Воины Андеграунда

– Сомнений не осталось, мы глубоко под землей, – сказал Коля. – И единственное, что радует, это отменный контингент, редкие красавчики.

– Железная логика, – ответил Витёк. – Не поспоришь.

– Заткнитесь оба! Не нервируйте нас! – занервничали сопровождающие. – А то отправим кишки на прогулку!

Друзья замолчали. Разговаривать с людьми, обещавшими опробовать на твоих шкурах «АК-47», желания не возникало. Они поднялись к кирпичному домику с крошечными окнами-иллюминаторами, находящемуся на одном уровне с дозорными вышками, и остановились. Художника поразила дубовая дверь, обшитая чёрной кожей, и позолоченная ручка с нарисованными древними египтянами. Зачем роскошь в клоповнике, подумал он, но интересоваться и выражать мнение не стал, помня о суровом норове стражников.

Один из конвоиров постучался, дождался разрешения и открыл дверь.

– Лев Андреевич, – обратился он к неизвестному. – Двое новеньких из тоннеля добрались. Запускать?.. Эй, вы, заходите!

Их впустили в помещение. Охранник сложил руки на груди и встал на выходе. Комната внутри оказалась небольшой, от силы десять квадратных метров, из мебели, стол, три стула и шкаф, заваленный папками. За столом сидел мужчина спортивного телосложения с пышной кучерявой шевелюрой и густой бородой. Изо рта, спрятавшегося в зарослях бороды, торчала курительная трубка с ароматным табаком и дымилась.

– Садитесь. – Мужчина указал на свободные стулья. В голосе слышалась не просьба, а приказ. – К вам будет важный и серьёзный разговор.

– Мы внимательно вас слушаем. – Художник напрягся. Обстановка складывалась тяжёлая, и могли случиться сюрпризы. – Говорите.

– У вас есть мнение относительно места, куда вы попали?

– Подземный город для отбросов, – сказал Витя. – Но мы-то не отбросы! Мы – достойные мужики, с жёнами и семьями, работяги!!!

– Кое-что верно, кое-что неправильно. Я не называю никого отбросами, для меня вы – слабовольные люди, люди, не способные контролировать желания на уровне животных инстинктов. Добро пожаловать в город маньяков и убийц, алкоголиков и наркоманов, бомжей и карманников. У нас не курорт с пальмами, морями и «ультра всё включено», а исправительная колония – по-другому не назовёшь, условия соответствующие. Охрана, строгий режим, правила. Вы останавливаетесь у нас на два месяца, шестьдесят дней испытательного срока, во время которого запрещается пить, курить, нюхать кокаин, колоться, применять к другим насилие, воровать и так далее, и тому подобное. В случае нарушения, получаете неделю карцера и прибавляете к сроку пребывания четыре месяца. Работать будете по специальности. Если ничему не выучились – чернорабочим или дворником… Да, бесплатный совет от Льва Андреевича: ведите себя послушно и вернётесь домой в целости и сохранности. Вопросы имеются? Задавайте.

– Имеются. Чем мы заслужили тюремные условия?

– Тюремные? Помилуйте, господа, всё достаточно цивилизованно. Проект «Город Сильных» не ставит целью унизить человека. Наоборот, мы жаждем избавить вас от вредных привычек, наставить на истинный путь. В тюрьме вы бы просто гнили, а тут научитесь подавлять негативные мысли и видеть мир в правильном спектре. – Кучерявый затянулся трубкой и заполнил комнату дымом. – Люди, проходившие испытательный срок, радовались жизни, как дети подаренной игрушке.

– По-вашему, мы попадаем в категорию людей, которым нужно встать на путь исправления? – спросил Коля. – Я не считаю себя ни алкоголиком, ни убийцей, ни, упаси бог, насильником. Почему так случилось?

– За вами наблюдали три недели. – Лев Андреевич затянулся трубкой, окутав друзей клубами дыма. – Двадцать один день, включая выходные. За это время водка и пиво в организмах не успевали выветриваться. Вы напивались до поросячьего визга, особенно ты. – Он указал пальцем на Витю. – И именно в таком виде были доставлены в Подземелье. Поэтому не стоит строить из себя невинных овечек. Враньё – не лучшее средство для существования. Давайте учиться жить на доверии.

