Красная Армия в начале Второй мировой. Как готовились к войне солдаты и маршалы

С начала войны ранено 549 041 человек, убито 154 965, пропало без вести 30 172. Это что, все русская зима постаралась? Так она еще и не начиналась.

Вот какие цифры потерь от обморожений зимой 1941/42 года приводит немецкий историк генерал Мюллер-Гилебрандт:

«К весне 1942 года из числа обмороженных на фронт вернулось 85 процентов.

Из оказавшихся непригодными к фронту 15 процентов солдат 10 процентов оказались ограниченно годными к службе в тылу, и лишь 3,5 процентов негодными к службе, или крайне ограниченно годными. Умерли всего-навсего 1,5 процента».

Поскольку мы не располагаем цифрами абсолютных потерь от обморожений, то предположим (а так скорее оно и есть), что этих обморозков немецкий учет числит среди убитых и раненых. Итак, сведем вместе убитых и пропавших без вести.

Это получается 185 137 человек. Полтора процента от этого числа составит 2 777 человек. То есть насмерть замерзло меньше 3 тыс. человек.

От более 500 000 раненных (обмороженных, но живых вполне можно относить к этой категории) 13,5 процентов составит 74 121 человек.

Итак, получается даже по немецким данным, что русские морозы всей зимы 1941/42 года дали немцам потери, сопоставимые с неделей тяжелых боев, т. е. столько, сколько без морозов они теряли за неделю боев.

И мы должны принимать на веру утверждения немецких генералов, что от обморожений они потеряли солдат больше, чем от боевых действий?

Пожалуй, можно со всем основанием утверждать, что из всех советских генералов «генерал Мороз» самый бездарный. Располагая так долго такими жуткими оружиями, как 30—50-градусные морозы, метровые сугробы, метели, причинить такой мизерный ущерб врагу не сумеет ни один другой.

Итак, выходит, что осень и начало зимы 1941/42 года снизили подвижность немецких войск на 25 процентов, а за минусом 18 процентов подвижности советских войск всего на 7 процентов и причинили 15 процентов потерь. Разумеется, это определенным образом сказалось на ходе боевых действий, но утверждать, что эти два фактора из трех стали решающими – по меньшей мере несерьезно.

Генерал Гудериан в своих мемуарах обращает внимание еще на один аспект влияния морозов на боевые действия. Он состоит в том, что немецкое оружие оказалось непригодным к действию на холоде. Смазка в винтовках, автоматах, пулеметах замерзала, и они не могли стрелять. Гидрожидкость в откатных приспособления пушек загустевала, и они выходили из строя. В тормозных системах автомобилей замерзала тормозная жидкость. Все это так, хотя и не совсем.

Но при чем здесь мороз? Здесь видим беспечность немецких генералов и военных специалистов. Советское оружие в тех же условиях действовало! Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы изучить действие низких температур на оружие и принять своевременные необходимые меры. Просто посмотреть, как это делают русские, «эти тупые, лапотные большевики». Тем более, что еще в двадцатые годы немцы имели великолепнейшие возможности изучить влияние русских морозов на оружие и технику. Казань-то, где обучались немецкие танкисты, не в Крыму и не на Кавказе находится.

Кстати, почему-то немецкое оружие, вполне, исправно действовало в руках финских солдат как в войну 1939–1940 годов, так и в 1941–1944.

Фокус-то в том, что немцы зимой воевать не намеревались. Они полагали, что успеют разгромить Красную Армию до холодов. Не заготовили ни холодостойкой ружейной смазки, ни антифриза, ни тормозной жидкости. Просчитались. А это тоже называется авантюризмом.

И не Гитлер тут виноват. Не хватало ему лично заниматься ружейной смазкой и тормозной жидкостью.

Немецкий генерал Блюментритт в своей беседе с известным английским военным историком Лиддел Гартом уже после войны признался:

«Мы не готовились к затяжной борьбе. Все строилось на достижении решающей победы еще до наступления осени».

Остается один решающий фактор – подавляющее преимущество СССР в людских резервах.

Подавляющее превосходство СССР в людских резервах

Все почему-то согласно кивают, когда речь заходит об огромном численном превосходстве в населении СССР перед Германией. Не вдаваясь в статистику, все сразу представляют себе огромные российские просторы и сравнительно небольшую территорию Германии, а отсюда думают, что и говорить то тут просто не о чем. Однако это вовсе не так.

Согласно книге Г.Ф. Кривошеева «Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил» население СССР к 22 июня 1941 года составляло 196,7 млн. человек.

Согласно книге Б. Мюллер-Гиллебрандта «Сухопутная армия Германии, 1933–1945 гг.» население Германии по состоянию на начало 1938 года составляло 80,6 млн. человек, т. е. в 2,44 раза меньше, чем в СССР.

