Невский пророк

– Времена меняются. Однажды я уже хотел с тобой пообщаться, но меня тогда опередили ваши уберы. Когда тебя плотно взяли в оборот на Литейном, я решил на тот момент отложить эту затею и просто понаблюдать за тобой. Ну а теперь, когда совсем близок момент нашего триумфа, я уже готов по-настоящему приобщить к делу розенкрейцеров и тебя.

– А вы не боитесь, господин Мастер, что я сейчас возьму и отправлю в нокаут ваших ребят, отберу у одного из них ствол, а затем возьму вас на мушку и заставлю остальных вывести меня отсюда вместе с Олей?

– Боюсь, конечно, – совершенно спокойно ответил Зотов. – Но знаешь, мне сейчас гораздо важнее дать понять, что я для тебя не враг, чем соблюдать собственную безопасность.

Стрельцов мысленно оценил смелость Зотова, но затем Мастер произнёс слова, от которых Максим снова испытал нестерпимую злобу:

– К тому же, совершать подобные поступки тебе, Максим, сейчас совсем невыгодно. Во-первых, ты не узнаешь правды, а во-вторых…

Зотов подошел к компьютеру, нажал какую-то клавишу и после этого экран сразу показал черно-белую картинку в реальном времени. На ней Стрельцов увидел комнату, где за таким же компьютером сидел человек, а рядом с ним находилась привязанная наручниками к стулу молодая девушка.

– Оля! – сразу узнал Стрельцов свою возлюбленную.

– Этот человек сидит вместе с твоей Олей в одном из соседних помещений и наблюдает по камере за происходящим здесь. Точно так же, как и ты сейчас наблюдаешь за ним отсюда. Если ты, Максим, устроишь здесь что-то нехорошее, наблюдатель сразу увидит это и в ответ может причинить вред твоей подруге.

– Пускай только попробует!

– Согласен, это жёсткая мера, но ты, Максим, и меня пойми. Учитывая твой детдомовский бунтарский нрав, мне просто нужна гарантия, что наш разговор пройдет сейчас спокойно и обстоятельно, без эксцессов и насилия. Как только мы всё с тобой обсудим, вы оба будете свободны, обещаю. Так что не стесняйся Максим, задавай любой вопрос. Время у нас пока есть.

Стрельцов решил воспроизвести в предсказании сценарий, как он точным ударом в висок валит с ног Зотова, а затем стремительно нейтрализует двух его охранников. И действительно, как только наблюдатель в камере увидит это, то сразу приставит к голове Оли пистолет.

Слишком рискованно, подумал Максим и решил пока что играть по правилам Мастера. Раз Зотов так хочет откровенно с ним поговорить, пускай тогда выкладывает всю правду, а Стрельцов в это время попробует что-нибудь придумать.

– Ладно, будь пока по-вашему. На любой вопрос, значит, готовы ответить? Тогда скажите, наконец, что вам от меня надо, мать вашу?

– Думаю, ты и сам уже догадался. Нашему ордену нужны люди с необычными способностями. Особенно с такими уникальными, как у тебя.

– Извините, ребята, но вы немного опоздали. У меня уже есть работодатель.

– Кто? КГБ? Ты серьёзно, Максим? Это же сторожевые псы советского режима, который ты сам глубоко презираешь. Я, честно говоря, крайне удивился, когда узнал, что ты согласился с ними работать.

– По крайней мере, они насильно не похищают людей, не поджигают гостиницы и не стремятся к мировому господству, а просто выполняют свою работу по безопасности страны и её граждан.

– Ооо… Смотрю, хорошо тебе там мозги промыли. Да, это они умеют. Безопасность, ну конечно… Прям такие все благородные и честные. И про нас тоже страшилок понарассказывали тебе с три короба.

– Ну, пока они вызывают у меня намного меньше отвращения, чем ваша шайка алхимиков-головорезов.