Кучерявый почесал переносицу, и на несколько секунд в комнате воцарилось молчание. Новые поселенцы стояли, потупив взоры.

– Итак, по поводу доверия, – продолжил рассказ обладатель трубки. – Вас отнесли к категории «алкоголиков». Перед едой будете получать по сто грамм водки, и каждый раз должны доказывать силу воли, отказываясь от спиртного. Перевоспитание взято за основу. Сможете аргументировать, что достойны вернуться наружу, порадуете. Не сможете, значит, я оказался прав.

– Интересный метод.

– Если не язвите, то спасибо. Разработка Льва Андреевича, то есть моя. Я – вдохновитель, мэр, и грубо говоря – диктатор, знающий досконально о каждом жителе города Сильных. На всех составлено досье и заведён отдельный файл. Вот, к примеру. – Он открыл ящик и достал две прозрачные папки. – Читаю дословно: «Николай Николаевич Трушкин. 27 лет. Талантливый художник, пропивающий то, что дано свыше. Женат, детей не имеет. Много ссорится с женой, унижает морально и физически. С родителями не общается, избегает встреч и звонков». Второе досье: «Виктор Дмитриевич Рогов. Строитель. 26 лет. Женат, детей не имеет. Пьёт ежедневно, курит, употребляет марихуану. Родители умерли, друзей, за исключением собутыльников, нет. Жену не любит, изменяет, тёщу ненавидит, считая склочной ведьмой». И так далее, и тому подобное… Не согласен, что вы здесь незаслуженно.

– Откуда эти сведения?! Вы вмешиваетесь в чужую жизнь!

– Не задавайте глупых вопросов, Виктор Дмитриевич. И не получите глупых ответов. В проект вложены большие средства и огромные усилия тысячи людей, поддержка идёт от депутатов, губернаторов и прочих важных постов. Государство заинтересовано в оздоровлении нации, а вы спрашиваете, откуда сведения. Смех, да и только. В мире тысячи способов достать информацию: слежки, взятки, угрозы, социальные сети, и все они хороши. Мы используем всё, не гнушаемся ничем… Выследить двух пьяных дружков – легче лёгкого, господа. Вспомните бородатого мужика, похожего на бомжа, который сидел за соседним столом и делал вид, что пьёт пиво. Есть просветления? Наш человек. Работает, маскируясь под неблагополучного элемента, в пивных и барах. Рассказать другие примеры?

– Не стоит, – ответил художник. – Нам ясно, куда мы попали. Понятно, к чему готовиться и как себя вести. Не будем тратить драгоценного времени товарища диктатора.

– Лестно, лестно, но можно и не язвить. Ни к чему. Для вас, Николай, у меня есть информация, касаемо творчества. Советую не продавать картины Дмитрию Малинину, а обратиться к некоему Андреасу Шредеру, он – поклонник, хотя и не подозревает об этом. Малинин выдает ваши картины за свои творения.

– Вот сволочь! – не удержался Коля и хлопнул с досады по ноге. – Вернусь домой – разобью ему наглую рожу.

– Вернётесь. Обязательно вернётесь, – согласился Лев Андреевич. – Но для начала, друзья мои, пройдёте испытательный срок. Я должен убедиться, что вы станете соответствовать требованиям, применяемым к нормальным людям. Так что устраивайтесь и наслаждайтесь каждой минутой, проведённой в городе Сильных. Я уверен, что вы оба справитесь с поставленной задачей. Рубен покажет, где находятся кровати, и объяснит о работе. – Диктатор кивнул на злого охранника. – И просьба: не предпринимайте попыток побега. Это, во-первых, бесполезно, так как тоннели оборудованы камерами и ловушками. Во-вторых, прибавите к сроку четыре дополнительных месяца, что осложнит дальнейшее пребывание здесь. Рубен, будь добр, отведи новеньких и ознакомь с правилами.

Кучерявый замолчал и принялся разжигать потухшую трубку, давая понять, что разговор окончен. Новоиспеченные жители Подземелья направились к выходу. В дверях Николай остановился и спросил:

– Лев Андреевич, зачем вы всё это делаете? Ради чего? За деньги?

