Рок. И посох в песках оружие. Книга 2. Том 1 «Угроза из прошлого»

…Отряд ускоренным маршем двигался в сторону Утики… В ночных сумерках, будто чёрная пантера, двигается колонна карфагенян. Ночь темна, в небе новолуние и только звезды подсвечивают путь своим светом миража, прилетевшего из других миров за миллионы парсек, чтобы сориентировать земной отряд, выступивший в сторону событий неизвестности и непредсказуемости, каковыми и изобилует любая война. Впереди колонны, в четырёх стадиях, двигаются дозоры, вслушиваясь в ночную тишину и шорохи ночных звуков. Колонна сохраняет боевой порядок и, поэтому, в её голове, впереди, идут две фигуры. Их силуэты хорошо заметны, когда колонна выходит на какую-либо возвышенность, через которую проходит дорога. Они чётко выделяются, на фоне звёздного неба, и, шагая рядом о чём-то беседуют…

– … второй, в роду ветви Римских граждан. Мои предки принадлежали раньше к родовой аристократии племени вольсков. Соседство с Латиумом всегда сказывалось на жизни нашего народа. Усиление города на Тибре, после оставления его этрусками, вело к угнетению сначала самого Латиума, а, потом, распространилось на близлежащие провинции и народы их населяющие. Мой дед погиб в сражении с легионами, но тогда была нами достигнута победа! Но и Рим, как мифический дух, быстро восстанавливал свои силы и, наконец, и мой народ был покорен! Мой народ, дольше всех, вселял страх на город Ромула и, покорив его, римляне, тут же, романизировали его, чтобы исключить повторные выступления за независимость! Римляне, с охотой, брали в жёны представительниц рода вольсков, а нашим мужчинам разрешили брать в жёны римских гражданок. А в это время, в Италии, Римом покорялись город за городом и, вскоре, почти весь центр Италии был в подчинении латинян. Сход старейшин моего народа постановил быть вечным союзником города Ромула, и целое поколение жило как народ-союзник Рима, но Рим предложил большее. Он увеличил плебисцит и включил в него наших граждан! Так мы стали одним народом. Нас признали одной из триб, дали гражданские права. Не всем сразу! Постепенно, по мере романизации! Но, я, уже родился как римский гражданин! Воспитывался я в Фурии, куда меня отправил мой отец, учится познаниям философии у учителя Симона из Локр. После получения необходимых знаний и обучения основам стоицизма, я сам отправился в Рим, обучаться военной тактике, а на последних выборах нашей трибы, меня выдвинули, а, затем, проголосовали, утвердив на должность трибуна. Собираясь на эту войну, я только и слышал о чудовищности законов и традиций пуннов! Об их коварстве и ненависти ко всему Римскому. Гамилькар же там, совсем рисовался, как кровожадное чудовище, уничтожающее пленных! Будучи под впечатлением от этих ужасных картин и рассказов, я попросился в Сицилию, оставив легион и перебравшись на флот. – Рассказывал один из них.

– А, отправившись в Африку, ты не испортил себе карьеру в Республике? – спросил его собеседник.

– Я свободный гражданин, и, вправе, выбирать свой путь сам! Поверив в несправедливые, лживые обвинения в адрес целого народа и его отдельных личностей, я встал на неправедный путь и, поэтому, возвращён Богами на начало его! Так учили меня Симон и Калипсан:

«– Нет тяжёлого пути, как и лёгкого. Есть путь человека, который сам выбирает, куда и каким образом он будет двигаться!»

– Поэтому, я решил твёрдо, что послужу за дело тех, против кого неправедно боролся! – закончил первый собеседник.

