Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 2

в) Николай Николаевич Новосильцев (1762–1836), третий участник «Негласного Комитета» родился в 1762 г. в далеко не самой знатной дворянской семье. Павлу Строганову он приходился двоюродным братом, что и предопределило его дальнейшую судьбу. Пока Строганов находился в Париже, Новосильцев фактически стал вторым сыном для престарелых родителей Строганова, а также доверенным лицом в семье. Недаром, именно ему была поручена деликатная миссия по возвращению Павла Строганова из Франции в 1790 г. С этой миссией он справился блестяще, к тому же в пути он подружился со своим кузеном на почве общих убеждений. Излишне говорить, что Новосильцев так же, как и Строганов, получил блестящее образование в духе Просвещения, был хорошо осведомлен в юридических науках.

В 1792–1795 гг. Новосильцев служил в армии и участвовал в польских событиях. В 1796 г. он уходит в отставку, и вскоре вместе со Строгановым знакомится с Чарторижским и Александром. Новосильцев выступил одним из инициаторов создания тайного кружка «молодых друзей» будущего императора, написав нечто вроде его Устава на основе произведений французских просветителей. По отзыву самого Александра Новосильцев произвел на него благоприятное впечатление своим умом, образованностью, умением изящно и точно излагать свои и чужие мысли (примерно такие же слова Александр говорил впоследствии о М. М. Сперанском).

Последнее обстоятельство, видимо и сыграло главную роль. Ведь еще Строганов в «Записке о работе с императором» отмечал, «что Александр нуждался в человеке, который осуществлял бы переработку его мыслей и идей на язык законов»[108 - Вел. Князь Николай Михайлович. Граф П. А. Строганов (1774–1817). СПб., 1903. Т. I. С. X–XI.]. И, несомненно, Н. Н. Новосильцев, как позже и М. М. Сперанский, обладал такой ценной способностью, что и стало во многом причиной его быстрого возвышения.

Кроме того, в сближении с Александром Новосильцев, видимо, видел не только способ как-то воздействовать на положение в стране, но и способ выдвинуться, достигнуть относительной самостоятельности, избавиться, наконец, от опеки Строгановых, которая не могла ни ущемлять его самолюбия. Однако, вскоре Новосильцев попал в опалу и был вынужден на 5 лет уехать в Англию и поэтому не участвовал в кружке «молодых друзей». В 1801 г. он возвратился в Петербург и стал членом Негласного Комитета, выполняя обязанности секретаря и эксперта по юридическим вопросам.

Коллеги считали его наиболее рассудительным и трезвомыслящим из «молодых друзей».[109 - Чарторижский А. Указ. соч. С. 236.] Это и не удивительно, т. к. Новосильцев был самым старшим по возрасту, далеко уже не молодым человеком со сформировавшимся характером, с определённым жизненным опытом, с твёрдо устоявшимися, взвешенными взглядами.

Между тем карьера его резко пошла вверх. В 1802 г. он становится товарищем Министра юстиции, курировавшим работу комиссии по составлению нового законодательства. В 1804 г. он с секретной миссией едет в Англию на переговоры о создании 3-ей коалиции и старается осуществить план Чарторижского о европейском союзе, направленном против Наполеона, однако эта миссия не была успешной.

Постепенно Новосильцев отходит от либеральных взглядов, но, видимо, окончательно беспринципным карьеристом он ещё не стал. Иначе ничем другим нельзя объяснить его отставку в 1807 г. Следующие 5 лет он провёл в Вене, но затем вновь возвратился в большую политику. Именно ему Александр поручил разработку Польской конституции 1815 г. и Уставной грамоты 1818–1820 гг. После 1820 г. Новосильцев окончательно отбросил свои старые взгляды и посвятил всего себя карьере. И не без успеха. В 1834 г. он был назначен председателем Государственного Совета и в этой должности умер, спустя 2 года.