– Мне платят обычную зарплату, если вы о финансовой стороне. Дело не в рублях. Кто-то обязан очистить общество от грязи. На данный момент подземных городов нет только в северных районах, где преступность и ненависть к людям отсутствует. Идите, Николай, достаточно на сегодня. Когда вы понадобитесь, вас пригласят.

Диктатор жестом попросил освободить помещение и оставить его в одиночестве. Когда дверь закрылась, откинулся в кресле, ослабил галстук и вздохнул. Несколько раз крепко затянулся: табак захватил горло в плен, защекотал, взбодрил, и пугающая пустота, подступающая в последнее время с частотой моргания глазных век, отступила. Он не соврал Николаю. Долларов и евро ему не перечисляли. На карточку поступала средняя зарплата, какую получали в Волжске бухгалтеры и офисные менеджеры, теряющие зрение в мониторах компьютеров. Лев Андреевич, психолог по образованию и педагог по призванию, был втянут в проект принуждённо. Он отказывался, не желая участвовать, но сверху намекнули, что могут пострадать семья и дети. Подписав бумаги о неразглашении, Кучерявый натянул маску железного правителя и играл роль диктатора. К вечеру маска стекала, и миру являлся обычный человек: хрупкий, слабый, с вредными привычками. Ночами, страдая от бессонницы, Лев Андреевич слушал крики заключенных, вздрагивал от выстрелов, пил коньяк и боролся со стрессом. Грусть одолевала его, и приходило осознание бесполезности и глупости подземного проекта. Коньяк завладевал мозгом, и мэр города Сильных становился узником, ничем не отличающимся от остальных.

Утренний кофе отрезвлял, маска возвращалась на лицо. Повторная порция кофеина приводила в порядок окончательно, Лев Андреевич подходил к шкафу, упирался в боковину, отодвигал в сторону и оказывался в скрытой комнате, заставленной десятками мониторов, транслирующих записи с камер наблюдения. Каждый участок Подземелья просматривался, и при желании картинка увеличивалась до максимума, открывая лицо нарушителя или охранника, прикорнувшего на посту. Диктатор следил и карал всех, кто позволил отойти от правил или распорядка. Особенно любил минуты, когда жители обедали. Перед едой раздатчик наливал в рюмки дешевой водки, подсовывал в столовые ящики порции героина и кокаина, таблетки ЛСД и прочие наркотики. Узники набивали карманы дармовщиной, прятались в туалетах, нюхали, кололись, напивались, получали предупреждения и наказания. Охранники лупили провинившихся дубинками, буйных успокаивали электрошокерами, а если случалось убийство или третье предупреждение подряд, то штрафника брали под руки и уводили. Больше в списках города Сильных он не значился, и о дальнейшей судьбе не было известно никому.

Среди жителей ходила легенда, что те, кто отличился троекратно, терял доверие Льва Андреевича и приговаривался к смерти. Старики, продержавшиеся со старта, рассказывали, что в глубинах Подземелья есть туннель, ведущий в тупик и названный в честь знаменитой «Зелёной мили» «Зелёным тупиком». Именно там приводят в действие приговоры. Смертника ставят на колени, щёлкают затвором и всаживают пулю в затылок. Тело отвозят в соседний город и сжигают в печи. Никто не знал, слухи это или реальность, потому что обратно никто не возвращался. Билет на «Зелёный тупик» не предусматривал поездки назад.

Лев Андреевич слышал о легенде, передающейся из уст старожилов, и не мог сказать, что они не правы. Охранники молчали, не говоря о случившемся ни слова, файлы из компьютера удалялись автоматически, а папки «стёртых людей» диктатор передавал Рубену. Полномочий Кучерявого не хватало на раскрытие информации, но ночные выстрелы, которые раздавались в Подземелье, порождали вопросы и не давали ответов.

* * *

Рубен подвёл Колю и Витю к двум свободным кроватям.

– Зто ваши места, – сказал он. – Завтрак, обед и ужин по расписанию. Натерритории города действуютправила: нельзя пить, принимать наркотики, драться, дебоширить, ругаться с руководством. Если заболел и не вышел на работу, день считается пропущенным и прибавляется к общему сроку. Если прогулял – это предупреждение. Нарушил правила – предупреждение. Три предупреждения – удаление из города. Каждый штраф прибавляет к сроку четыре месяца заключения. Подумайте, как себя вести, и нужны ли вам проблемы.