– Ну, что же, благородно! Очень благородно! Но знай, Бриан, теперь нам противостоят люди, для которых благородство пустой звук. Они привыкли продавать не только свой меч, но и продавать свои помыслы! Если у них таковые имеются. Спендия, я знал, очень хорошо! Он такой же, как и ты, римлянин, из-под Капуи. Очень искусный воин. Хотя, Безерта был лучше! Оба попали в плен под Солунтом. Тогда, Республика объявляла всех, кто сдался в плен в сражении, утратившими гражданство! Это, конечно, дикость! Человек мог попасть в плен, от крепкого ранения, без сознания, в конце концов! Но, факт остаётся фактом! Поэтому, выбора у них было совсем мало, да и тот был невелик – стать рабом в каком-нибудь греческом городе или томится в неволе, в Африке, работая на плантациях до окончания войны! Они оба выбрали третий! И служили неплохо. Когда начались переговоры о мире с Римом, все бывшие наёмники, дезертиры римляне и сбежавшие рабы из Сицилии, узнали, что консул выдвинул одним из условий мира – обязательную выдачу всех своих граждан, включая и воевавших на стороне Гамилькара дезертиров и рабов! Все, кто, каким-то образом, относился к вооружённым силам Республики, спросили тогда у Гамилькара, собирается ли он выполнять это требование? Гамилькар, ответил тогда, что считает этот пункт в переговорах невыполнимым и своё слово сдержал! А вот многие, из числа вопрошающих нет! Ведь именно тогда, Гамилькар решил отправить дезертиров, кто куда попросится! Многих переправили в Иберию! Вместе с семьями! У кого семей не было, уплыли в Африку, к Приону. И здесь подняли бунт, обвиняя того же Гамилькара в предательстве их и не выплате вознаграждения! Опустившийся один раз до предательства – предаст и тех, кому он предался! Предавший раз, предаст и второй! Эти вековые истины, подтвердились полностью! Поэтому, воюя с этими людьми, о благородстве забудь, Бриан! Они будут вести войну с особым ожесточением и упорством!

– А кто живёт в Утике, Сапфон? Ливийцы? – спросил Антоний. Они вышли на ровный участок, меж череды холмов.

– В Утике живёт много народностей! Как и в Карфагене! Ливийцев там, как раз, меньше всего! Да, что рассказывать, ты, вскоре, все увидишь сам! Это город ремесленников.

Некоторое время, они шли молча, потом Бриан спросил:

– А ты, Сапфон, сколько лет уже воюешь? И сам откуда?

Сапфон ответил, немного, помедлив:

