Не ходи служить в пехоту! Книга 7. Северный ветер. Возрождение

– Я не по этой части, я не в милиции служу.

– А как ты здесь?

– Неважно.

– Юра, ты что? Мы же с тобой вместе служили! Помнишь?

– Хорошо помню. Ты мне ответь на один вопрос: почему ты нас с Игнатовичем предал?

– Я вас не предавал! Ты что?!

– Ладно. Ещё проще вопрос. Почему сбежал из полка на Украину, не сказав нам с Игнатовичем ничего?

– А должен был?

– Мы тогда считали тебя своим другом. А ты нас?

– Я тоже. Сейчас также считаю.

– Так почему же ты своих друзей не поставил в известность о том, что решил рвануть на Украину?

– А на хер мне этот Карабах? Совок рухнул. Советской армии нет. Зачем мне всё это?

– Я тебя не про политику спросил. Спросил про дружбу пехотную, офицерскую. Про то, почему ты сбежал и нам ничего не сказал, даже не попрощался.

– Тебе честно?

– Только.

– Ладно. Тогда слушай.

– Слушаю.

– Начнём с того, что сбежали оттуда все внутренние войска, так?

– Да, это правда. И мне на них плевать! Это не Вооруженные силы, это МВД.

– Ну ладно. Пусть формально так. Остался только наш пехотный полк, насквозь укомплектованный офицерами и прапорщиками армянами. Грамотно всё было подстроено. Так?

– Да. Согласен. Но помним, что наш пехотный полк, это мотострелковый полк. Это Армия, пехота. Дальше.

– Вы вообще не хотели ничего знать и слушать. У вас одна Россия была на уме. Даже стали нас не уважать за то, что мы хотели служить Украине. Так?

– Тоже правда. Ближе к делу.

– Короче, я посчитал, что если скажу вам, что мы хотим всё бросить и уехать на Украину, то вы попытаетесь сорвать это дело. Так?

– Не так. Вот эта точка. Вот где проявилось. Если бы ты нам сказал всё честно, как друзьям, мы бы тебя не предали. Уже понятно было, что всему конец. Не стали бы тебе и твоим товарищам мешать.

– Я думал по-другому.

– Не верил нам, не верил нашей дружбе.

– Просто на этот счёт не верил. Вы такие были все за Россию вашу имперскую.

– Игнатович? Игнатович был только за Белоруссию! Но остался в полку до конца, до последней минуты. Знаешь почему? Потому что он настоящий русский офицер. А ты?

– Да. Пусть так. Я не русский. Я за Украину.

– Тогда ты так не считал. Не говорил, что ты не русский. Кстати, если помнишь, мы всегда считали, что русский офицер – это не про национальность, это про мировоззрение.

– Я смотрю, ты умный стал очень. Да, мне просто хотелось завязать с этим Совком и уехать с этого долбанного Кавказа. Ты, что ли, Кавказ любил? Тебе напомнить, как ты к нему тогда относился? Как ты Кавказ называл? Напомнить?

– Да причём здесь этот Кавказ? Я ещё о нём не думал! Я думал об армии, о нашем полку, о России – это правда, но ещё я верил в нашу дружбу. А ты в неё не верил.

– Что ты мне втираешь? Дружба! Книжек юношеских начитался и никак их высрать не можешь. Что ты несёшь?! Посмотри, что вокруг творится. Я вам в спину не стрелял, смылся и смылся. Слава богу, Совок рухнул! Ты в свою Россию любимую попал. Серёга – в свою Беларусь, я – в свою Украину. Нормально. Что ты мне с этой дружбой? Ну вступились вы за меня, действительно могли пострадать. Но я вас не просил. Поступили хорошо – огромное вам спасибо. Что ты хочешь? Деньги надо рубить, жить надо! Все границы открыты! Живи – не хочу! А ты всё этим прошлым живёшь. Всё закончилось! Прошёл этот Кавказ – я даже этот мрак вспоминать не хочу. Нет никакой дружбы, нет никакого долга. Мне платят – я служу. Как платят, так и служу. А ты не так, что ли?

– Понятно. Мне тебе, нечего сказать. Бесполезно. Для тебя нет ни Родины, ни дружбы, ни чести. Я прав? Признайся.

– Прав! Будут нормально где-то платить – я там работать буду. Будет возможность уехать в нормальную страну – сразу уеду. Мне вообще на всё плевать.

– А как ты смог второй раз присягу принять Украине?

– Ха! Плевать! Пле-вать! Ты это серьёзно?! Для тебя это что-то значит? Я Союзу присягал, это было серьёзно! А тут? Плевать!

– Поговорили. Предатель ты и есть предатель. Нас предал и также свою Украину готов предать. Ну хоть сейчас честно. За это тебе спасибо. У меня камень с души упал. Прощай!

– Стой, Юра! Подожди! Помоги мне отсюда выбраться. Я тебе всю жизнь буду обязан.

– Обязан?

– Приезжай ко мне в Крым! Я тебя так встречу! Поговорим нормально, вспомним. Брось ты всю эту химеру!

– Правильно ты сказал: обязан, а не по дружбе типа. Ты мне, а я тебе. Всё правильно. Но в твоей системе координат, не в моей. Помогу тебе. Будешь должен. Твою мать…

Я остановился у выхода, обернулся, посмотрел на Курдюмова и вспомнил, как мы служили в некогда единой Советской армии, в боевом полку. Подумал о том, что было что-то у нас, таких разных, что накрепко объединяло, сплачивало, заставляло делать смелые дела, совершать хорошие поступки.

Вышел. Отошёл от здания милиции. Набрал Игоря и… попросил его отпустить Курдюмова.

– Что так? – спросил Игорь.

– Злость и обида прошли. Просто улетучились. Ничего не осталось. Я увидел перед собой ничтожество. Вот такими я и представлял бывших советских офицеров, принявших военную присягу Украине. Им всё равно кому присягать. Надо будет, они и Израилю присягнут. И жалко мне его. Это одноклеточный. Для него жить – это жрать, спать и срать.

– Ладно. Сейчас отпустят. Ошиблись, типа не та ориентировка.

– Спасибо, Игорёк! С меня причитается.

– Ещё чего! Ты мне это брось! Новости по главному вопросу есть?