г) Ещё большим рвением в достижении карьерных целей отличался Виктор Павлович Кочубей (1768–1834), четвёртый участник Негласного Комитета. И если, Новосильцев стал карьеристом поневоле, во многом в силу разочарования в проводимой Александром I политике, невозможностью реализовать свои способности, то Кочубей был таковым с самого начала, хотя первое время и старался это скрывать. Родился он в 1768 г. в знатной семье и был племянником екатерининского канцлера А. А. Безбородко. Природа наделила Кочубея красивой внешностью, сметливостью, трудолюбием, доброжелательностью. Обладая хорошими манерами, ему не составляло большого труда вызвать симпатии к себе в любом обществе. По протекции дяди В. П. Кочубей в возрасте 24 лет был назначен послом в Константинополь, а затем вице-канцлером коллегии иностранных дел. Но вскоре над головой удачливого юноши сгустились тучи. В 1799 г. умер его дядя А. А. Безбородко, положение Кочубея резко осложнилось и в августе 1799 г. он был вынужден уйти в отставку, а через год получил назначение в Вену. В июне 1801 г. он возвращается в Россию и входит по приглашению императора в состав Негласного Комитета. Его соратники по Комитету, отдавая должное его уму, выделяли его стремление к карьере, как главную черту его характера.[110 - Указ. соч. С. 233. См. также: Николаенко П. Д. Князь В. П. Кочубей – первый министр внутренних дел России. СПб., 2009.] Недаром, если другие члены Негласного Комитета получили посты товарищей министра, Кочубей соглашался только на министерский портфель. В конце концов он стал министром внутренних дел. В целом его деятельность на этом посту принесла неплохие результаты. Главной его заслугой следует считать борьбу с коррупцией и злоупотреблениями чиновников, выдвижение умных и способных людей на важные посты (М. М. Сперанский, М. Л. Магницкий, Ф. П. Лубяновский). Кочубей умел подбирать людей, ценил их заслуги и оставался верен своему выбору. Однако, чрезмерное подобострастие и приспособленчество коробили даже Александра, что и стало одной из причин разрыва отношений с Кочубеем и его отставки в 1807 г. Кроме того, в 1812 г., когда Кочубея предложили на пост председателя Комитета Министров, Александр отказался это сделать под предлогом того, что Кочубей – человек неискренний и коварный.

Однако во время новой «либеральной волны» Кочубей вновь пришёлся ко двору и в 1819 г. второй раз получил пост министра внутренних дел, в должности которого пробыл до 1823 г., когда вновь ушёл в отставку, на этот раз добровольно, не видя дальнейших перспектив в своей деятельности. Справедливости ради следует сказать, что при своем карьеризме и приспособленчестве Кочубей никогда не оставлял либеральных принципов, выработанных в молодости и по мере возможности старался претворять их в жизнь. Недаром, именно его Николай I поставил в 1826 г. во главе Секретного Комитета по подготовке проектов государственных преобразований, а в 1827–1834 гг. В. П. Кочубей был председателем Государственного Совета, в должности которого он и умер.

Таким образом, участники Негласного Комитета были людьми совершенно разными, каждый имел свои собственные цели и стремления. Но было у них и нечто общее.

Во-первых, все они были выходцами из аристократических семейств, получили прекрасное образование в духе Просвещения;

Во-вторых, почти все «молодые друзья» побывали за границей и на примере двух наиболее передовых стран (Англии и Франции) на практике познакомились с конституционной политической системой, а некоторые (Строганов – во Франции, Чарторижский – в Польше) принимали непосредственное участие в борьбе за претворение этих идеалов в жизнь.

В-третьих, почти все «молодые друзья» воспитывались за пределами России. В результате они имели недостаточное представление о российской действительности, и не представляли в полной мере сложности тех проблем, с которыми им предстояло столкнуться. Помимо этого, «молодые друзья» имели разные мотивы своей деятельности.

Всё это вместе взятое и определило преимущества и недостатки созданного в июне 1801 г. Негласного Комитета. Однако, основы его были заложены в 1797 г., когда начал функционировать кружок «молодых друзей». Целью его было воздействие на общественное мнение в духе просветительских идей, чтобы подготовить его к будущим переменам.[111 - Сафонов М. М. Проблема реформ… С. 47–50.]

С этой целью на средства Александра было организовано издание «Санкт-петербургского журнала» (редакторы – А. Ф. Бестужев и И. П. Пнин), в котором на протяжении года публиковались выдержки из произведений просветителей и их последователей в России. Напомним, что А. Ф. Бестужев – отец пяти будущих декабристов Бестужевых, И. П. Пнин – последовательный сторонник А. Н. Радищева.