– Что означает «удаление из города»? – спросил художник.

Рубен провел пальцем по горлу.

– Я называю его «последним путешествием», в народе оно известно как «Зелёный тупик», поспрашивайте у старичков, если любопытно… Работаете по специальности: Николай – маляр, Виктор – строитель. Утром получаете задание и приступаете. Вечером отчитываетесь. Основные положения ясны?

– Яснее некуда, – отозвался Витёк. – Тюрьма тюрьмой без права на ошибку.

Рубен кивнул, соглашаясь с новеньким, закинул автомат на плечо и удалился.

Друзья улеглись на койки, оказавшиеся жёсткими и неудобными, и замолчали. Каждый собирал мысли по полкам и не верил в случившееся. Душа стонала, явь виделась сном, и, казалось, стоит ущипнуть руку, как реальность перенесётся в кабачок «Калинка», где весело от радующихся пьяных лиц, где отличное недорогое пиво и отменная закуска, а рассказы о подземном городе – выдумка перебравшего соседа.

– Неспроста мы тут, – сказал художник. – Вся эта чертовщина сделана специально, им нужен предлог, чтобы бесплатная рабочая сила, пусть и состоящая из редких «красавцев», приносила доход. Не верю я в ахинею об оздоровлении нации. В России каждый второй злоупотребляет, молодежь из клубов не вылезает. Так что всех в подземелье теперь закрыть? Черти полосатые!!! Не дай Бог что-нибудь нарушим, до конца жизни здесь проторчим.

– Они отыщут повод, – вторил Витёк. – Посмотри на окружающих. Судя по усталым физиономиям, ребята по три-четыре месяца отмотали! Я считаю, что это подстава. – Последние слова он произнёс шёпотом, так как мимо пробежал следивший за порядком охранник. – Либо мы сбежим отсюда, либо оставим кости покоиться в подземелье.

– Линять надо – мысль верная. Я не хочу быть рабом. Но, Витёк, не сегодня и не завтра. Нужно втереться в доверие, показать себя примерными работниками. Ударниками труда, так сказать. И потом – раз! И побег! А сейчас максимум, что удастся сделать, получить пулю вдогонку.

– Что-нибудь придумаем по ходу дела. В любой безупречной системе есть слабое место. Нам надо его отыскать.

Придя к консенсусу, пожали руки и притихли, как насекомые в ожидании бури.

Через час их позвали на ужин. Загнали толпу в тесную, пропахшую пылью, краской и едой столовую, усадили и раздали вкусную и калорийную пищу: бульон с луком и жареную несладкую свеклу с кусочком копченой рыбы. Жуя деликатесы для отбросов общества, Николай с горечью в сердце вспоминал блюда, которые готовила жена: потрясающий наваристый борщ с кусочками говядины; мясо по-французски в духовке; голубцы в виноградных листьях; пироги с разнообразными начинками. Там, наверху, он не мог и подумать, что кто-то причислит его, талантливого и неглупого человека, к людям, нарушавшим закон и сидевшим в тюрьмах. Художник не отрицал, что позволял выпить лишнего и в порыве гнева буянил, но видел тысячи других способов излечиться от напасти: больницы, курсы анонимных алкоголиков, капельницы. Подземная тюрьма, где он – раб, получивший работу маляром, виделась в списке одной из последних. Хуже только пытки и смерть от осознания ненужности.

Но это наверху. Там не задумываешься о последствиях и не замечаешь, что перебарщиваешь с водкой и никотином, ты в движении, проходишь мимо наркоманов, считая привычку расслабляться человеческой слабостью. Тебе по барабану, что происходит вокруг, что супруга видит мужа слабовольным, но никому не приходит в голову уравнять людей за разные огрехи.

Здесь по-другому. Каждый житель города Сильных имеет за душой дурное прошлое (а некоторые и настоящее), и всё ежеминутно напоминает о нём обстановкой, царящей вокруг. Ты смотришь на другого человека и видишь себя. Будто отражение в зеркале. Любой, кто попадается при встрече – твой двойник-неудачник.