Оперативный псевдоним «Ландыш»

Оперативный псевдоним «Ландыш»
Вера Эдуардовна Нечаева

Военные приключения (Вече)
Героиня этой остросюжетной книги о буднях советской разведки направляется на зарубежную стажировку в предвоенную Европу. Всего на три недели. Никто и предположить не мог, что возможность вернуться домой предоставится ей только через много лет, ведь для Ольги война не закончится и после победного мая 1945-го…

Вера Нечаева

Оперативный псевдоним «Ландыш»

© Нечаева В.Э., 2016

© ООО «Издательство «Вече», 2016

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2016

Сайт издательства www.veche.ru

* * *

В детстве я больше всего любила читать, и читала все подряд: полные собрания сочинений русской, французской, немецкой и английской классики, советских авторов и даже Рабиндраната Тагора. В короткие промежутки отсутствия книг я читала то, что попадалось под руку. Однажды меня «нашел» сборник рассказов и повестей, написанных ветеранами МВД и разведки. Особое впечатление на меня произвел рассказ о разведчице с оперативным псевдонимом «Ландыш». Через много лет я решилась переосмыслить все, что знаю о разведчиках, и написать рассказ о судьбе девушки, выполнявшей свой долг во имя нашего светлого будущего.

Любые совпадения автор просит считать случайностью.

Сведения, которыми располагает автор, не имеют грифа секретности и доступны всем желающим.

Глава 1

Олечка Николаева бодро стучала каблучками по московской набережной, стараясь не слишком вглядываться в эту красоту. «Права была бабушка, – повторяла она про себя, – ох как права. Как же ей жилось в нашей дыре после таких-то красот? А церквей-то, церквей! И перекреститься нельзя».

Ольга приехала в Москву только утром, сдала чемоданчик в камеру хранения и гуляла налегке, подгоняя себя к институту, куда надо было сдать документы непременно сегодня. Все справки и документы она зашила в лиф клетчатого платья, что почти на размер увеличило ее девичью грудь.

В документах, которые девушка несла в институт, значился тысяча девятьсот девятнадцатый год рождения, на самом деле это был двадцатый. То есть сейчас, в тридцать седьмом году, ей было всего семнадцать.

Там, где она жила когда-то с родителями, было сытно и хорошо. А главное – они все были вместе: мама, папа, бабушка и гувернантка фрейлейн Матильда. Потом все изменилось.

Однажды отец вернулся с работы раньше обычного и ушел к себе в кабинет, отказавшись от обеда и чая. Ели в тишине. Ляля, мама, бабушка и фрейлейн Матильда старались не нарушать тишины, понимая, что папа? занят и ему нельзя мешать. Такое редко, но уже случалось в их доме.

Первой папа? позвал в кабинет жену. Они говорили недолго, но маман вышла в слезах. Потом были фрейлейн Матильда и бабушка. О чем говорили взрослые, Ляля не догадывалась, но по большому секрету сообщила любимой кукле, что, наверное, кто-то напроказничал.

– Вот видишь, моя дорогая, – доверительно-строго говорила она кукле. – Вести себя надо хорошо, иначе смотри, что получается.

Потом бабушка позвала маман в спальню. Ляля не слышала, о чем они говорили, только неожиданно громко зарыдала маман.

Папин кабинет оставался закрытым до темноты. В него по очереди вновь и вновь входили то маман, то бабушка, то фрейлейн. Наконец, вышел папа?.

– Ляля, мы с мамой должны уехать…

– Я поеду с вами? – перебила отца Ляля. – Ура!

– Нет, детка, мы с мамой должны уехать одни. А ты останешься с бабушкой и фрейлейн Матильдой. Я прошу тебя, девочка моя, слушайся их во всем…

Отец говорил еще что-то, но Ляля его не слышала – она поняла главное: родители уезжали без нее.

– Мамочка, – бросилась она к маме. – Ты не можешь взять меня с собой? Я буду очень хорошо себя вести. Честное слово. Пожалуйста.

Ляля говорила с мамой на русском, немецком и французском языках. Сейчас она повторила просьбу на всех известных ей языках, в надежде быть услышанной. Мать плакала все горше, все ниже склоняя голову.

