Последний поход «Новика»

Взяв очередную пробу воды, Андрей поднялся на мостик.

– Прошу разрешения, Аркадий Константинович, продолжить совместную вахту!

– Добро, Андрей Петрович! Как успехи на гидрологическом фронте? – с долей ревности спросил тот, так как ему пока доверяли лишь замерять температуру воздуха во время его вахт.

– Нормальные, Аркадий Константинович, – улыбнулся Андрей, уловив нотки ревности в голосе своего наставника. – На ста метрах глубины температура, как и прежде, остается довольно низкой – около четырех градусов выше нуля по Цельсию.

– Ненамного отличается от температуры воздуха, – заметил мичман, похлопывая ладонями рук, одетых в перчатки. – Вы сейчас несколько разогрелись при работе на полуюте, а здесь, на мостике, обдуваемом насквозь всеми ветрами, очень холодно.

– Думаю, станет еще холоднее, когда подойдем к проливу Лаперуза.

– Живы будем – не помрем! – отшутился вахтенный офицер.

* * *

– Вот он каков, знаменитый Камень Опасности! – показал Алексей на не очень высокую одинокую скалу, окруженную небольшой группой голых, лишенных растительности камней, возвышавшуюся почти посередине пролива Лаперуза.

– Да уж, Алеша, примечательный островок! И не низок, не высок, – согласился Андрей, прибежавший к другу на полубак в перерыве между взятием проб воды. – В ясную погоду он весь на виду. А в частые туманы, характерные для этих мест? Поэтому во избежание столкновения с ним на кораблях выставлялись матросы, обязанностью которых было прислушиваться к реву сивучей[44 - Сивучи – водные млекопитающие семейства ушастых тюленей. Обитают по окраинам северной части Тихого океана. В водах Дальнего Востока встречаются от Японского моря до Берингова пролива.], поселившихся на этих камнях.

– И сколько же кораблей мореходов покоится на морском дне подле него?

– Одному Богу известно, Алеша…

Алексей вздохнул и, подув на закоченевшие от холода пальцы, принялся разбирать содержимое щипцов, которые достали со дна пролива перед самым приходом Андрея на полубак. И он с интересом стал наблюдать за действиями Алексея.

Так называемые щипцы на самом деле представляли собой два полушария, соединенные пружинками. Когда лот[45 - Лот – прибор для измерения глубины моря. На парусных судах применялись ручные лоты, состоящие из свинцовой гири и привязанной к ней веревки, называемой лотлинем.] с этими щипцами достигал дна, те захватывали в себя окружающий их грунт, и полушария тут же смыкались. Просто и в то же время надежно.

– Смотри, Андрюша, грунт, как видишь, – ил, – сказал Алексей, разъединив полушария. – Однако обрати внимание вот на эти разноцветные живые организмы.

В серой массе придонного ила действительно шевелились какие-то разноцветные червячки.

– Вот только жаль, что после помещения их в формалин они обесцвечиваются, – сокрушался Алексей.

– Не унывай! В Петербургской академии наук ученые разберутся, что к чему. – И Андрей заторопился: – Паруса поставлены в положение леве?нтик[46 - Леве?нтик – положение парусов, когда их плоскость находится на линии ветра; в таком состоянии паруса бездействуют, и судно не имеет хода.], так что предстоит очередная остановка для взятия проб. Успехов тебе, Алеша!

– И тебе того же, Андрюша! – пожелал он, наблюдая, как друг легко сбегает по трапу с полубака.

* * *

– Прямо по курсу у горизонта – полоса тумана, ваше благородие! – доложил сигнальщик.

Мичман Небольсин приложил к правому глазу зрительную трубу[47 - Зрительная труба – оптический прибор, дающий возможность ясно видеть одним глазом удаленные предметы. Современное название – подзорная труба.].

– Ну и глазаст же ты, Егоркин! Благодарю за службу!

– Рад стараться! – бодро ответил польщенный вниманием вахтенного офицера матрос.

– Только этого, Андрей Петрович, нам и не хватало! – сокрушенно вздохнул Небольсин. – Будем теперь блуждать в тумане, как слепые котята.