– Ну и зря. Попробую сейчас развеять твои заблуждения. Розенкрейцеры – это, прежде всего, созидательный орден. Мы занимаемся познанием мира и окружающей среды посредством тайных наук и знаний. Мы пытаемся делать этот мир лучше и гармоничней, ищем различные пути для создания всеобщего блага и процветания. Тайные общества всегда позиционировались людьми как нечто зловещее и вредоносное. Но на самом деле всё наоборот. Мы не просто так тщательно охраняем свои знания и возможности от широкой массы. Люди по природе своей алчны и кровожадны. Дай им эти знания, и они столько делов натворят… Возьми, к примеру, правительство любой страны. Да если они завладеют хотя бы половиной наших знаний, то уже на следующий день развяжут новую мировую войну или устроят массовый геноцид, так как почувствуют себя господствующей нацией. Вот поэтому мы и являемся тайным обществом. Мы созидаем и делаем этот мир лучше, а не пытаемся его завоевать. А твои чекисты охраняют не простых граждан, а этих мерзких партийных ублюдков, которые плевать хотели на свой народ. Посмотри, до чего они страну довели. И этой разрушительной системе ты, Максим, сейчас служишь. Да я прямо сейчас готов сразу выложить перед тобой все карты, а вот твой полковник Разин за всё это время даже ни слова не упомянул тебе насчёт того, откуда у тебя возникли эти способности и как ты вообще появился на свет.

Стрельцов тут же заинтересовано уставился на Зотова.

– Да-да, Максим. Помнишь те документы, которые хотел тебе показать Марков? Разин был, как и я, прекрасно осведомлен, что это за документы такие и как они касаются лично тебя.

– Говори, что тебе известно? – требовательно заявил Стрельцов.

– Твои предсказания, Максим – это не что иное, как результат научного эксперимента учёных из ленинградского НИИ экспериментальной медицины.

– Что? Какого ещё, к черту, эксперимента?

– В 1970 году я учился на последнем курсе в медицинском университете. И однажды особо отличившимся студентам предложили в качестве добровольцев тайно принять участие в секретном научном исследовании института экспериментальной медицины, сокращенно ИЭМ. Я согласился. Секретный проект ИЭМ назывался «Цвет нации». Подробностей о нём никто из добровольцев тогда не знал, но как потом мне удалось выяснить, эксперимент заключался в искусственном выведении людей с необычными способностями. В закрытой лаборатории ИЭМ разработали экспериментальный препарат, в основе которого были заложены так называемые благородные тератогены – вещества, вызывающие необычные мутации в человеческом эмбрионе. Чтобы тебе было понятнее, этот препарат вводился потенциальному отцу будущего ребенка, а затем после оплодотворения им потенциальной матери в её утробе формировался младенец с каким-либо сверхчеловеческим умением, вызванным действием этого препарата на плод родителей. Учёные пытались таким образом искусственно создать детей с разными необычными способностями. Но проект закончился неудачей. Рождённые в рамках проекта дети оказались совершенно нормальными, без каких-либо отклонений в ДНК и проявления малейших сверхспособностей. Именно поэтому проект объявили неудачным, а все дальнейшие исследования свернули. Но, как оказалось, учёные ИЭМ сильно заблуждались тогда в собственной неудаче. Я это понял, когда мой сын Игорь, которого ты хорошо знаешь, в 19 лет вдруг начал проявлять совершенно фантастический дар к внушению и перевоплощению.

– Что? – удивлённо перебил его Стрельцов. – Погодите… Вы про Игоря Хамелеона? Он что, ваш родной сын?

– Совершенно верно. Игорек, как и ты, тоже был рождён в рамках проекта «Цвет нации». Как и у тебя, сверхспособности проявились у Игоря только ближе к 20 годам. Когда я сообщил про его открывшийся дар нашему Магистру, светлейшие умы ордена очень заинтересовались этим обстоятельством и пришли к выводу, что учёные из ИЭМ в 1970 году не учли при эксперименте одно важное обстоятельство. Многие важные органы и клетки организма человека окончательно формируются только к завершению пубертатного периода. То есть как раз к 18-20 годам. Сверхспособности от действия препарата не стали исключением. Всё это время они лишь были на стадии глубокого формирования. Когда в ордене пришли к таким выводам, стало ясно, что проект «Цвет нации» был на самом деле более чем удачным. Это была настоящая удача для нас, и мы решили любой ценой завладеть документами, чтобы понять технологию изготовления этого препарата, а также выяснить имена всех остальных детей, рождённых в рамках эксперимента ИЭМ. Ты как раз и был одним из этого списка. Вот откуда у тебя внезапно появился дар к предсказаниям, Максим.