– Ляля, подойди ко мне, – попросила бабушка. – Я хочу тебе что-то сказать. Сядь вот сюда и послушай меня.

То, что сказала бабушка, навсегда изменило жизнь девочки.

– Случилось так, Ляля, что твой папа? должен срочно уехать. Он может взять с собой только одного человека, взрослого, естественно. Я уже старая. Фрейлейн Матильда решила остаться с тобой. Твоя маман очень хочет остаться с тобою. Но ты же не оставишь папа? одного? Ему будет проще, если с ним поедет она. Понимаешь? Пожалуйста, Ляля, отпусти их. Иначе сердце маман разорвется от горя. Прошу тебя, девочка моя! Когда-нибудь, может быть, ты встретишься с ними. А мы с тобой, детка, тоже уедем отсюда.

– Правда? – как за соломинку схватилась Ляля за эти слова. – А когда они вернутся? Скоро? А мы куда поедем?

– Не знаю, внученька. Но… Мы говорим с тобою как со взрослой девочкой. Родители могли бы просто уехать и ничего тебе не сказать.

Ляля отпустила родителей и даже перекрестила на дорожку как взрослая умная девочка. Ей было в ту пору шесть лет. Но она навсегда запомнила машину, которая увозила их из дома в густую темноту, рыдающую мамочку с куклой в руках – Ляле игрушку нельзя было брать с собой, и слова отца:

– Ляля, доченька, теперь все изменится в твоей жизни. Слушайся бабушку и фрейлейн Матильду. Бог даст еще свидимся. Бабушка тебе все расскажет, когда подрастешь.

Через час другая машина увезла из дома бабушку, Лялю и фрейлейн Матильду.

Мужчина, представившийся Николаем, встретил их в поле.

– Значит так, товарищи женщины. Срочность вашего отъезда объясняется просто – убит командир Красной армии товарищ Николаев и его жена. Вот его семью вы и будете изображать. У него никого больше не было, но про это почти никто не знает точно. Я рассказал его товарищам про вас. Сядете в поезд между станциями. В купе закроетесь, и будете плакать до конечной остановки. Чай китайский никому не показывайте, а то проводники мигом все сообразят. На нужной станции я вас встречу и провожу. Вы, мамаша, теперь Мария Игнатьевна. Вы уж проследите, чтоб все хорошо было. И фрау свою просите молчать. Ну а с девочки спрос невелик. Если что, скажите, что не поняла про отца.

– И про мать? – уточнила бабушка.

– Товарищ Николаев год как женился, так что это точно не ее мать. Будем считать, что дочь от покойной жены. Хорошо? А вы его мать. А это его сестра. В поезде могут быть люди, которые помнят товарища Николаева. Надо говорить им, что вы много лет не виделись. И свидеться не пришлось. А лучше молчите и дверь никому не открывайте. Так, внимание, скоро поезд подойдет.

В купе Ляля провалилась в сон и спала, пока яркое солнце в окне не разбудило ее почти в полдень. Опережая первое слово внучки, «Мария Игнатьевна» начала говорить странной скороговоркой, указывая девочке подбородком на верхнюю полку, где возлежал странного вида мужик.

– Шо вы так лопочете странно, а эта дура совсем молчит? – спросил он, спуская ноги с полки. – И вещей у вас многовато. Вы кто?

– Я – мать командира Красной армии, а это его семья. Я не понимаю – кто вы?

Заглянувший на шум проводник ахнул:

– Товарищи женщины, простите. Недоглядел. Это… проводник… спит иногда в пустом купе. А ну слезай…

– Слава богу, – прошептала бабушка, когда проводники вышли. – Мы чуть не начали разговор при нем. Олюшка, смотри, у нас даже свой туалетик есть и умывальник. Потом нам чаек принесут. Я ватрушечек с собой взяла. Ты же любишь? Фрейлейн?

Матильда кивала головой, будто понимала.

– Я много плакать ночью, – сказала она тихо по-русски. – Но не жалеть. Нет.

Через много лет Оля поймет, какую жертву принесла эта женщина ее семье, лично ей. Как жутко этой чужестранке было оставаться вдали от родины, где ее никто не понимал, где она была нужна только маленькой девочке и старухе.