– Это же дальневосточные воды, Аркадий Константинович, и туманы здесь не редки даже в это время года.

– Так-то оно так… – снова вздохнул тот и, видимо, приняв решение, скомандовал: – Нестеренко, доложи старшему офицеру, что входим в полосу тумана!

– Есть! – с готовностью ответил вахтенный вестовой и метнулся с мостика выполнять приказ вахтенного офицера.

Старший офицер поднялся на мостик и взглянул в сторону приближающегося тумана.

– Ваши предложения, Аркадий Константинович?

– Думаю, что в тумане удобнее будет идти под парами. Ведь мы приближаемся к острову Тюлений[48 - Тюлений остров – остров в Охотском море, расположенный в 20 км к югу от полуострова Терпения на восточном побережье о-ва Сахалин. Свое название получил за большое лежбище морских котиков, расположенное на нем.]. А в проливе, отделяющем его от полуострова Терпения, Степан Осипович как раз и хотел провести замеры течения ввиду его неопределенности.

– Правильно думаете, Аркадий Константинович. Действуйте!

Небольсин дал указание в машинное отделение поднять в котлах пары и предупредил штурманов о приближении тумана. На мостик сразу же поднялся младший штурман с секстаном[49 - Секстан – угломерный инструмент, применяемый при наблюдении небесных светил для определения местонахождения судна.], чтобы успеть уточнить местоположение корабля по еще видимому солнцу.

Когда машинисты доложили, что корвет находится под парами, мичман отдал команду:

– Взять паруса на ги?товы![50 - Ги?товы – снасти, которыми убирают паруса; «взять на гитовы» – собрать или подобрать паруса, не убирая их полностью.]

Раздались трели боцманских дудок, и матросы вахтенной смены рассыпались по мачтам, подвязывая паруса к реям.

Затем он перевел стрелку машинного телеграфа в сектор «малый ход», и под кормой послушно забурлил гребной винт.

– Штурман, каково расстояние до острова Тюлений? – спросил мичман в переговорную трубу.

– Около семи миль, Аркадий Константинович! – доложил младший штурман.

– Спасибо, Семен Кондратьевич!

И только после этого вахтенный офицер доложил старшему офицеру:

– Господин капитан 2-го ранга, корвет идет под парами малым ходом курсом норд-норд-ост! Примерно через час будет у острова Тюлений!

* * *

«Витязь» вошел в полосу тумана. Он был настолько густым, что не видно было не только полубака, но и еле угадывались очертания первой дымовой трубы, расположенной за мостиком. Андрей, конечно, знал из рассказов отца о гибельных дальневосточных туманах. Сколько же они попортили крови русским мореходам за более чем столетие пребывания их в этих водах! Но только теперь смог в полной мере ощутить их воздействие на психику человека.

Избавиться от ощущения, что они на своем корвете как бы растворились в серой и бесплотной массе, окутавшей застывшую поверхность моря, было чрезвычайно трудно. Возникло сосущее под ложечкой ощущение, что они брошены и находятся одни во всем мире, и так будет продолжаться целую вечность. И только мерные «вздохи» машины, работавшей на малых оборотах гребного винта, да бурление воды под кормой свидетельствовали о реалиях существующего мира.

Но рядом находился опытный моряк, старший офицер. Теперь вся надежда на него, на его знания, опыт и умение.

Он же еще раз затребовал у штурмана данные о расстоянии до острова Тюлений и дал ему указание докладывать об изменении расстояния через каждые пять кабельтовых[51 - Кабельтов – морская мера длины, равная 1/10 морской мили, или 185,2 м.]. Затем приказал сделать замер глубины. Однако опущенный за борт лот так и не достиг дна при длине лотлиня в двести метров. Поэтому старший офицер приказал делать замеры глубины через каждые десять минут.

– Сейчас, Аркадий Константинович, подойдем к северо-западной оконечности острова и станем на якорь. Когда туман рассеется, приступим к определению направления и скорости течения в проливе между этим островом и полуостровом Терпения, – пояснил старший офицер.

– Глубина сто двадцать метров! – доложил матрос вахтенной смены, производивший замер глубины.

– Замерять глубину через каждую минуту! – приказал капитан 2-го ранга.