Бомба для леди. Детективы

Бомба для леди. Детективы
Вадим Голубев

В основе каждого преступления лежит либо жадность, либо глупость, либо ревность. Поэтому как бы тщательно не планировали свои деяния некоторые граждане, сколь высокое положение они бы не занимали, ответственность рано или поздно придется нести. Об этом и рассказывается в цикле детективов «Бомба для леди».

Бомба для леди

Детективы

Вадим Голубев

© Вадим Голубев, 2020

ISBN 978-5-4498-6609-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВАДИМ ГОЛУБЕВ

БОМБА ДЛЯ ЛЕДИ

детективы

ВОСТОЧНЫЕ СТРАСТИ

КЛАДБИЩЕНСКИЕ ВОРОВКИ

Три китаянки разбежались по аллеям Восточного кладбища. Они уже не первый год промышляли кражей продуктов, оставленных на могилах этими «непонятными» русскими. Крашеные яйца, хлеб, на надгробиях побогаче – колбаса и сыр, конфеты, шоколадки – все это дополняло скудный рацион работниц подпольной фабрики по изготовлению подделок мировых брендов одежды. Когда только прибыли в Россию, последовали примеру товарок, живших здесь не один год. Поначалу с непривычки дристанули. Потом вошли во вкус. Высококалорийная снедь не только помогала выдерживать монотонный двенадцатичасовой рабочий день, но также сохранять свежесть кожи, крепость мышц, блеск волос и даже женские желания. Словом, быть в форме, дабы не состариться преждевременно, не оказаться выброшенной из подвала, где спальня соседствовала с кухней и рабочим цехом, вернуться назад – в Поднебесную, так и не собрав денег на вожделенное открытие собственного дела. Сожалели китаянки лишь об одном – не каждый день, а лишь по православным праздникам можно хорошо поджиться. Одно время ездили на частное кладбище «Серебряный ангел». Там хоронили элиту, жившую и почившую в Большом городе. На надгробиях попадались копченая колбаса, дорогой сыр, упаковки с «красной рыбой», коробки с конфетами «Рафаэлло» и «Коркунов». На грузинском участке в склепах стояла мебель усопших, в шкафах висели костюмы и платья, на журнальных столиках лежали пачки сигарет и стояли бутылки с коньяком. Грузины, вложившие огромные деньги в беломраморные усыпальницы, запирали их на дешевенькие китайские замки, открывавшиеся простенькой отмычкой. Сигареты китаянки выкуривали сами или поштучно продавали соотечественникам. Им же сбывали по дешевке дорогущее бухло. Им же «уходили» не тронутые кладбищенской сыростью и временем прикиды обитателей захоронений. Правда, промысел на частном кладбище кончился довольно быстро. Всю троицу повязали охранники. «Трофеи» отобрали, самих изнасиловали. Поначалу было страшно, но потом даже понравилось. Жаль, что парни велели убираться и больше не показываться, иначе закопают. Вот и пришлось промышлять на небогатом Восточном кладбище, где находили последнее прибежище жители Большого города с небольшим достатком. Деликатесов уже не было, зато от места работы пять минут пешком пройти. Промышлявшие на погосте бомжи не притесняли – хватало подаяний от родичей усопших на выпивку, приобретаемую в магазинах. Закуску бродяги извлекали каждую ночь из контейнеров, куда находившийся поблизости магазин «Пятерочка» выбрасывал просроченные продукты. Попробовали как-то китайцы турнуть бомжин от контейнеров. Завязалась драка. С каждой из сторон погибло по человеку. Прибывшие полицейские проверили документы всех работников «фабрики». Половину – находившихся в России нелегально – вышвырнули на родину. После этого хозяева заведения запретили труженикам швейного производства рыться в пищевых отходах, конфликтовать с представителями государствообразующей нации, привлекать внимание Федеральной миграционной службы. Участникам драки, коих не выдворили из страны, пришлось еще долгое время выплачивать владельцам компенсацию средств, ушедших на взятку правоохранителям, чтобы не прикрыли «фирму».