– Вы это серьёзно?

– Я похож на шутника? Мы же договорились говорить о серьёзных и реальных вещах.

Стрельцов изумленно, словно в ступоре, всё это время слушал рассказ Зотова. Непохоже, чтобы Мастер сейчас врал ему. Всё вполне сходилось логически. Получалось, Максим – не просто человек, а результат секретного научного эксперимента? Просто уму непостижимо! Узнать такое в 20 лет – это сильный удар по собственному сознанию и психике. Но Максим решил не углубляться сейчас в эмоции и размышления о собственной личности и оставить это на потом. К Мастеру розенкрейцеров ещё оставалось масса других вопросов, на которые нужно получить ответы.

– Вот так новости… Ну, а Игорь? Получается, вы сами специально внедрили его в Управление СЛ?

– Не совсем так. Про умения Игоря каким-то образом узнали сами чекисты, после чего они его завербовали, как позже и тебя, в Управление СЛ. Я до того момента ничего не знал про этот секретный отдел на Литейном. Когда Игоря забрали туда, я сначала места себе не находил. Думал: всё, не видать мне больше сына. Но потом, когда Игорь вернулся и сам уже рассказал мне все подробности про Управление СЛ и его службу, то я понял, насколько огромную пользу теперь могу получить благодаря Игорю не только для себя, но и для всего ордена в целом. Всё сложилось на самом деле исключительно удачно. Теперь в рядах уберов был мой личный агент. Да и не просто агент, а мой родной сын, от которого мне не стоит ждать предательства. В КГБ не знали, кто настоящий отец Игоря. Когда я был в Германии и вступил там в орден розенкрейцеров, то после этого специально изменил Игорьку фамилию и скорректировал историю его рождения.

– Стойте. Но а как же мои родители? Они, получается, тоже были добровольными участниками этого проекта?

– Верно. Но если ты думаешь, что та авария, в которой они погибли, была подстроена, чтобы замести следы, то сильно ошибаешься. Проект оказался неудачным, и убивать твоих родителей как лишних свидетелей не было смысла. Я ведь сейчас стою тут перед тобой, живой и невредимый. КГБ хоть и кровавые упыри, но не настолько. С твоими родителями действительно произошел тогда роковой несчастный случай.

– И сколько в той лаборатории ещё появилось на свет таких особенных детей, как я и Игорь?

– Шесть младенцев. Их имена и данные можешь не спрашивать. Я всё равно их тебе не назову. И документы тоже показать не могу, уж извини. Они сейчас в надёжном месте. У нашего верховного магистра. Верхушка ордена, находящаяся в Европе, уже изучает их содержимое и пытается создать подобный препарат для рождения будущего поколения наших самых могущественных и верных последователей по всему миру.

– Теперь понятно, за что вы убили журналиста Маркова. Но как он узнал про меня и проект «Цвет нации»?

