Оперативный псевдоним «Ландыш»

В маленьком приграничном городке, куда вернулся Миша, было много пивных. Иногда он заходил в одну из них – самую, по его мнению, дешевую. Деньги у него давно кончились. И Миша по дешевке продавал с себя одежду. Слежку за собой он обнаружил, только когда какая-то фрау выбросилась из окна. Он даже не понял, что это имело к нему прямое отношение. Но после два мужика неотступно начали ходить за ним. Оторваться от них ему не удавалось. Он заходил в проходной двор, но один из них уже шел ему навстречу. Он прятался в магазинах, кинотеатрах – все было безрезультатно. Миша приехал в этот городок, потому что отсюда начал свою неудавшуюся миссию. Он уже тысячу раз проклял свою глупую доверчивость. Его так ловко «обработали» в институте, что, только подписывая документы, он до конца понял, во что ввязался.

Язык он знал с детства – его бабка по матери была из прибалтийских немцев. Он и в Германию въехал как репатриант. И всего-то надо было встретиться с каким-то дядькой и забрать у него какие-то бумаги, после чего вернуться на исходную точку. Что проще? Но с самого начала все пошло не так. Теперь у Миши оставалась смутная надежда, что когда-нибудь эти «топтуны» отвяжутся и он начнет искать родственников бабушки, чей адрес – такой же относительный, как и их настоящая фамилия, – он помнил с детства.

В пивную Михаил пришел к вечеру. Запах колбасы и сосисок сводил его с ума. Есть на улице было дешевле, но горчица, которой щедро поливали сосиску, могла испачкать пальто, под которым уже ничего, кроме рубашки и брюк, не было. Перед ним поставили дымящийся боквурст, и какой-то добряк прислал ему огромную кружку пива.

– Господин отмечает рождение сына, – сообщил сосед. – Выпей за здоровье нового солдата.

– Прозит, – тихо сказал Миша и жадно припал к кружке.

– Эй, старина, налей ему еще, – крикнул добряк-папаша. – Он сосет пиво, как мой сынок мамкину сиську.

Все вокруг расхохотались. После второй огромной кружки Мише захотелось «отлить», и он пошел, пошатываясь, вниз по ступенькам, сжимая в руке жетон, заменяющий монету. Соглядатаи курили у входа в пивную.

«Стоят, суки, ждут меня…»

Оля вошла в туалет, как только Миша появился в пивной. Штерн помог девушке залезть на высокий подоконник и прикрыл ее занавеской. Это он щедро угощал всю пивную.

– Мужики иногда вытирают руки занавеской, но до тебя не достанут. Попробуй открыть окно изнутри – мне кажется, ты в него влезешь. Я спущусь вслед за Лосем. Как ты?

– Все хорошо.

Несколько грузных мужчин зашли по «своим делам», некоторые даже не включали свет, и чертыхались, когда горячая струя обдавала им ноги. Один действительно вытер руки о занавеску…

И наконец зашел Миша, запер двери, несколько раз проверил – достаточно ли крепко?

Только когда он застегнул брюки, Оля подала голос.

– Привет, Миша!

– Кто здесь? – прошептал по-русски Лось.

– Привет тебе от профессора, Миша, – негромко по-немецки проговорила Оля.

– Я, я… не понял…

– Говори по-немецки. Ружье продал? Хорошо заплатили? – продолжала спрашивать Оля, не высовываясь из укрытия.

Только тут Миша понял, откуда идет голос, и одним взмахом распахнул занавеску.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, путая немецкие и русские слова.

– Тебя жду, – спокойно ответила Оля. – Так что? Продал ружье?

– Я только дал объявление и отправил открытку. Что такого?

– Не ной! Где бумаги? – зашипела Оля.

– У меня. Они у меня в гостинице. Пойдем, я их тебе отдам…

У Миши прорезался голос.

«Девчонка, – подумал он. – Я отдам ее им, а сам убегу». Он вспомнил Олю – странную первокурсницу из своего института.

– Давай руку, я помогу, – строго сказал он, протягивая к ней руки.

– Ты иди, Миша. Я пойду за тобой, – спокойно сказала Оля.

Михаил выскочил из туалета и бросился по лестнице вверх, но споткнулся и упал, больно ударившись головой.

– Парень хватил лишнего. Пусть посидит у окна, – было последнее, что он услышал в этой жизни.

Оля открыла низкое окошко и с трудом пролезла через него. Она оказалась во дворе, где спряталась за пустыми ящиками и бочонками. Через пять минут за ней пришел Штерн. Они вышли из двора на пустынную улицу, прошли квартал до машины. Только тогда Оля перевела дух.

– Тебе надо на время исчезнуть, – спокойно сказал Штерн. – Поезжай к Густаву. У него тебе будет безопаснее. Я ему отправлю телеграмму.

– Мой чемодан? Сумочка? – уточнила Оля, которую начало трясти от запоздалого страха.

– На заднем сиденье. В сумке деньги. Поедешь как обычно, только из другого города.

– Хорошо.

– Через неделю, максимум через десять дней, тебе придет телеграмма от твоего так называемого «дяди». Доедешь до Берлина в тот же день. Поняла? В тот же день. В привокзальном ресторане к тебе подойдет агент.

– Пароль? – деловито спросила Оля.

– Ты уже его видела, он тебя тоже. Поступишь в его распоряжение.

У Оли упало сердце: призрак Москвы таял в воздухе.

– Твой оперативный псевдоним? – неожиданно спросил Штерн.

– Ландыш.

– Отлично. Тот, кто принесет тебе букетик этих цветов, возможно, человек от меня. Открытка с изображением ландыша, любое упоминание – это знак тебе. И забудь про магазин ковров. Только крайний случай может привести тебя туда. Поняла?

– Да.

– Береги Густава. Он не должен сорваться. Вопросы?

– Михаил? – это прозвучало как возглас.

– То, что ты подумала. Ты помогла мне. Я посмотрел на тебя в деле. Иногда приходится заниматься и этим.

Штерн смотрел перед собой.

– И последнее, – после паузы произнес он. – Передай Густаву, что пьяница из Силезии оказался интересным. Центр благодарит его за информацию.

– Это, я так понимаю, не совсем правда? – спросила Оля.