– Я был пиратом, Антоний! В 20 лет, меня захватили в рабство пираты Киренаики. Я тогда плыл с отцом с острова Крит, направляясь на Саламис! Отец мой был успешным торговцем Карфагена! Он имел два корабля и торговал в Восточной части Внутреннего моря. Торговали в основном пурпурным красителем, пряностями, да много, чем ещё! Тогда случилась страшная буря, и чтобы обезопасить себя от разгулявшихся Нереид, мы зашли в бухту. По стечению плохих для нас обстоятельств, туда же, с теми же целями вошли ещё два корабля! Оба были с Киренаики и оба оказались вооружёнными пиратскими кораблями… Так разыгралась драма моей жизни, которая в корне поменяла мою жизнь. Антоний! – Сапфон помолчал совсем немного, припоминая тот день, – На моих глазах убили моего отца, пронзив его грудь огромным копьём, выпущенного со «скорпиона». Команда почти вся была перебита, численно превосходящими силами пиратов… Кучку израненных и еле живых членов команды, кто защищался до самого конца, они, навалившись всей гурьбой скрутили и связали… В их число, входил и я… Главарь посмотрел на нас и на предложение своих пиратов всех нас убить, ответил отказом. «Они убили многих из моих людей! Будет большой тратой для меня просто убить их! Мы продадим их!» Так они и сделали. Нас завезли на какой-то другой остров и продали таким же пиратам… Те, другие пираты, спросили нас – не хочет ли кто из нас, послужить «братству» пиратов или же предпочтёт, продажу в рабство, на египетские галеры! Выбор был невелик! Или умереть на галерах Египта гребцом или согласится стать их товарищем! Я выбрал второе. Год от года я превращался в злого, беспринципного пирата. Я не участвовал в дележах награбленного. Из всей добычи я брал только минимальное необходимое. Более, мне было не надобно! Все «теперешние товарищи» очень удивлялись этому, но никто меня не пробовал переубедить! Пиратство живёт на жадности! Жадность этих людей, является главной движущей силой их поступков. Они только радовались тому, что моя доля в наживе, столь малая – меня устраивает. Как-то в одном из набегов, от ранения стрелой, умер наш предводитель. Состоялись выборы нового предводителя «братства» и вот тут, мои товарищи, зная мою храбрость и непритязательность к добыче, выбрали меня на эту должность. Вот! Стукнуло тогда моё сердце. Вот то, что мне было нужно! Я стал рыскать по другим просторам, расширив пространство нашего разбоя! Но делал я это не ради обогащения! Хотя, это вызвало бурю восторга со стороны моих товарищей! Я искал те два корабля, которые отпечатали в моей жизни столь кровавый след. И вот однажды, у самого Родоса, мне подсказали, что видели такие галеры, кои очень похожи на описываемые мной! Мне было подсказано место, где я их могу найти и, куда они частенько заходят. Это был один из скальных островов Киклады. Я простоял там более месяца, моя команда дважды чуть не взбунтовалась от бесцельного ожидания… Но вот, однажды, одним спокойным вечером, в бухту нашего ожидания, вошли два корабля… У меня по спине пробежался холодок от воспоминаний, когда я смотрел на них… «Ребята, – обратился я к команде, эти корабли прячут здесь в одной из пещер, свои награбленные сокровища! Отберём их!» Моё предложение было принято с огромным восторгом, ибо для пирата слово «сокровища» является сакральным по смыслу и святости по достижению! Мы подстерегли их, при высадке из лодок, у входа в одну из пещер! Схватка была жаркой! Но внезапность нападения и наша быстрота, сделали своё дело. Главарь их уже не помнил меня. Да и как он может запомнить сотни людей, коих убил, продал в рабство, сломал, покалечил! Я швырнул ему меч и сказал, что победитель нашей с ним схватки будет командовать всей флотилией! Он принял вызов со смехом… Потом, глядя в его глаза, и видя, как угасает в них жизнь, полная подлости и крови, я напомнил ему о себе и за, что он несёт ответственность! – Сапфон снова прервал свой рассказ, помолчав, продолжил, – На мою сторону перешла часть команды моего врага, ибо пират не знает привязанности! Его привязанность – это разбой и нажива! Теперь, у меня было три корабля. Я поделил своих людей на три части и стал грабить в пределах островов Киклады. На одном из островов, мы оборудовали свой небольшой пиратский город. Проливы там страшные: подводные скалы чередуются с рифами, а ночью слышно пение сирен! Так прошло ещё два года! Но однажды, мы увидели боевой корабль. Он шёл один. Серебряный месяц плясал на пене волн свой танец! Такой рисунок был на его парусе! Мне страшно захотелось иметь такой же, и мы бросились в атаку… Так и закончилось моё пиратство… После, Карталон Барка, обходя раненых, нагнулся надо мной:

«– Такой молодой, а уже вождь?! – удивился он. – Видимо жизнь заставила взять его оружие и добиться управления над такими же, как он сам! Значит, на то была мотивация! – он долго смотрел на меня и сказал, – Хочешь ли ты, сириец, будучи из такого же народа, как и я сам, уйти от разбоя и послужить своей стране, в коей жил ты сам и жили твои родители?»

– Я был поражён таким предложением! Ведь всех пиратов, захваченных где-либо и кем-либо, распинали на крестах! Власти любой страны не считают пиратов за людей и казнят, не раздумывая!

«– А поверишь ли ты, пирату? – спросил я.

– Поверю! Но в случае предательства, вот эта рука совершит возмездие! – ответил он». Целый год, я проплавал с Карталоном, мы уплывали в далёкие туманные земли, на какой-то остров, где провели почти восемь месяцев! – Глаза Сапфона загорелись воспоминаниями, так что Бриану казалось, что даже в ночи он видит от света горящих глаз Сапфона, цвет его зрачков, – Пережив там невероятные приключения, мы, наконец, нашли то, что искали и Карталон выполнил какую-то важную миссию на том странном острове, где люди красят лица в синий цвет и занимаются ещё более странными обрядами! Я тебе скажу, Антоний, остров тот, полон колдунов, которые правят живущими там народами, при помощи колдовства, страха, проклятий и тайных знаний!

