Левая рука тьмы (сборник)

– Могиен!

Роканнон громко звал его, но ответа не было. Только боль, страх, тишина.

Глава 9

Дождь грохотал по крыше. В комнате стоял полумрак, дышать было легко.

Над его постелью склонилась женщина, чье лицо было ему хорошо знакомо – гордое, милое, темнокожее лицо в венце золотистых волос.

Он хотел сказать ей, что Могиен погиб, но слов этих произнести не мог. Он лежал, тоскуя, и все пытался решить загадку: он помнил, что Хальдре из Халлана была уже пожилой женщиной, седовласой, а эту, золотоволосую, он тоже знал, но когда-то давно, она уже умерла, да и видел он ее лишь однажды – на планете, находящейся в восьми световых годах отсюда, когда его еще звали Роканнон, а не Странник…

Он снова попытался что-то сказать.

– Ш-ш-ш, – сказала она и прибавила на «общем» языке, хотя и с легким акцентом: – Лежи спокойно, господин мой. – Она осталась рядом и сама ответила на его незаданный вопрос: – Это замок Бренья. Ты пришел сюда с еще одним человеком по снегу, с высоких гор. Ты чуть не умер и до сих пор еще очень болен. У нас еще будет время поговорить…

Да, времени было достаточно, и оно текло как бы мимо него под мирный шум дождя.

На следующий день, а может, чуть позже, пришел Яхан, очень исхудавший, прихрамывающий, с незажившими еще следами обморожения. Но еще более странным была в нем новая манера вести себя – какая-то униженная покорность. Они немного поговорили, и Роканнон спросил, сам смущаясь:

– Ты что же, Яхан, боишься меня?

– Я постараюсь не бояться, господин мой, – заикаясь, пообещал юноша.

Когда Роканнон смог встать и спуститься в парадный зал замка, тот же благоговейный ужас был написан на всех лицах, что обернулись к нему, хотя все это были смелые и великодушные лица. Золотоволосые, темнокожие, высокие люди – старинная раса, от которой впоследствии отделилось и племя ангьяр, откочевавшее на север по морскому побережью. Это были настоящие лийяр, Хозяева Земли, самые древние обитатели этих южных предгорий и холмистых равнин.

Сперва он решил, что кажется им странным из-за своей внешности – темных волос, светлой кожи, – но Яхан был таким же, а Яхана они совсем не боялись. Хотя и обращались с юношей как с равным, что необычайно радовало и смущало бывшего раба из замка Халлан. А вот с Роканноном они обращались как с верховным правителем, чуть ли не как с божеством.

Единственной, кто разговаривал с ним, как с обыкновенным человеком, была Гейн, невестка и наследница старого хозяина замка, вдовствующая уже несколько месяцев; ее светловолосый маленький сынишка бо?льшую часть дня находился при ней. Ребенок был застенчивым, однако Роканнона совсем не боялся, напротив, очень к нему привязался и вечно задавал множество вопросов о горах, о северных землях, о море. Роканнон старательно отвечал. А мать мальчика всегда внимательно прислушивалась к их разговорам, безмятежная и ласковая, как солнечный свет, и порой оборачивалась, чтобы улыбнуться Роканнону, и лицо ее было так хорошо ему знакомо, хотя здесь он увидел эту женщину впервые.

Наконец Роканнон не выдержал и спросил Гейн, что они, собственно, думают о нем в замке Бренья, и она ответила честно:

– Они думают, что ты бог.

И употребила то самое слово, которое он давно уже взял на заметку, еще в толенской деревушке: педан.

– Но я вовсе не бог! – сказал он чуть ли не сердито.

Она даже рассмеялась.

– А почему они так решили? – продолжал допытываться он. – Неужели боги лийяр все седые, со скрюченными, изуродованными руками?

Лазерный луч, которым все-таки успел поразить его вертолетчик, разворотил ему правое запястье, так что он практически не мог управлять всей рукой.

– Почему бы и нет? – снова улыбнулась Гейн и с достоинством вздернула подбородок. – Но главным образом – потому, что ты спустился с гор.

Некоторое время он переваривал эти слова.

– Скажи мне, госпожа моя, а ты знаешь о… хранителе источника?

Лицо ее тут же помрачнело.

– Нам известны об этом древнем народе только легенды, созданные очень давно. Девять поколений правителей Бреньи сменили друг друга с тех пор, как Иоллт Высокорослый ушел в горы и вернулся оттуда совсем другим человеком. Мы так и поняли: ты с ними тоже встречался, с Древнейшими…

– Как вы об этом догадались?