Вспомним, что после присоединения Австрии, население Германии увеличилось на 6,653 млн. человек (согласно статье профессора Г. Арнтца в книге «Итоги Второй мировой войны») и составляло уже 87,253 млн. человек.

Однако это только имперская территория Германии. Здесь нет данных о количестве немецких репатриантов, прибывших в Германию из Прибалтики, Бессарабии и Буковины в 1940 году, но надо думать, что они отнюдь не уменьшили численности населения Германии. Добавим сюда увеличение численности населения Германии за счет немцев, ставших гражданами Германии после присоединения к ней Судетской области (где немцы составляли преобладающую часть населения), захвата остальной части Чехословакии, где немцев проживало весьма много, и оккупации Польши, где немецкая диаспора составляла существенную часть. Не берусь приводить точные цифры, но думается, что это от 1 до 2 млн. человек.

А вот какая любопытная картинка открывается, когда начинаешь читать протоколы допросов немецких военнопленных.

Военнопленный солдат Георг Рихтер, рождения 1920 года, чех, инженер, только окончил высшую техническую школу, тут же призвали в армию 03.02.1941. Взят в плен 20 декабря 1941 года:

«…Солдаты не хотят воевать, им вначале обещали, что они получат теплое обмундирование, что из Франции им на смену придет другая армия, а они уедут на отдых домой. Ничего этого до сих пор нет. Настроение у всех солдат – домой. Отдельных чешских частей нет. Всех чехов отправили в Германию и распределили среди немецких солдат. Сколько чехов у них в полку, он не знает, об этом боятся говорить, потому что немцы насмехаются над ними, чешских солдат отправляли всегда на передовую. Он был все время в штабной роте. Если немцы знают, что он чех, они дают ему самую тяжелую работу. Чешские офицеры служат солдатами…»

Военнопленный солдат Крук Франек, рождения 1918 года, поляк, призван в армию в марте 1941 года в р-не Ченотрохов, крестьянин. Взят в плен 5 января 1942 года:

«…В роте всего насчитывается 60–70 человек поляков, то же примерно и в других ротах. За декабрь в полку было сильно обмороженных 11 человек, которых увезли в лазарет, и очень много слабо обмороженных, которых оставили в строю. За последнее полмесяца в полку 6 человек было взято в плен, несколько человек убитых и раненых (количество не знает). Пополнение в декабре в полк не поступало. 10 человек немцев, бывших в обозе, поставили в строй, в обозе их заменили русскими пленными. Полк обороняется по западному берегу р. Зуша.»

Из этих протоколов видно, что граждан оккупированных стран, в частности из Польши и Чехии, призывали в вермахт в обычные немецкие пехотные части. Сколько их там воевало, точных сведений нет, но ясно, что не одну тысячу.

На стороне Германии, кроме того, активно воевали Румыния (19,85 млн. человек), Венгрия (9,2 млн. человек), Финляндия (3,697 млн. человек), Италия (43,78 млн. человек). Их людские резервы невозможно оставить в стороне.

Существует устоявшееся мнение, что эти союзнички воевали плохо, свой людской потенциал использовали не в полной мере и прибавлять их людские ресурсы к ресурсам немцев нельзя. Вопрос об этом является риторическим. На это можно возразить, что и СССР свои людские ресурсы тоже мог использовать не в полной мере. Напомним, что уже впервые недели и месяцы войны СССР потерял полностью все население Прибалтики, Молдавии, Украины, Белоруссии и в значительной мере русское население европейской части страны.

Вот выдержка из широко известного приказа Сталина № 227 от 28 июля 1942 года, который в исторической и художественной литературе известен как приказ «Ни шагу назад»:

«Мы потеряли более 70 млн. населения, более 800 млн. пудов хлеба в год и более 10 млн. тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба.» (РГАФ. Фонд. 4, опись. 12, дело 105, листы 122–128).

Большую часть из этих 70 млн. населения СССР потерял летом 1941 года.

По данным немецких генералов-мемуаристов, осенью и зимой 1941/42 года стало сказываться численное превосходство русских, СССР уже не имел сколько-нибудь существенного преимущества в численности населения, а значит, – и формировать новые дивизии ему было ничуть не легче, чем Германии. Тем более, что Германия могла высвобождать из промышленности и сельского хозяйства немцев и направлять их в армию, а заполнять рабочие места насильно привозимой из всех оккупированных стран рабочей силой. СССР такой возможности не имел.

Я выше уже писал, что по состоянию на 22 июня 1941 года численность действующей армии РККА 2 млн. 743 тыс. чел, вермахта (с союзниками) 5 млн. 500 тыс. Соотношение 1 к 2 в пользу немцев. А вот уже к началу зимы 1941 года численность действующей армии РККА 4 млн. 196 тыс. чел, а вермахта 4 млн. 657 тыс. Соотношение 1 к 1,1 в пользу немцев.

