Время Сигизмунда

– Сама пришла.

– Зачем?

– Поговорим с глазу на глаз.

– Говорите, говорите, что хотите, у меня нет времени.

– Я слышала ваш вчерашний разговор с Лагусом.

– И что же? – спросил еврей равнодушно, презрительно искривляя губы.

– Знаю, о ком у вас идёт речь и кто вас уговорил на это.

– И что? – также повторил еврей.

– Я могла бы вас выдать и обвинить…

Хахнгольд громко рассмеялся, плюнул несколько раз и крикнул служанке.

– Подождите, подождите, это не конец, – прибавила Агата.

– И что же? – снова по-своему добавил еврей.

– Много вам обещали за убийство ребёнка?

– Что вам до этого?

– Очень важно! Я вам обещаю заплатить вдвойне, если этого не сделаете, а поможете нам.

– Кому?

– Этому ребёнку.

Хахнгольд пожал плечами.

– Нищенка, баба из-под костёла! – добавил он.

– Да, да! Но не я вам обещаю, а мать. Ты знаешь, он имеет мать.

– Она погибла.

– Она не погибла, жива… тут, и вскоре…

Еврей внимательно начал прислушиваться, сам не знал, верить или не верить, смеяться или обсудить. С одной стороны его толкало желание получить прибыль, с другой – боялся обмана, особа, выбранная для посольства, его удивляла. Но вскоре начал понимать, что мнимая нищенка специально надела такую одежду, чтобы её не узнали. Эта мысль начала его беспокоить.

– Но деньги не в ваших руках, – сказал он потихоньку, – что вы можете?

– Знаете вы или нет, что мать хорошо знает короля, потому что скрывалась на дворе старой королевы. Король заставит отдать ей награбленное у неё состояние, она направилась прямо к королю… Он вскоре сюда прибудет. У нас в руках доказательства против князя…

Еврей начал беспокоиться.

– Что тут болтать, – сказал он – я так быстро ничего не могу сделать, придёте завтра, принесёте деньги, как можно больше денег, иначе не поверю.

Он указал на дверку, кивнул головой и собирался входить в дом, когда как раз в дверку снова стали стучать; выбежала служанка, Хахнгольд задержался на крыльце.

Агата, не показывая замешательства, в молчании отошла.

Она сделала, что собиралалсь, остальное поручая Богу.

Новый прибывший был мужчина маленького роста, блондин, одетый не изысканно, но по-иностранному. Белый воротник окружал его лицо, затенённое завивающимися локонами волос, на нём зелёное бархатное короткое платье с украшениями такого же атласа, чёрный плащик на плечах, шляпка с чёрным пером, шпага, торчащая сбоку на вышитом шарфе, на ногах башмаки с зелёными шнурками и выпуклыми пряжками такого же цвета. Он остановился у двери, а, увидев еврея, в шутку с ним поздоровался:

– Szulim lachem.

Дойдя до крыльца, он подал руку кампсору, с улыбкой поправил волосы и, садясь на лавку, спросил:

– Ну что?

– Ещё ничего, – сказал еврей равнодушно, – и кажется даже, что кончится ничем.

– Как это?

– Это трудней, чем вам кажется.

– Трудно, трудно! Хочешь, пожалуй, больше выторговать, ребе. Но это нужно сразу говорить, а не искать трудностей, которых нет.

Еврей по-своему презрительно пожал плечами и указал на выходящую со двора нищенку.

– Какая связь?

– Она также насчёт этого дела приходила…

– Кто?

– Эта женщина!

– Эта женщина! – и незнакомец живо встал с лавки. – От кого?

– От матери.

– Матери нет в живых.

– Жива, – отвечал еврей холодно.

Беспокойство господина, одетого в зелёную одежду, возрастало, хотя он пытался его скрыть, и, принимая шутливую физиономию, добавил:

– Вы надо мной шутите. Где же она?

– Направилась к королю.