Кроме того, решено было привлечь к разработке будущих реформ наиболее авторитетных государственных деятелей, зарекомендовавших себя сторонниками Просвещения и либерализма. На осторожные предложения «молодых друзей» откликнулись два маститых сановника – дядя Кочубея канцлер Александр Андреевич Безбородко и бывший глава Коммерц-коллегии граф Александр Романович Воронцов.

Записка А. А. Безбородко «О составлении законов Российских» предлагала усовершенствовать законодательную деятельность государственной власти. В записке были сформулированы основные цели и задачи ближайших реформ, которые «молодые друзья» взяли на вооружение. Итак, каковы эти задачи?

Безбородко предлагал удалить наиболее опасные для государства черты крепостного права: ослабить элементы рабовладения; регламентировать крестьянские повинности; запретить продажу крестьян без земли, ограничить число дворовых, предоставить гарантии крестьянской собственности на движимое имущество. Всё это должно было быть увенчанным изданием особой Жалованной грамоты для крестьянства подобно Жалованным грамотам дворянству и городам;

Кроме того, он предлагал облегчить положение торгово-промышленных слоев города – для этого нужно уменьшить пошлины, предоставить свободу передвижения по стране и за её пределами;

Следующее положение касалось преобразования государственного аппарата, создания сословного законосовещательного представительного учреждения, введения в будущем в состав Сената представителей не только дворян, но и других сословий, т. е. предлагалось сделать Сенат представительным всесословным органом; создания системы местного самоуправления, депутаты от органов которого будут первоначально рассматривать новые государственные законы в местных Собраниях депутатов, направляемые затем для обсуждения в Общее Собрание Сената и императору.[112 - Указ. соч. С. 59–62; а также Конституционные проекты эпохи Александра I-го. СПб., 1907. С. 71; Григорович В., Канцлер А. А. Безбородко в связи с событиями его времени. СПб., 1879-80. Т. II. С. 643–646.]

В историографии этот проект оценивается по-разному. Марк Раев считал, что «Безбородко хотел не только реформировать государственные учреждения, но и постепенно изменить социальную структуру общества, что должно было гарантировать безопасность личности и собственности большинству подданных».[113 - Raef M. Plans for Political Reform in Imperial Russia. 1732–1905. New Jersey, 1966. P. 69.] Однако, П. С. Грацианский, возражая М. Раеву, считает, что для такого утверждения нет оснований, т. к. «Безбородко не покушался на основы феодального строя, а некоторое ограничение прав помещиков вряд ли можно назвать ломкой социальной структуры».[114 - Грацианский П. С. Политическая и правовая мысль России второй половины XVIII в. М., 1984. С. 81.]

Конечно, вряд ли Безбородко намеривался резко изменить социальную структуру общества, его намерения явно столь далеко не шли. Но с другой стороны, выполнение плана Безбородко могло стать первым шагом на пути изменения этой самой социальной структуры. Так что, по-своему правы оба исследователя.

«Молодые друзья» с восторгом встретили этот проект, который стал основой их программы реформ.

Примерно в это же время свой проект реформы Сената представил Александр Романович Воронцов (1741–1805). Будучи в 1762–1768 гг. послом в Англии и Голландии, Воронцов имел возможность наиболее полно ознакомиться с принципами конституционной монархии. Используя свой опыт и знания, Воронцов предлагал наделить Сенат функциями посредника между государем и народом, предоставив ему также право выдвигать кандидатов на посты президентов коллегий, губернаторов и т. д. Данное положение явно напоминает проект Д. М. Голицына 1730 г. и проекты Н. И. Панина. В заключение своего проекта Воронцов предлагал издать «коренные законы, заимствовав их из существующих в Англии», как-то: Grande Charter, Habeas corpus act, согласуя их, однако, с особенностями существующего законодательства.[115 - Архив кн. Воронцова. М., 1883. Кн. XII. С. 456–462; Щеглов В. Г. Государственный Совет в России. Ярославль, 1892. С. 750.] Мысли, высказанные в этом документе, позволяют считать «Записку» Воронцова одним из источников «Жалованной Грамоты» 1801 г. Сходные идеи Воронцов излагал в еще одной записке «О России в начале нынешнего века».[116 - Архив кн. Воронцова. М., 1883. Кн. XXIX. С. 451–470.] Им же написано «Рассуждение о непродаже людей без земли»[117 - Архив Государственного Совета. СПб., 1878. Т. III. С. 778–782.], созвучное с идеями Александра I, изложенными в рескрипте Академии Наук 1801 г.

