтики 1941. М.: «Экспринт», 2005. С. 14.].

В целом оценка, сделанная противником, отражала фактическое положение дел в 11 – й армии. Проводная связь, как основное средство управления войсками, была нарушена в первые часы боевых действий. Связь с фронтом с перебоями поддерживалась по радио, а с подчиненными соединениями практически отсутствовала, так как штабы не умели ее применять для управления войсками. Командующий армией генерал В.И. Морозов, не имея связи, не знал истинного положения и состояния войск, а потому не мог оперативно осуществлять управление ими.

После начала боевых действий командование фронта пыталось действовать по заранее разработанному плану прикрытия госграницы, но война уже внесла в него свои коррективы.

На первоначальную неразбериху в штабе фронта оказало влияние и то обстоятельство, что генерал-полковник Ф.И. Кузнецов вечером 21 июня 1941 года с разрешения наркома обороны находился в 11-й армии западнее Алитуса. Сообщение о начале войны застало его на пути в свой штаб.

Под давлением немецких войск советские войска везде отступили на 15–20 км. Штабы Северо-Западного фронта и 11-й армии из-за отсутствия устойчивой связи не имели сведений о местонахождении своих соединений, управление войсками было нарушено.

Командующий войсками фронта Ф.И. Кузнецов пытался организовать нанесение ряда контрударов по прорвавшимся группировкам противника.

Как правило, времени на подготовку контрударов отводилось мало, взаимодействие между дивизиями было отработано плохо. Неудачными были попытки управлять по радио соединениями и частями, участвующими в контрударе. Радиотелефонисты были весьма слабо подготовлены для работы в условиях радио-помех и в загруженном эфире. Поэтому управление соединениями и частями, наносившими удар, осуществлялось только через офицеров связи, что не обеспечивало оперативности управления. В результате разрозненные удары наших соединений и частей не приносили заметных и ощутимых результатов, а потери в технике, личном составе и вооружении были очень велики. Информация о положении и состоянии своих войск и войск противника практически отсутствовала или не соответствовала действительности. Это можно судить, исходя из того, что в боевых донесениях, оперативных сводках штаба фронта часто использовались, к примеру, фразы: «Оперативная сводка 11-й армии не поступала», «Сведений о действии военно-воздушных сил нет», «Данных об обороне восточного берега р. Неман не имеем», «5, 33, 188 и 128-я стрелковые дивизии неизвестно в каком состоянии и где находятся», «41 – й стрелковый корпус – состояния не знаю», «Войска СЗФ уже двое суток ведут бои на всем фронте», «До сего времени почти ни в одном из звеньев командования нет сведений о силах и группировке противника» и тому подобное…»[126 - Курочкин П.М. Основные причины недостаточно устойчивой работы связи в начальный период войны (Публикация А.П. Жарского) // Военно-исторический журнал. 2008. № 7. С. 47.]. Все эти обстоятельства снижали степень осведомленности командования Северо-Западного фронта и армий в НПВ. Недостаточная осведомленность могла стать причиной, например, того, что командующий фронтом к вечеру второго дня войны в одном из боевых распоряжений приказывал командующему 11-й армией: «Перед вами равные силы противника, возможно, меньшие. Приказываю ликвидировать прорыв противника в районе Каунаса, уничтожить его, не дав уйти за р. Неман»[127 - Курочкин П.М. Основные причины недостаточно устойчивой работы связи в начальный период войны (Публикация А.П. Жарского) // Военно-исторический журнал. 2008. № 7. С. 47.]. На самом же деле, как было позже установлено, силы противника значительно превосходили силы 11-й армии. Против трех дивизий, развернувшихся в первом эшелоне, наступали шесть пехотных и три танковые немецкие дивизии. Вполне очевидно, что при данной ситуации боевое распоряжение фронта не соответствовало обстановке, а задача 11-й армии была невыполнимой.

К 24 июня в распоряжении командования Северо-Западного фронта было еще достаточно войск и боевой техники, чтобы умело организовать дальнейшие боевые действия. Но указание Ставки Главного Командования – контратаковать – лишало командование фронта какой бы то ни было инициативы, и оно слепо, не анализируя обстановку в войсках, выполняло эти распоряжения.