Ван Гуянь свернула на «ее участок». Вчера у русских была Радуница – особое поминовение усопших, следующее на десятый день после Пасхи. Холмики, цветники, надгробия были завалены продуктами. Кое-где даже попадались заполненные наполовину пластиковые стаканчики с водкой. Их Ван аккуратно сливала в бутылку с навинчивавшейся пробкой. Будет чем угостить соотечественников, зашедших в гости после тяжелого трудового дня. Ван было легче. Хозяин заведения Сюй Таньсин, женатый на ее племяннице, всегда давал «тётушке» с подругами отгулы под религиозные праздники, на которые православные посещали могилы родни. Ван Гуянь завидовала «племяшке». Ее родители – лавочники сумели дать дочке высшее образование на «русском отделении» местного университета. В качестве переводчицы та приехала в Большой город. Судьба свела ее с господином Сюем, как того все называли. Связь перешла в любовь. В результате пятидесяти-двухлетний Сюй женился на двадцатитрехлетней Миньхао. О детях не помышлял. На родине у него остались взрослые сын и дочь, коим он купил по небольшой фирме. Сам господин Таньсин явился в Россию еще в начале девяностых. Прибыл с несколькими сотнями долларов в кармане, а потом крепко «поднялся», прибрав к рукам значительную часть «китайской» экономики Большого города. С подачи молодой жены привез в Россию Ван Гуянь, устроил ее швеей на одном из своих «заводов». При этом вычитал из жалования «тетушки» деньги, потраченные им на оформление виз, миграционных документов, авиабилета Пекин-Большой город. Платил, как всем. Хватало на пропитание и отправку денег дочке в Поднебесную. Часть жалования выдавал одеждой, обувью, «паленой» косметикой, производимой в его цехах. По примеру сестры с мужем Ван Гуянь отправила дочь учиться в университет на «русское отделение», мечтая о судьбе племянницы для нее. В Китай Гуянь планировала вернуться лишь совсем старой, когда уже не сможет работать и сумеет подкопить деньжат после получения чадом высшего образования. Тогда можно будет жить спокойной жизнью, гулять, заниматься ушу, доживать до ста лет, к чему стремятся все китайские старики. Можно даже завести какого-нибудь приходящего дедушку. Муж самой Гуянь – товарищ Ван, будучи военным, погиб много лет назад в одном из межэтнических конфликтов, временами потрясавших Китай. Прибыл к новому месту службы, шел по вокзалу и попал под топор религиозного фанатика-мусульманина. Даже наградным пистолетом не успел воспользоваться. Террориста пристрелили полицейские, но Ван Гуянь было от этого не легче. Пришлось отдавать дочь на попечение родителей, а самой осваивать профессию швеи. На фабрике, поставлявшей форму для армии, платили больше, чем учительнице в школе. Но работать приходилось четырнадцать-шестнадцать часов. По сему «заведение» Сюя показалось курортом, а Россия стала кормилицей.

– Вот и могила Бляо Дуна. Начинается китайский участок кладбища. Лучше держатся от него подальше, – увидела женщина колонну из серого гранита с выбитыми двумя иероглифами.

Сам Бляо Дун был одним из первых китайцев, приехавших в Большой город на заработки. Отличаясь большой потенцией и статью, молодой мужчина не стал вкалывать в пыльном цеху или на плантациях окрестных фермеров. Подучив русский, он принялся соблазнять богатых, не очень богатых и очень богатых бизнес-леди, безбедно жить за их счет. Муж одной из таких «заказал» альфонса. Жиголо нашли на свалке с парой десятков ножевых ран, да отрезанным членом. С него и начался «китайский» участок на Восточном кладбище. Позже пошло поверье, что посещение могилы Бляо Дуна исцеляет от импотенции, дает огромную мужскую силу. Китайцы, вьетнамцы, корейцы валом валили к захоронению, оставляя подарки. Позже воздвигли гранитный памятник и даже провели асфальтированную дорожку. Широкую, чтобы по ней можно было проехать на автомобиле. У мужиков от похода к месту погребения Бляо Дуна «сносило крыши». Года полтора назад к Ван с подругами прицепился вьетнамит. Потребовал секса сразу с тремя, прямо на погосте. Пришлось «отгасить» его приемами кунг-фу, а заодно вычистить карманы от пары тысяч рублей и курева.