В 1801 г. после воссоздания кружка «молодых друзей» под именем Негласного Комитета, ими был разработан с использованием этих рекомендаций достаточно чёткий план преобразований. Вначале предполагалось посвятить несколько заседаний Комитета обзору состояния дел в империи, затем приступить к разработке «реформы в администрации во всех её областях», наконец, выработать проект Конституции, состоящей из трёх частей: прав, способов пользования ими и гарантий, главная из которых – обеспечение права собственности всему населению.[118 - Сафонов М. М. Указ. соч. С. 90; 124–125.] И на первых порах члены Негласного Комитета пытались полностью следовать этому плану. Чтобы составить представление о реальном положении дел в стране, в разные регионы России, особенно отдалённые, были направлены доверенные лица или организованы сенатские ревизии, которые должны были следовать специальным инструкциям, разработанным в Негласном Комитете. Например, в инструкции от 9 июня 1801 г. сенатору Селифонтову, направленному для проведения ревизии в Сибирь, указывалось следующее: «Вы должны ознакомиться с нравами и обычаями местных жителей, справиться о силе и действии существующего управления с местными нуждами, разобраться в отправлении повинностей, в правом суде, в самом образовании и просвещении, убедиться, наконец, что люди живут под добрым и радеющим о них правительстве… Ваши предложения об изменениях в системе управления Сибирью доложить немедленно по прибытии».[119 - РГАДА. Ф. 1278. Оп. 1. Д.№ 29. Л. 74–75 об. (инструкция сенатору Селифонтову от 9 июня 1801 г. для его путешествия в Сибирь).] И позже деятели Негласного Комитета не раз возвращались к идее сбора информации о реальном положении дел в государстве. Так во время подготовки министерской реформы П. А. Строганов писал о целях создания министерства внутренних дел: «Первая забота министерства должна состоять в собирании всех нужных сведений к тому, чтобы приступить к полезным реформам…».[120 - РГАДА. Ф. 1278. Оп. 1. Д. № 16. Л. 68 (записи П. А. Строганова по министерству внутренних дел, 1802 г.).] При подготовке реформ планировалось использовать соответствующий зарубежный опыт,[121 - См. например, проект П. А. Строганова «Об улучшении управления Сибирью», в которой он предлагает наделить губернатора Сибири большими полномочиями, чем у других губернаторов, из-за удалённости и обширности территории Сибири и необходимости быстро решать возникающие вопросы по примеру вице-королей английских и испанских колоний. // РГАДА. Ф.1278. Оп. 1. Д. № 29. Л. 7 об.] а также привлечь представителей общественности. В этой связи интересна докладная записка П. А. Строганова об ускорении решения запутанных дел в Сенате., датируемая 1801 г. В ней он предлагает весьма оригинальный способ: особо запутанные и обширные дела направлять без указания имён истца и ответчика (как залог объективности при решении дела) в специальную экспертную комиссию, состоящую из нечётного числа лиц (3, 5 и т. д.). Комплектоваться она должна из «лиц честных и сведущих в законоведении», прежде всего, профессоров права. Эксперты должны решить дело большинством голосов. Если случай особо сложный, то предлагалось подключить иностранных специалистов, предварительно переведя материалы дела на иностранный язык.[122 - РГАДА. Ф.1278. Оп. 1. Д. № 17. Л. 48–51.] И привлечение общественности, и использование зарубежного опыта нельзя не признать прогрессивным. Ничего подобного в российской политической практике до этого не было (во всяком случае, именно в таком сочетании).

Однако этот вполне реалистичный план осуществить не удалось. Препоны возникли сразу же. Как известно, Негласный Комитет был создан как своего рода противовес аристократической оппозиции сановников. Александр I явно имел в виду, прежде всего, эту цель и поэтому можно согласиться с С. Б. Окунем, который считал создание Негласного Комитета попыткой Александра I организовать заслон от наскоков сановной оппозиции на самодержавную власть.[123 - Окунь С. Б. Указ. соч. С. 115–118.] А так как давление оппозиции материализовалось в лозунге «сенатской реформы», то Негласному Комитету пришлось на время отказаться от своих планов и заняться сенатским вопросом и организацией отпора сановной оппозиции.

По указу Александра I от 5 июня 1801 г. Сенат должен был представить свои соображения о причинах падения своего авторитета и способах его восстановления.[124 - ПСЗ. I. Т. XXVI. № 19908.] Это была явная уступка императора сановной оппозиции, а с другой стороны, попытка выявить их истинные намерения.

Было предложено несколько проектов реформы Сената. Именно их рассмотрением и занялся Негласный Комитет.

Прежде всего, к Александру I поступил официальный доклад о Сенате его председателя П. В. Завадовского. Предлагалось восстановить те права Сената, которые были предоставлены ему Петром I, а также предоставить Сенату право избирать кандидатов в президенты коллегий (кроме военной, адмиралтейской и иностранной), намечать кандидатов в губернаторы, представляя их на утверждение императору. Сенат также был должен получить право делать представления императору, если какой-либо вновь изданный закон оказался бы в противоречии с прежде изданными или был бы «вреден и неясен».[125 - Окунь С. Б. Указ. соч. С. 118.]

Таким образом, доклад Завадовского сводился к частичному расширению функций Сената как исполнительного органа и придания ему некоторого влияния на законодательную деятельность. Ни о каком превращении Сената в законодательный ограничительный орган Завадовский и не помышлял. Речь шла о придании Сенату европейского лоска и возвращения потерянных прав. Это вполне устраивало Александра и «молодых друзей».

Однако к докладу было приложено три «особых мнения» А. Р. Воронцова, Н. С. Мордвинова и Г. Р. Державина, которые предлагали пойти дальше тех мер, которые были изложены в докладе Завадовского.

Главная мысль Воронцова заключалась в том, что Сенат может осуществлять контроль над министерствами только при условии, если сенаторы будут не назначаться, а избираться.

Более конкретно этот вопрос разобран у Мордвинова. По его мнению, Сенат должен состоять из двух частей – по назначению и по выбору, причем члены по выбору, по двое от каждой губернии, должны были избираться губернскими дворянскими собраниями.[126 - Указ. соч. С. 119.]

«Мнения» Воронцова и Мордвинова были благосклонно встречены членами Негласного Комитета, так как не противоречили их программе и не угрожали императорской власти.

Значительно сложнее обстояло дело с «мнением» Г. Р. Державина, а затем и Платона Зубова. Именно здесь пришлось столкнуться «молодым друзьям» с настоящей, четко аргументированной и логически выверенной попыткой аристократических кругов в лице сенатора Г. Р. Державина ограничить императорскую власть.

Проект реформы Сената Г. Р. Державина состоял в следующем:

Сенату вверяется законодательная, исполнительная, судебная и так называемая «оберегательная» власть. Во главе каждой из них – министр, который заведует канцелярией и осуществляет сношение вверенной ему части с монархом.

Исполнительная власть вручается Имперскому верховному правлению, которому подчиняются все отрасли хозяйства. Судебная власть принадлежит Судебному департаменту – высшей инстанции всех судов в империи, который в свою очередь делится на две верховные палаты – уголовную и гражданскую. Оберегательная и контролирующая власть принадлежит Оберегательной Думе, состоящей из генерал-прокурора, назначаемого монархом и обер-прокуроров, избираемых Общим собранием Сената. Главная её функция заключается в осуществлении надзора за правильным исполнением законов в Сенате и подотчётных ему местах. Законодательная власть осуществляется законодательным собранием Сената, состоящего из всех департаментов Сената. Наряду с императором, ему принадлежит право законодательной инициативы. Непременным, то есть постоянным становится лишь тот закон, который был одобрен законодательным собранием Сената. В противном случае любой указ монарха является лишь временным постановлением.[127 - Проект устройства Сената Г. Р. Державина / в кн.: Сборник Археологического института (САИ). СПб.,1878. Кн. I. Отд. II. С. 134–151; См. также: Сафонов М. М. Конституционный проект П. А. Зубова-Г. Р. Державина. // ВИД. Л., 1978. Вып. X. С. 226–244; Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота. СПб., 1871. Т. VI. С. 762.]

Именно это положение державинского проекта всерьез напугало «молодых друзей». Разбору и критике проекта Державина было посвящено практически всё заседание Негласного Комитета 5 августа 1801 г.[128 - Вел. князь Николай Михайлович. Граф П. А. Строганов (1774–1817). СПб., 1903. Т. II. С. 85–86.] Совершенно резонно «молодые друзья» предположили, что будь проект реализован, произойдет сверхконцентрация власти в руках Сената, а на деле – в руках кучки сановных аристократов. Реформированный таким образом Сенат станет реальным противовесом императорской власти и сможет не только контролировать императора, но и не позволит провести ни одной реформы, затрагивающей их корпоративные права.

Положение усугублялось тем, что в тот же день подал свой проект реформы Сената и П. А. Зубов. Как достаточно убедительно доказал М. М. Сафонов, проект Зубова почти полностью повторял державинский.[129 - Сафонов М. М. Конституционный проект П. А. Зубова – Г. Р. Державина. // ВИД. Л., 1978. Вып. X. С. 229–240.] Единственное отличие состояло в том, что в проекте Зубова была убрана глава, посвящённая устройству законодательной власти, а также наиболее радикальные положения. В итоге императору были поданы две редакции одного и того же документа.

Вполне можно согласиться с М. М. Сафоновым, который считает, что тот факт, что одна из редакций проекта была представлена от имени Державина, а другая – от имени Зубова, вскрывает закулисную сторону сенатской реформы.[130 - Сафонов М. М. Конституционный проект П. А. Зубова – Г. Р. Державина. // ВИД. Л., 1978. Вып. X. С. 244.] И, действительно, получается, что за спиной сенатора Державина стоял один из руководителей дворцового переворота 11 марта 1801 г. Платон Зубов – едва ли не самый влиятельный сановник того времени. Причем Зубов не был сенатором и непосредственного участия в обсуждении сенатской реформы принять не мог, но он имел многочисленные связи в гвардии. А поддержка гвардии придавала его голосу ту весомость, которой не было ни у одного из сенаторов.

Во многом этот факт, хорошо известный членам Негласного Комитета, проясняет то, казалось бы, трудно объяснимое внимание, которое проявил Александр I к «мнению» Державина в сравнении с «мнениями» отдельных сенаторов и всего Сената в целом. «Молодые друзья», нужно отдать им должное, прекрасно понимали, что именно державинский проект является программным документом аристократической оппозиции. Либеральная фразеология не могла скрыть от них истинного положения вещей. Если учесть, что лица четырех первых классов, из числа которых Державин предлагал избрать сенаторов, в подавляющем большинстве состояли из представителей высшей аристократии, то все эти выборы становились чистой фикцией, закамуфлированной попыткой ввести олигархическое правление. Дворянство оказывалось по-прежнему лишенным политических прав, не говоря уж о других сословиях. Недаром, «молодые друзья», работая над «Жалованной грамотой», ратовали за расширение дворянских прав, т. к. именно в дворянстве, в силу неразвитости других сословий, они видели противовес высшей аристократии.

Всё вышесказанное позволяет существенно пересмотреть позицию Негласного Комитета в вопросе о реформе Сената и всю трактовку борьбы вокруг сенатской реформы как столкновения «молодых друзей» и «екатерининских стариков». На самом деле Негласный Комитет боролся с объединённой оппозицией сановной бюрократии в лице сенаторов и стоявших за ними «заговорщиков» и прежде всего клана Зубовых, стремившихся ограничить императорскую власть, введя аристократическую конституцию, что было бы, как уже отмечалось выше, препятствием к проведению социальных реформ, задуманных Александром I и членами Негласного Комитета.

В этом контексте следует рассматривать и работу над «Жалованной грамотой», разработка которой проходила под грузом давления сановной оппозиции.

«Молодые друзья», видимо, считали почти неизбежным принятие реформы Сената в том виде, в каком этого требовала оппозиция.[131 - Сам проект сенатской реформы Негласного Комитета мало чем отличался от официального проекта П. В. Завадовского. В РГАДА сохранилась записка П. А. Строганова «О преобразовании Сената» от 19 мая 1801 г. Сенат предполагалось разделить на 8 департаментов. Первые три наделялись исполнительными и контрольными полномочиями, остальные – судебными. Сенат получал право делать представления императору на противоречия новых законов уже существующим и беззаконные действия чиновников, а также предлагать кандидатуры губернаторов. // РГАДА. Ф. 1278. Оп. 1. Д.№ 13. Л. 9–19, 62–72, 93–103. Одновременно, предполагалось провести реформу Непременного Совета, наделив его законосовещательными функциями («Совет есть место, учреждаемое при Нас для рассуждения и уважения дел государственных»). Тем самым Непременный Совет становился реальным противовесом Сенату, а «екатерининские старики» и «заговорщики» сталкивались между собой. // РГАДА. Ф. 1278. Оп. 1. Д. № 9. Л. 64–68 («Наказ Совету»).] Зубов имел огромное влияние в гвардии, поэтому преждевременное выступление против него могло, по мнению «молодых друзей», привести к новому дворцовому перевороту. Каков же был выход из этой ситуации? Зубов первым предложил компромисс, подав записку Александру I об освобождении от крепостного права дворовых, т. е. то, чего так желал Александр. Предполагался своего рода обмен: Александр соглашается на реформу Сената по проекту Зубова-Державина, а значит на ограничение своей власти олигархическим органом, взамен получает возможность провести частичную реформу по крестьянскому вопросу.

Однако «молодые друзья» предложили свой выход из сложившегося положения. Они попытались нейтрализовать реформу Сената, внеся в неё совсем другое содержание. Для этого-то и готовилась «Жалованная грамота российскому народу». Согласно ей дворянство, а в перспективе и всё имущее население империи, должно было получить политические права, а значит возможность избирать и быть избранными в Сенат, который аристократическая оппозиция до последнего времени считала своей неделимой вотчиной. В результате большинство в Сенате принадлежало бы дворянству, через которое император и «молодые друзья» надеялись проводить задуманные реформы без препятствий. Другое дело, что общая позиция дворянства ими явно идеализировалась.

Итак, перейдём к рассмотрению одного из самых важных документов начала александровского царствования – проекта «Жалованной грамоты российскому народу», который должен был стать своеобразной программой будущих реформ, прежде всего в сфере основ государственного строя.

Переходя к текстологическому анализу «Жалованной грамоты российскому народу», необходимо осветить ряд вопросов, являющихся до сих пор спорными в историографии. Прежде всего, это вопрос о количестве редакций «Грамоты» и их последовательности.

Впервые «Грамоту» попытался охарактеризовать В. П. Семенников. Именно он ввёл в научный оборот две редакции этого документа в двадцать шесть и двадцать восемь статей, но о существовании третьей редакции – «двадцати воронцовских пунктов» – он не знал, хотя они уже были опубликованы в «Русском архиве».[132 - См. приложение к «Русскому архиву». 1908. № 6. Сборник исторических материалов, извлеченных из с.е.и.в. Канцелярии. С. 4–18.] Семенников считал, что вначале появилась редакция в 28 статей, а затем в 26 статей, которая обсуждалась в Негласном Комитете 15 и 23 июля 1801 г.[133 - Семенников В. П. Радищев: очерки и исследования. М. – Пг., 1923. С. 158–159; 433–434.]

И. М. Троцкий первым обнаружил и опубликовал русский текст «двадцати воронцовских пунктов», так называемых Article’s (в «Русском архиве» публиковался французский текст). Он предложил следующий вариант последовательности редакций «Грамоты»: 20-28-26. 26-ти статейная редакция и обсуждалась, по его мнению, в Негласном Комитете.[134 - Троцкий И. М. Законодательные проекты Радищева // Радищев: материалы и исследования. М. – Л., 1930. С. 44–45.]