Бриан слушал Сапфона затаив дыхание… Так слушает взрослого человека маленький ребёнок, когда ему рассказывают о чем-то удивительном. Антоний всю свою молодую жизнь провёл в Италии и самой дальней точкой его отдаления от дома, до прибытия в Африку, была Сицилия…

– …Люди там живут по каким-то странным законам, которые им даёт кучка старцев… Они часто идут войной одно племя – на другое, без видимых на то причин… В общем, то, что мы там пережили, полностью излечило мою душу от того грязного осадка, что скопился за годы пиратства! Кстати, в том плаванье, с нами в команде были такие же римляне, как и ты! Один, бывший приимпелярий легиона, наверное, самый мужественный человек из всех встречавшихся мне людей за годы моих скитаний! Да и бывший центурион манипула – тоже не из робкого десятка! Именно они совершили чудеса находчивости, что, в конечном итоге, помогло выполнить нашу задачу!

– А где они сейчас? – не сдержался от вопроса Антоний.

– Центурион Массилий Фимбр, остался на корабле Карталона. А Кассий Кар?.. Он, одно время, был в корпусе на Эрике… Но, вот куда он делся потом, не знаю!

– Ну, а как, ты, оказался в корпусе? Ведь ты же был на корабле? – Бриана очень сильно заинтересовал рассказ Сапфона. В его голове прокручивались невероятные приключения, кои испытали его соотечественники и идущий рядом с ним Сапфон.

– После прибытия из Туманного острова, я участвовал в битве при Дрепане. Эта была искуснейшая победа, в которой мне посчастливилось участвовать! Там я был ранен. Стрела пробила мне бок, и я оказался в лагере Эрика на излечении. Карталон уплыл в новые скитания, а я остался с Гамилькаром.

– Сапфон, ты послужил обоим Баркидам, кто из них более талантлив? – Спросил почему-то Антоний.

Сапфон задумался…

– Это очень трудный вопрос, – начал свой ответ он, – Карталон, хоть и старше, но более чувственен и сентиментален! Но он очень хорошо, просто страшно хорошо, владеет оружием! Гамилькар плавает мало, только для какой-нибудь операции, которую разработает и выполнит замечательно и блестяще! Оба они яркие личности! И отдать кому-либо предпочтение, я не могу! – Закончил свои рассуждения Сапфон…

…В это время, отряд вошёл в пространство длинного коридора, лежащего меж цепи различных по высоте холмов… К Сапфону и Антонию, приблизился вчерашний гонец.

– Вон за тем, холмом, откроется вид на Утику! – проинформировал он.

– Надо прибавить шагу! Скоро рассвет! – заметил Сапфон…

Глава 10

Гамилькар, получив права протектора над Карфагеном, быстро, без отлагательств, начал осуществлять ряд, намеченных им, мер по обороноспособности города. На, недавно, воздвигнутых стенах, возобновили дежурства стражники и дозорные наблюдатели. Стража была создана из Священных отрядов, и набрал её Гамилькар, непосредственно, из казарм Бирсы, где те и базировались. В городе было вновь сформировано ополчение, для отражения возможного нападения одной из армий мятежников. Гамилькар добился, чтобы были открыты все оружейные кладовые холма Бирсы. Он забрал оттуда всю тяжёлую конницу и слонов, под своё начало и отправил их с Теоптолемом в лагерь к Бриану. Барка, со всей свойственной ему энергией, запустил все механизмы обороны торговой республики, которые дремали или по недалёкости в военном вопросе Совета суффетов, или по растерянности его же, в свете, внезапно, всплывших угроз…

Собрав требуемую сумму выплат всему своему корпусу и наёмникам гарнизонов, он отправил гонцов к Матосу и Спендию, с просьбой отпустить Гиксона и его командиров в обмен на обещанную им сумму выплат. Через гонцов, Гамилькар дал слово, что выполнит все условия договора и сделал недвусмысленное предложение, что в случае выполнения и его просьбы мятежниками, стороны могут разойтись без войны. Вследствие этого, далее, он заверил, что препятствий их удалению из Африки чинить никому не намерен, и они могут вернуться в свои страны…

До этого, в город прибыли гарнизоны городов Сицилии и конница Теоптолема. Теоптолем, тут же, отправился в родовой дом Баркидов. Дом был полон людей. Гамилькар, как протектор, теперь должен был заниматься не только обороной города, но и различными тяжбами города.