– Во сне ты бредил и все твердил о какой-то цене, о цене того дара, который получил, о Великой Цене. Иоллт тогда тоже заплатил… Ценой была твоя правая рука, не правда ли, господин мой? – спросила Гейн и вдруг смутилась, однако смотрела ему прямо в глаза.

– Нет. Я бы отдал обе руки, чтобы спасти то, что я потерял.

Он встал и подошел к окну. Комната располагалась в башне, и оттуда открывался вид на прекрасную холмистую равнину между далеким еще морем и горами. Сверху, с предгорий, на склонах которых высился замок Бренья, текла, извиваясь, река, становясь постепенно шире и ярко блестя среди более низких холмов на равнине, а потом исчезала в туманной дали, где лишь угадывались очертания деревень, возделанных полей и башен замков меж синих дождевых туч и проблесков ясного синего неба.

– Более прекрасной земли я в жизни не видел! – вырвалось у него. Он все еще думал о Могиене, который никогда уже не увидит своей древней родины.

– Для меня она уже не так прекрасна, как прежде.

– Почему же, госпожа моя?

– Из-за пришельцев!

– Расскажи мне о них.

– Они пришли в конце прошлой зимы; многие прилетели на больших воздушных кораблях; их оружие способно было сжечь все вокруг. Никто у нас и понятия не имел, из каких краев они сюда явились; никаких преданий о них не существовало. Теперь все земли между рекой Вьярн и морем захвачены ими. Они перебили или согнали с насиженных мест жителей целых восьми поместий. Мы, живущие в предгорьях, стали их пленниками; мы не осмеливаемся спуститься даже на наши старые пастбища, чтобы откормить скот. Мы сперва пытались сражаться с пришельцами. И моего мужа Ганинга они сожгли из своего смертоносного оружия. – Она быстро глянула на изуродованную, обожженную руку Роканнона и умолкла. Потом неуверенно продолжила: – Он… его убили во время первой оттепели, и за его смерть еще никто не отомстил. Мы склоняем головы и обходим стороной собственные владения – мы, Хозяева Земли! И нет такого человека, который смог бы отплатить проклятым пришельцам за смерть Ганинга!

«О святой гнев», – думал Роканнон, слыша в голосе Гейн отзвуки победоносного клича погибшего правителя Халлана.

– Они заплатят, госпожа моя, заплатят дорого. И за все. Ты ведь давно поняла, что никакой я не бог, но неужели ты считаешь меня обычным человеком?

– Нет, господин мой, – промолвила она. – Обычным я тебя не считаю.

Дни проходили за днями, долгие дни долгого лета. Белые вершины над замком Бренья поголубели, злаки в полях дали урожай, который убрали, а поля вспахали снова и засеяли, и вот уже тучные колосья опять наливались соком, когда однажды в полдень Роканнон сидел с Яханом во дворе замка и смотрел, как тренируют парочку молодых Крылатых.

– Знаешь, я ведь опять собираюсь на юг, – сказал Роканнон. – Но ты, Яхан, останешься здесь.

– Нет, Странник! Позволь мне пойти с тобой…

Яхан оборвал себя, вспомнив, возможно, тот туманный берег, где когда-то, горя жаждой приключений, не послушался Могиена. Роканнон усмехнулся и сказал:

– Лучше я пойду один. Так или иначе, это не займет много времени.

– Но я ведь поклялся служить тебе, Странник. Пожалуйста, позволь мне пойти с тобой!

– Все клятвы теряют силу, когда забываются имена. Ты поклялся верно служить Роканнону, но – по ту сторону гор. А в этой земле никаких рабов нет, и нет здесь человека по имени Роканнон. Прошу тебя как друга, Яхан, больше никому ничего не говори и меня ни о чем не проси, а просто оседлай завтра на заре халланского Крылатого.

Верный Яхан еще до восхода стоял во дворе, держа под уздцы Крылатого – того самого, полосатого. Зверь вскоре сам прилетел вслед за ними в замок Бренья, полузамерзший и умирающий от голода. Теперь шерсть его лоснилась, он был полон сил, урчал от нетерпения и помахивал своим полосатым хвостом.

– А ты надел свою вторую кожу, Странник? – шепотом спросил Яхан, пристегивая ноги Роканнона ремнями. – Говорят, эти пришельцы стреляют огнем по любому, кто пролетает вблизи их владений.

– Надел.