Получается, что здесь имело место не «огромное численное превосходство Советов», а постепенное снижение численного превосходства вермахта над РККА.

Красная Армия, если верить недавно вышедшей книге «Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Действующая армия», численно начнет превосходить вермахт только к началу летней кампании 1943 года, когда немцы уже проиграют и битву под Москвой, и битву под Сталинградом.

Таким образом, и тезис о неисчислимых людских ресурсах России оказывается несостоятельным. Откуда же он взялся и почему оказался столь живуч?

Есть в военной науке один очень скучный раздел, который называется «Военная статистика». Военной статистикой в основном занимаются службы внешних разведок. В США – ЦРУ, у нас – ГРУ. У немцев – абвер и СД.

От автора. Военная статистика является одним из основных инструментов разведки, которая на самом деле занимается не столько засылкой разведчиков в стан противника, вербовкой шпионов, лазаньем по сейфам, подслушиванием телефонных разговоров, спаиванием носителей секретов в ресторанах, подсматриванием в чужие постели и прочими мероприятиями столь знакомыми широкой публике по многочисленным шпионским книгам и фильмам, сколько обработкой и анализом поступающих данных, из которых от 80 до 95 процентов добываются из открытых источников (газеты, журналы, кинохроника, книги, открытки, выставки, телефонные справочники, статистические сборники, реклама продукции и т. п.). Вот это и является на самом деле разведкой. А все эти Штирлицы, Филби, Зорге, Шульце-Бойзены, Кузнецовы и иже с ними, это всего-навсего рядовые разведки. Так сказать, самый низший уровень, нижние чины, причем не самые существенные. Так, вспомогательный персонал. И добываемые ими сведения – это лишь отдельные мелкие штрихи общей картины состояния дел у противника, которые рисуются аналитиками разведки в центре.

Военная статистика, как и любая другая наука, располагает соответствующими методиками математической обработки поступающих данных. Существуют научно выверенные и проверенные временем формулы, по которым не столь уж и сложно, учитывая общую численность населения государства противника, высчитать то количество дивизий, которое оно сможет выставить на фронт. Можно подсчитать с весьма высокой степенью точности возможности противника по возмещению понесенных людских потерь. И не только вообще, но и по годам и даже по месяцам.

В немецкой разведке работали весьма квалифицированные аналитики, расчеты они вели точные. И их анализы ложились на стол Гитлера регулярно. Вот только беда в том, что исходные данные о советских потерях, которыми они оперировали, были ложными, многократно завышенными. И вводили разведку в заблуждение немецкие же генералы. В своих донесениях они с первых же дней войны сообщали о неимоверном количестве убитых, взятых в плен красноармейцах. С одной стороны, как это нередко бывает везде, они сообщали не то, что было на самом деле, для доклада Гитлеру, с другой – к числу пленных в донесениях и сводках причисляли не только настоящих красноармейцев, но и вообще всех мужчин призывного возраста. Сохранился приказ генерала Рейхенау (командующий группой армий «Юг»), где он прямо требует относить к пленным всех мужчин от 17 до 65 лет.

Эта истерия грандиозности разгрома Красной Армии усиленно поддерживалась, тиражировалась и размножалась ведомством Геббельса. В этой обстановке сообщать действительные данные о советских потерях для некоторых гитлеровских генералов становилось просто опасно. Ну как донести, что убито и пленено всего несколько десятков красноармейцев, если справа и слева соседи доносят о тысячах? Кто решится сказать, что всесильный министр пропаганды лжет?

Естественно, что в Берлине никто не сомневался в истинности поступающих данных. Отсюда на стол фюрера ложились результаты анализа, указывающие, что людских ресурсов у Красной Армии уже не осталось, что вермахт добивает последние советские дивизии. На основании этих данных уже в конце лета 1941 года Гитлер принимает, казалось бы, глупое решение о снижении военного производства, планирует к началу зимы вывести из России большую часть пехоты и все танковые дивизии. Это не было глупое и глубоко ошибочное решение. Оно было верным. Верным, если бы оно основывалось на истинных исходных данных.

Обратимся к военным дневникам Гальдера. Вот его запись от 8 августа 1941 года:

«Противник имеет в своем распоряжении для ведения дальнейших операций лишь крайне ограниченные силы. Если, исходя из имеющихся возможностей, в основу расчета положить, что на каждый миллион жителей можно сформировать две дивизии, то окажется, что количество выявленных на стороне противника дивизий является предельно возможным и не следует ожидать дальнейшего комплектования им каких-либо крупных соединений».

Но на фронте вновь и вновь откуда-то появлялись «новые советские дивизии» взамен разбитых дивизий. Немецкие войсковые генералы сами себя загнали в ловушку. Нужно было объяснять фюреру, откуда у Советов берутся свежие дивизии, которых быть не может, поскольку все имевшиеся на начало войны дивизии разбиты, а сформировать и обучить новые в эти сроки невозможно.