– …Все, что нам нужно, это небольшой конвой, для провода кораблей, загруженных воловьими шкурами собранными городами Сицилии, ещё до наступления мира! – Просила его делегация цеха кожевенников, – Мы оставили свой груз в Гераклее и Акраганте. И, теперь, надо его доставить сюда!

– А, что же, Вы, не перевезли его вот с этой партией, везущей гарнизоны Лилибея и Солунта? А ещё один конвой вёз конницу Теоптолема?

– А и мы подошли к высокомерному греку! Но он сказал, что занимается сейчас людьми и «Ваш шкурный интерес», так выразился он, – вот где! – один из членов делегации показал жест ребром ладони, приложив её к шее.

– Узнаю Теоптолема! – засмеялся Гамилькар, – Сколько там примерно шкур?

– Шкуры есть выделанные и необработанные! А есть уже приготовленные, склеенные для монтажа доспехов! Все можно погрузить в десяток транспортников! Но нужна флотилия конвоя! Ты сам знаешь, Гамилькар! Пираты не дремлют во Внутреннем море!

– Да. Шкур многовато! – изменившись в лице, задумался Гамилькар, – Слишком богатый подарок для «волчьих сынов»! Бросать жалко! Если их оставить, римляне быстро их приберут к рукам! – Он снова повернулся к кожевенникам, – Хорошо, идите к Диархону, скажите ему от моего имени, чтобы отправил с вами 10 пентер прикрытия!

– Клянёмся мудростью Милгарта! Ты – Великий стратег Гамилькар и разбираешься в выгоде нашего города! Не то, что высокомерные греки!.. – Кожевенники, довольные разрешением их вопроса покидали дом Гамилькара, и торопились в гавань, чтобы ещё сегодня отправить транспорты за грузом…

Гамилькар, отдав ещё кое-какие распоряжения, городским магистратам, заполнившим его дом, вышел в сад. В саду благоухали реликтовые растения родового гнезда Баркидов, их запах навивал его на воспоминания. Этот аромат, источаемый сплетёнными изгородями растений, цветущих и расцветающих, создавал по замыслам садовников, живую беседку, где можно было отдохнуть жарким, солнечным днём. Здесь, разместилось все семейство Гамилькара… Гамилькар обвёл глазами всех присутствующих в беседке, кроме взрослой прислуги, помогающей присматривать за детьми, среди детей выделялась белокурая, статная женщина. Все дети, а их было не меньше семи, весело играли и с ней, и с, присматривающими за ними, домочадцами. Гамилькар засмотрелся за их игрой, с его лица не сходила улыбка, а мужественное сердце обмякло и наполнилось счастьем и радостью… Он краем глаза заметил тень, скользнувшею у него за спиной и спрятавшуюся за кустом роз… Прошло мгновение… Гамилькар резко обернулся и поймал тень, появившеюся из-за куста…

– Вот он разбойник! – засмеялся он, подняв на руках, мальчика лет семи, – Ганнибал, ты почему не со всеми?! Гасдурбал с сёстрами, не берут тебя в свои игры?

– Нет! – смеялся, от щекотки, мальчик, – Мне неинтересны их игры! Они сажают сад, с тётушкой Иолой! А мне хочется играть в гоплитов!

– А сын, Иолы, Ольвий? Он тоже сажает сад? – смеётся Гамилькар.

– Нет, он один играет со мной! Он сейчас прячется и готовится отражать моё нападение! Скоро я пойду его искать! – отвечает Ганнибал.

– Вот оно, что? А почему ты не прячешься, Ганнибал? – Гамилькар ставит сына на землю и треплет его тёмные волосы.

– Потому-что, мы с Целием, разработали целую систему маскировок, и они меня никогда не найдут! – совершенно серьёзно, не по-детски, говорит мальчик. В его голосе звучит разочарование.

– А что же, Целий, не обучит этому искусству и Ольвия? – спрашивает Гамилькар.

– Целий говорит, что ему это не пригодится! – отвечает Ганнибал.

Ганнибал становится серьёзным.