Падение

– Моча бизона. Не видишь?

Насте понравился цвет пива – как солнечный свет пойманный в бутылку. Рома взял бутылку, отвинтил крышку, приник губами к горлышку и два раза его кадык поднялся и опустился.

– Ну как?

– Годится. Так где вчера шлялся?

– Да на пожар ходил. Торговый центр «Мираж» вчера горел, не слышал?

– А мне похеру. Но дым я видел. Надеялся, это школа горит.

– Ну а я сбегал посмотреть. Зря ты не пошёл, зрелище знатное. Пожарные бегают, орут, суетятся, шланги у них дырявые, всё на асфальт льётся, напора нету. Люди выбраться не могут, из окон прыгают… Я снял кое-что на смарт. Показать видос?

– Ой, не надо! – взмолилась Настя. – Почему люди выйти не могли?

– Запасные выходы были заперты. На авось надеялись. А тут… как говорится, никогда такого не было, и вот опять.

– Народу собралось, наверно, дохрена, – Рома опять хлебнул пива.

– А то!

– И что, все просто стояли и смотрели? – спросил Володя.

– А что ты прикажешь делать? В фильмах в таких случаях прилетает Супермен. Но в этот раз он где-то задержался.

– Бухал, наверное.

– Нашлись и в толпе герои. Одна сама погибла и детей не смогла спасти.

– Кто такая?

– Какая-то молодая училка. Но не из нашей школы.

– Я почему-то так и подумал. Всю жизнь не везёт.

– Никогда не понимала таких, – со скучающим видом обронила Кузнецова.

– Боишься маникюр испортить? – поддел её Толик.

– Ты знаешь, сколько он стоит? Тебе за полжизни столько не заработать.

– Правда? А сама-то где бабло взяла?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – легонько шлёпнула его по затылку Катя. – Где взяла, там уже нет.

– А жалко всё-таки, что не школа сгорела.

– Не ной, учебный год уже заканчивается.

– Да, вот только ещё экзамены пережить… Последний бой, он, бля, трудный самый.

– Ну и чему ты научился? Что полезного для себя извлёк?

– Да ни хера, девять лет коту под хвост. Я мог бы это время потратить с большей пользой. В книгах одно, а в жизни другое – вот что я понял.

– Да ты хоть раз учебник открыл за это время?

– Терпеть их ненавижу.

– Ай-яй-яй, как так можно? – покачал головой Толик.

– А чего они такие скучные?

– Вот и Сла-аденький идё-ёт, – протянула Катя. – Вот у кого нет проблем с книгами. Он с ними в обнимку спит.

– Разве не с мамочкой?

По асфальтовой дорожке к школе шёл, погрузившись в нелёгкие тревожные думы, Эдик Сахаров. В выражении его лица странным образом сочетались напряжённая задумчивость, неестественная для его возраста серьёзность и простодушная наивность.

– Здорово, карапуз! – окликнул его Егоров. – Чего мимо идёшь, не здороваешься? Зазнался, что ли?

Эдик остановился, посмотрел на них и смущённо улыбнулся.

– Извините, что-то я задумался…

– О чем? Есть ли жизнь на Марсе? Или сколько ангелов поместится на кончике иглы?

Слегка покраснев, Эдик приблизился, протягивая руку. Рома грубовато-небрежно встряхнул её и вновь приложился к бутылке.

Толик вместо целой ладони он подал ему два пальца. Эдик, сбитый столку, неуверенно и осторожно пожал их.

– Что-то ты поздновато, – укорил его Толик. – Больше так не делай. А то мамка заругает.

Катя фыркнула.

Эдик мужественно проглотил обиду. Толик часто шутил на грани утончённого издевательства, когда не понятно, шутят над тобой или нет. Ты чувствовал себя оплеванным, но при этом вроде и обижаться было не на что.

– Да ладно, не кисни, я же пошутил. – Толик хлопнул Эдика по плечу.

– Вообще-то смех есть форма агрессии. Ницше писал – наблюдая за тем, как ветер прижимает к земле молодые деревья – что «сильнее всего нас гнут невидимые руки».

– Да ты чё… это всего лишь слова. Набор звуков. Что они могут сделать?

– А ты слышал об иерихонских трубах?

– Что ещё за хрень? – буркнул Рома. – А впрочем, похер. Хорош нудить.

Рома бросил недопитую бутылку на газон, хотя рядом со скамейкой многозначительно красовался мусорный бачок.