Каинова печать

Каинова печать
Юрий Юрьевич Денисов

Писатель Евгений Лавров трагически теряет друга. Он жаждет во что бы то ни стало выяснить правду о его смерти. И он узнаёт её. Но она оказалось совсем не такой, как он представлял…

Каинова печать

Юрий Юрьевич Денисов

© Юрий Юрьевич Денисов, 2020

ISBN 978-5-0051-6195-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Он в вечер одинокий – вспомните, —
Когда глухие сны томят,
Как врач искусный в нашей комнате
Нам подаёт в стакане яд.
Он в час глухой, когда, как оводы,
Жужжат мечты про боль и ложь,
Нам шепчет роковые доводы
И в руку всовывает нож.
Он на мосту, где воды сонные
Бьют утомленно о быки,
Вздувает мысли потаённые
Мехами злобы и тоски.
В лесу, когда мы пьяны шорохом
Листвы и запахом полян,
Шесть тонких гильз с бездымным порохом
Кладёт он молча в барабан…
Валерий Брюсов. Демон самоубийства

Есть потомство Каина и потомство Авеля… Сыновья Каина, злые и жестокие, господствуют над сыновьями Авеля: одарённые безмерной властью над нежными душами, они притягивают их к себе и губят.
Бальзак

Всё обман, всё мечта, всё не то, чем кажется.
Н. В. Гоголь

Часть 1

Жизнь не разобьёт тебе сердце. Она его раздавит.

Генри Роллинз

Я называл этого человека своим другом, и многих это удивляло: на первый взгляд, трудно найти двух столь непохожих людей. Но, что бы ни происходило между нами, я никогда и в мыслях не порывался, что называется, хлопнуть дверью. Расстаться с

Н и м? Легче отрубить себе руку.

Да… Сергей и Таня… я жил только ради них. В каком-то смысле меня можно назвать человеком с тремя сердцами. И если хотя бы одно остановится – считай себя живым мертвецом.

Утро, утро, что было утром? Мы с Таней поссорились. Бессмысленная, беспричинная и безобразная ссора – такие только потому и случаются, что все пытаются их избежать.

Я сидел в кресле, вцепившись пальцами в подлокотники, и наблюдал, как она мечется по кабинету, презрительно выплёвывая оскорбления мне в лицо.

Наконец, она в слезах выбежала, хлопнув дверью так, что штукатурка посыпалась.

Я осознал, что уже минут пять толком не дышу.

Шумно выдохнул, откинулся на спинку, закрыл глаза. Сердце бешено колотилось, и каждый удар больно отдавался в висках. Я посидел так некоторое время, повернул голову и посмотрел в окно.

Тёмно-багровая грозовая туча угрожающе надвигалась на наш дом.

Я посмотрел на фото в рамке, мирно покрывавшееся пылью на краю стола рядом с рукописью.

На меня со счастливыми улыбками взирали Евгений и Татьяна – молодые влюблённые. Обнимая друг друга за плечи на берегу озера, свободными руками они машут в объектив. А за их спинами догорает закат. Когда это было?.. Лет пять назад; мы гостили в доме Сергея. Он встретил нас на причале с фотоаппаратом («Запечатлеем этот миг, ведь он не повторится!»).

Я взял фото в руки и почувствовал на губах улыбку. Таня дразнила меня, специально раскачивая лодку, и смеялась в ответ на моё ворчание.

Комната неожиданно озарилась мертвенным светом. Я подошёл к окну. Над горизонтом мерцало призрачное зарево, словно небесная светомузыка к грандиозной, неслышимой нашему уху симфонии.

Я простоял, казалось, целую вечность, заворожённый этой картиной. Задумчиво прошёлся по комнате, вглядываясь в Её лицо. Как будто я мог найти ответ в этих глазах. Её сияющий насмешливый взгляд словно проникал мне в душу.

Я подошёл к столу. Новая вспышка – и в комнате посветлело, я повалился боком на столешницу, вцепившись пальцами в рубашку на груди, оттягивая и разрывая, и две верхние пуговицы, подскакивая со стуком, покатились в разные углы комнаты, и я сполз на пол, сметая с края страницы рукописи, и они разлетелись в воздухе, плавно опускаясь, как сухие жёлтые листья в сентябре. Я скорчился на ковре, ловя ртом воздух словно рыба, выброшенная на берег и в безжалостно бесконечное мгновение между вспышкой и раскатом грома не было ничего кроме заполненной болью звенящей пустоты ни звуков ни мыслей ни чувств чудовищная чёрная дыра груди засосала их тонкое пение почему я его слышу я ведь не тону я тону тону в океане боли и слышу пение да я его слышу слышу собственный вздох – словно шелест ветра в тоннеле.

Ухватившись за край стола, я поднялся на ватных ногах, ощущая страшное опустошение и слабость. Меня словно вывернули наизнанку и пропустили через отжим стиральной машины.

В нижнем ящике стола у меня целый склад лекарств. Я шагнул, чтобы обойти стол. Под ногой у меня что-то хрустнуло.

Я опустил взгляд и увидел под ступнёй фото. Я осторожно убрал ногу: стекло треснуло пополам.

Я долго смотрел на извилистую трещину, протянувшуюся через наши сцепившиеся руки.

– Можно вставить другое, – пробормотал я. – Всё ещё можно исправить.

К вечеру гроза утихла.

Я вышел из кабинета.

Дверь в спальню была приоткрыта.

Проходя через зал, я бросил мимолётный взгляд на журнальный столик, и внутри неприятно кольнуло. Из-за утреннего ледяного душа я забыл позвонить Сергею.

Таня сидела на кровати, потирая левой рукой висок. Она склонила голову, и волосы, смутно белевшие в полумраке, скрывали её лицо.

Я вошёл; она вздрогнула и выронила что-то. Я поднял с пола пузырёк тёмного стекла, поставил на тумбочку рядом с полупустым стаканом.

– Что с тобой? Голова болит? – я едва узнал свой голос, так глухо и неестественно он прозвучал.

Она молчала некоторое время, потом тихо, словно через силу выдавила: