Темные кабинеты. Повести и рассказы о любви

В регистратуре сейчас сидит практикантка, которая работает всего несколько дней и свято верит в щиты с графиками приема на стене. Когда Таня снимала время приема своей врача, то почему-то переставила утренние часы приема мне. Пришедшие утром на прием не нашли своей врача и рассосались по другим врачам, – а утром их много. Принимавший сегодня в одно со мной время врач Щеголев, – полноватый старый врач с больными ногами, – увидел, что меня переставили на утро вместо заболевшей другой врача и успокоился. Он даже покурить предупредить ко мне на верхний этаж не придет. В коридоре, где можно, Таня по пути в кабинет уже выключила свет и…

– Так мы теперь одни на весь этаж? И никто об этом не знает? – хохотал я. – И чем нам в таком случае заниматься?

– Доктор, у Вас очень много срочной бумажной работы, – чопорно сказала Таня, запирая дверь изнутри, чтобы Щеглов даже случайно не смог к нам попасть. – Вам надо заполнить сегодняшние карты после посещенных на дому больных, заполнить вызывной журнал участка и журнал приема больных участка в поликлинике за сегодня, заполнить стат талоны больных, которые сегодня пришли к нам на прием для стат отдела и для начальства, когда они спохватятся. А они спохватятся, когда будет пробел в документации.

– Умница, – расхохотался я. – Но я имел в виду не это. Что у нас на сладкое, – Таня указала на торт, – кроме торта, конечно.

– Доктор. Если мы будем заполнять документацию в темноте, то придется включить свет и привлечь внимание регистратуры, сторожей и врача Щеголева. И наша маленькая уловка вскроется. Лучше сладенькое, – такое и не такое, – мы оставим на после заполнения документов, тогда нам не понадобится много света. Разве не так? – и улыбка на всё ее чудесное лицо не покидала, особенно когда она сулила нам сладкое.

Мы быстренько сделали неотложные дела с бумагами, бланками и документацией, привели всё в порядок, после чего я обошел столы и сел перед ней прямо на стол.

– Какие дела нам предстоят теперь?

Халатик она давно весь расстегнула от жары, т. к. никого входящих мы не ожидали, а я так халат вообще не одевал. Потому картина, которая сейчас могла бы представиться случайному зрителю была приблизительно такая:

За столом пышногрудая мед сестра в полностью распахнутом халатике, а на столе перед ней сидит лицом к ней мужчина без рубашки и майки. Потом посторонний наблюдатель увидел бы, как эта пышногрудая сестричка расстегивает мужчине ремень и брюки, приспускает их и трусы, снимает их совсем и прижимается грудной клеткой к плотному торчащему органу. Сначала она просто гладит им поверхность между грудями, потом выпускает его и берется за свои молочные железы. Большими шарами грудей она сжимает мужской орган с двух сторон и начинает медленные движение вдоль этого органа вверх-вниз, вверх-вниз… Орган твердеет всё больше, как и соски дамы. Мужчина давно придвинулся ближе к ней тазом, а сам откинулся на вытянутые руки назад, закрыл глаза. Но этого даме показалось мало. Она стала время от времени освобождать орган мужчины от плена грудей о, обхватив его ладонью, повторять движения вдоль него вверх-вниз, вверх-вниз… Движения постепенно нарастали по амплитуде и скорости. Когда мужчина стал импульсивно вздрагивать, женщина нагнулась и взяла орган в рот, продолжая массировать его рукой вверх-вниз, вверх-вниз. При этом к движению руки кроме «вверх-вниз, вверх-вниз» добавились как-бы круговые движения.

Губы были сжаты, когда пропускали это богатство в рот. Продвинув его на некоторую глубину, дама замерла на несколько секунд, за которые успела снять халатик и бросить его в сторону кушетки, оставшись в одних трусиках. Но и в это время она не выпустила ничего изо рта.

Мужчина к тому времени уже выпрямился и попробовал управлять головой своей партнерши, надавливая ей на затылок. После неудачного толчка, когда она чуть не захлебнулась, закашлялась, дама молча отшлепала его по рукам и продолжила свои таинства без его рук. Т. е. глубоко насадила свой рот на его орган и приступила к фрикциям головой, помогая себе руками.

В момент, когда раздались приглушенные стоны мужчины, закатила глаза с не менее понятными наблюдателю стонами, приглушенными твердым «кляпом». Оба партнера некоторое время импульсивно двигались друг навстречу другу, пока не затихли.

Мужчина просто откинулся вдоль стола на спине, совершенно не заботясь о том, что его орган еще не принял позу павшего бойца, а женщина привстала и языком собирала единичные капельки, оставшиеся в его члене и выделяющиеся наружу. Делала она это столь удовлетворенно и вдохновенно, что сторонний наблюдатель и особенно наблюдательница, если бы они были на самом деле, и сам бы не устояли, наверно… Но их не было и не могло быть, потому они ничего и не могли сделать.

Некоторое время сотрудники пили почти остывший чай и активно поедали торт. Сладкое заедали сладким. Что было слаще, – кто знает?

Солнце постепенно садилось, света в кабинете становилось всё меньше и меньше.

– Ты представляешь, что этот свет точно так же ослабевает по всем кабинетам, и светлые кабинеты становятся ТЕМНЫМИ КАБИНЕТАМИ? – они расхохотались оба. – И во всех темных кабинетах могло бы происходить такое, такое…

– А хочешь заняться любовью в кабинете заведующей? – перебила меня Таня. – Я сегодня выпроваживала Тамару, старшую сестру, и когда запирала за ней дверь кабинета, то случайно положила ключ от кабинета заведующей себе в карман.

– Случайно? – опять расхохотался я.

– Ну не нарочно же, – тоже со смехом ответила женщина. – Так идем?

Ей и самой хотелось такого приключения. В халатах, как и положено, заговорщики чинно прошли к кабинету начальницы, ключи от которого у них оказались, и внешне совсем спокойно его открыли и вошли. Свет зажигать они не стали, а просто заперлись изнутри и, повесив халаты на вешалку у дверей, занялись друг другом. Пухленькая хохотушка прыснула в кулак, когда мужчина посадил ее на стол заведующей и с размаху вошел в нее. Они, так обнявшись, «потерлись» друг об друга, но потом он поднял ее за ягодицы, не выходя из ее тела и перенес женщину на стол старшей сестры, ее непосредственной начальницы. Женщина снова прыснула в кулак. И это место ей понравилось даже больше. Но она выскользнула из рук и со стола и перевернулась на живот на том же столе. Мужчина всё понял и не противился ее решению. Так же быстро он вошел в нее, прижав ее ноги своими ногами к столу Тамары. Быстрые движения, опасная обстановка, озорная ситуация и сильное желание привело к тому, что они быстро кончили.

Отдышались на кушетке, потом подложили под голову женщине большую пачку амбулаторных карт, а под таз проверочных журналов, они некоторое время кувыркались на кушетке. То она снизу, а он сверху, то он снизу, а она сверху. Эти уже более физкультурные упражнения, чем занятие любовью, закончились тем, что они опять дружно кончили, но рассыпали по полу амбулаторные карты и журналы контроля и учета всего и всех.

– Скажу ей завтра, что она сама зацепила на выходе и рассыпала, – смеясь предложила Таня. И это было лучшим решением, чем собирать эти все карточки в уже сгущающейся темноте в чужом кабинете.

– А как она сюда зайдет без ключа?

– А я утречком повешу ключ на доску в регистратуре, и она там его и найдет.

– Всё-то ты предусмотрела!..

Мы опять чинно прошли в свой кабинет, доели остатки торта, – для восстановления сил, конечно. Для пользы, а не корысти ради. Привели себя в порядок. Потом аккуратно прокрались мимо дремлющей практикантки в регистратуре и выпорхнули на улицу.

Когда я оглянулся на здание поликлиники, то окна на самом деле выглядели темными. Значит и кабинеты в них были темными. Это точно, уж поверьте.

Кира

Не состоявшаяся пока книга "Кира"

Девственница плюс—>минус

– Меня звать Кира. Можно задать несколько вопросов? – когда они сюда дорогу перестанут находить? Ведь на большинство вопросов могут ответить медицинские сестры и уж на все вопросы их лечащие врачи. Ну даже чай в дежурке не могу попить после обхода двух корпусов спокойно. – Ой! Вы чай пьете? Я сейчас…

После минуты-двух отсутствия на моем столе появилась гора печенья и конфет. Все разные, словно их на похоронах или на кладбище собирали. Хотя при ближайшем рассмотрении там были и очень дорогие представители.

– Ты где их насобирала так быстро?

– Я не собирала. Мне пацаны приносят много, а я их по очереди трескаю, чтобы оставались разных названий много.

– Так ты их все сюда принесла?

– Ну, да. У Вас же чайник горячий еще остался, как я вижу. Давайте я сестричку попрошу его опять подогреть и вместе с Вами попью чай. Не возражаете.

Учитывая, что я увидел среди конфет свои любимые трюфели и «Раковые шейки», то мне оставалось только согласиться.

– Только за одно попроси сестру принести мне свою историю болезни, – в этом документе можно прочитать много интересной информации о пациентке отделения: возраст, диагноз, сопутствующие заболевания, сроки лечения, родственные болезни и много другого. Не всегда хочется это всё выспрашивать для столь короткой консультации.

Чаепитие немного затянулось. Она много болтала. Много спрашивала про свою болезнь. Пробовала шутить. Что-то рассказывала. Сказать, что мне было интересно и приятно, – значит соврать. Но от скуки – я не взял с собой книгу, – можно было просто пообщаться. Сказать, что она была очень симпатичная было нельзя. Меня сразу привлекли ее зубы: словно кто-то вытягивал из ее рта шарик средних размеров, и ее передние зубы выгнулись вперед в попытке удержать его во рту. Широкие щечки, добрая улыбка, курносый нос… Ну, что еще сказать. Фигура явно не голливудского типа, но под халатом много не разглядишь.

– Я больше не могу пить чай, – взмолился я. – Отнеси сейчас чайник медсестре, а я схожу в «одно место»…

– Ой, лучше Вы отнесите. А то она на меня так нехорошо посмотрела…

– Ладно, отнесу. А ты гаси свет и марш в постель, – как выяснилось, сестра уже спала, и я тихонько поставил чайник рядом с печкой и прикрыл плотно дверь в сестринскую. После посещения туалета я вернулся к себе.

Свет уже был погашен. Я защелкнул входную дверь, разделся и прилег на постель. «Прилег» – это было образно сказано. Потому что я в этой постели сразу же обнаружил кого-то, кто там спрятался под одеяло и прижался к стене. Я зажег светильник над кроватью и… Конечно, это была Кира. Как я не догадался, чего она так допоздна пила чай. Хотя она больше болтала, чем пила…

– Не понял! Что это такое?

Не сказать, что я так уж испугался или прогневился, но могла бы попроситься или предупредить. И вообще, если это провокация, то…

– Я сейчас всё объясню. Только погасите свет, а то я стесняюсь, – как я заметил, вся ее одежда, включая нательное белье, была сложена на стуле в глубине дежурки.

Я погасил свет и присел на кровать.

– Понимаете, у нас очень в сильно смеются над теми девушками, которые не переспали с мужчиной. Их очень презрительно называют старыми девственницами, «черными трусами», «синими чулками» и еще хуже, матерно. Особенно, если девушка остается девственной в девятнадцать лет, как я. Даже если я сейчас с кем-то из сверстников пересплю, то он по всему городу разнесет, что переспал с девственницей и надо мной будут все смеяться и дразнить. Они придумают много гадкого и пошлого, чтобы сказать мне. Я всегда говорила, что в моей жизни уже был взрослый мужчина, которого они не знают, и меня не трогали. Но я не хочу больше быть девственницей. Помогите мне, я Вас очень умоляю.

– Т. е. ты хочешь стать женщиной?

– У Вас совсем другие понятия, как у моей мамы. Девочка, девушка, женщина… В настоящее время девочка – это девственница. Девушка, – которая ведет обычную половую жизнь с одним или несколькими мужчинами. Потому и говорят, что «у меня есть девушка». Женщина – это рожавшая девушка.