– Марков долгое время работал вместе со мной, делал заказные статьи и помогал в написании разоблачительных публикаций в моих интересах. За верную работу я решил посвятить его в розенкрейцеры. Это и стало моим главным просчетом. На момент вступления в орден у него была лишь начальная степень посвящения, и он не знал всех наших планов. Но Марков включил свое неистовое журналистское любопытство и решил прыгнуть выше головы. Он полез в те дела ордена, о которых ему знать было ещё слишком рано. Он начал копать лично под меня как руководителя ленинградской ложи и каким-то образом разнюхал про документы «Цвета нации» и про планы нашего ордена. После этого Марков совершил обыкновенное и гнусное предательство. Он зачем-то решил сам найти всех детей из этого проекта и рассказать им всю правду. Видать, ты и оказался первым, кого он нашёл из списка. Не знаю, что им двигало в тот момент. Жажда газетной сенсации или обычное благородство. У покойника, как говорится, не спросишь. Но в любом случае этим поступком он предал не только орден, но и меня лично. И это после всего того, что я для него сделал и какое доверие оказывал ему. Поверь мне, я не хотел его убивать. Я лишь хотел выяснить, зачем он всё это затеял, а затем наказать его по уставу ордена. Но всё обернулось гораздо хуже. Каюсь, в том числе из-за меня в том пожаре погибло много людей. Но судьба очень непредсказуемая вещь…

У Стрельцова возникло ощущение дежавю. Полгода назад Максима точно так же держали в условном плену и пытались завербовать к себе. Только тогда вместо Юрия Зотова был полковник Разин, а вместо вступления в тайное общество ему предлагали стать сотрудником секретного отдела КГБ. А ведь всё это произошло только из-за этого гребанного дара, который, словно с луны, вдруг свалился на голову Максима. Если бы не эти предсказания, никто из спецслужб или мировой закулисы вообще никогда бы не узнал о простом парне-сироте с Веселого поселка по имени Максим Стрельцов – любителе тяжелой музыки и красивых девушек. Но стоило только появиться этому дару, и вместо пользы он начал приносить Стрельцову одни только беды.

Им всем нужен был не сам Максим, а его особый талант. Они видели пользу не в нём как в человеке, а только в его предсказаниях. Сам же Стрельцов теперь видел в своём даре лишь проклятие, от которого невозможно избавиться.

– Вот, значит, какое созидание несёт ваш орден… – после небольшой паузы с презрением произнес Стрельцов. – По вине вашего электро-Франкенштейна в той гостинице заживо сгорело полтора десятка человек, а всё, что вы можете сказать в свое оправдание, что это просто судьба у них такая?

– Мы, Максим, хоть и просвещенные люди, но не волшебники. Негативные эффекты неизбежны в любом большом деле. Уже скоро ты всё увидишь своими глазами и убедишься, что мы делали подобные не самые гуманные вещи исключительно ради благих целей.

– Каких? ГКЧП? Это ваших рук дело?

– Не совсем. ГКЧП – это лишь повод для осуществления нашего плана. Организаторы этого путча даже не подозревают, что они на самом деле актёры в тщательно спланированном нами спектакле. Пока в столице идёт основная политическая возня, мы в это время дадим старт процессу, при котором Петербург станет могучей столицей новой, великой и процветающей страны под контролем нашего ордена. Без тирании, бедности и изоляции.

– И… как же вы хотите это сделать?

– Очень просто. Мы присоединимся к параду суверенитетов. Ну, в самом деле, чем мы хуже Прибалтики или какой-нибудь Грузии? Да ничем! Наоборот, во стократ лучше. Завтра наш замечательный город под названием Санкт-Петербург вместе со всей прилегающей областью отделится от остального Советского Союза и вновь вздохнет свободной грудью.

– Что? Вы серьёзно? Как это отделится? Это же часть России.

– Часть России? Отнюдь. Этот город и есть Россия, в самом лучшем её проявлении. Завтра на Дворцовой площади соберутся сотни тысяч горожан, уставших терпеть разруху и унижение. Но только вместо пустослова Собчака на трибуну выйдем мы. Наш «Петербургский освободительный фронт» поддержит народ, опубликует свои манифесты и лозунги. Люди сразу почувствуют надежду и вдохновятся нашими идеями и инициативами. После выступления на трибуне нашего человека ПОФ вооружит сформировавшееся на площади народное ополчение, которое затем под их контролем отправится брать Смольный, Ленсовет и все остальные партийные и правительственные здания города.

– Вот те раз… А как вы попадете на трибуну? Там же повсюду будет охрана, и никого, кроме приглашённых лиц, туда не пустят.