Обойдя «китайский» участок, Гуянь столкнулась с русской бабкой. Та зашамкала, дескать обезьяны желтомордые снова тырят продукты с могил.

– Молчи! Убью! – цыкнула на нее китаянка, юркнув между крестов и памятников.

Петляя среди них, Гуянь вышла на место встречи – могиле дамочки, бросившейся под поезд более ста лет назад. С этого захоронения и пошло Восточное кладбище. Вроде бы, недалеко от входа, а место укромное, заброшенное. Здесь, среди «бесхоза», можно было спокойно осмотреть и рассортировать добычу, разложить ее более удобно для предстоящей переноски. Подруги сидели плечом к плечу спиной к Ван. Женщина двинулась к ним. Внезапно что-то тяжелое опустилось на ее голову. Последнее, что услышала Гуянь, был треск ее собственного черепа.

КОЛОМ ПО ЧЕРЕПУ

– Розанов, Родичев, Хомутов! На выезд! – вошел в кабинет опергруппы начальник «убойного отдела» Главного управления внутренних дел полковник Виталий Валентинович Крупин. – Массовое убийство на Восточном кладбище.

– Да, что в муниципальном округе «Восточный» своего ОВД нет? – проворчал, как всегда в таких случаях, старший группы, майор Алексей Розанов.

– Свой отдел внутренних дел есть. Но повторяю для непонятливых – массовое убийство – наша компетенция! Кроме того, все потерпевшие – гражданки Китайской Народной Республики.

– Вероятно, нелегалки, – предположил старший оперуполномоченный, капитан Иван Родичев.

– Нет! Паспорта, миграционные карты, разрешения на работу – все при них. Все, как говорится, в ажуре. Поехали!

По апрельским лужицам, подсушенным апрельским солнышком быстро доехали до погоста. По грязноватым дорожкам добрались до места происшествия. Там уже хлопотал судебно-медицинский эксперт Трофимыч, рыскали криминалисты, поодаль жались сотрудники «убойного отдела» ОВД «Восточный», полицейские из оцепления. Крупину доложили, что потерпевшие: пятидесятилетняя Ван Гуянь, сорокатрехлетняя Су Хуньфэнь и сорокапятилетняя Вэй Гуйэ, согласно найденным при них документам, числились подсобными работницами магазинов торгового комплекса «Огородник». Это огромное здание, некогда построенное для обеспечения потребностей многочисленных дачников в семенах, саженцах, инвентаре, стало с годами другим. Теперь в нем торговали поддельным ширпотребом, клепаемом в лучшем случае в Поднебесной, а в большинстве своем производимом китайскими умельцами в Большом городе и его ближайших окрестностях.

– Кто и при каких обстоятельствах обнаружил убитых? – спросил полковник коллег.

– Мы, – выглянули из-за спин полицейских двое работников кладбища. – Иванин и Максимов. Мы после каждой Радуницы обход территории делаем. Выявляем бесхозные захоронения. Потом администрация связывается с родственниками захороненных, выясняет: почему могилы содержатся в ненадлежащем состоянии. Если связаться не удается, ставим табличку с просьбой обратиться в администрацию кладбища. Ждем еще год. Если обращения не последует, продаем места погребения. Закон дозволяет…

– Потерпевших ранее на территории кладбища видели? – уточнил полковник.

– После каждого православного праздника ходили. Еду, которую родственники умерших на могилах оставляли, забирали. Хоть ни по закону, ни по православным традициям что-то брать с могил не разрешается, мы не препятствовали. Чистоту они оставляли на местах погребения.

– С бомжами конфликты на почве дармовой закуски у них возникали?

– Было время, когда бомжи всех бездомных собак съели. Дрались из-за еды, даже резались друг с другом. Теперь все сетевые магазины «просрочку» в мусорные контейнеры выбрасывают. Бродягам и местным алкашам сытно стало. Там все подбирают.

– Надо же! И отравиться не боятся!

– Они так проспиртованы, что ни одна холера не возьмет.

Сыщики подошли к трем трупам. Двое сидели, прислонившись к огромному чугунному кресту. Одна лежала ничком чуть поодаль.

– Все трое убиты тупым, тяжелым предметом. Судя по фрагментам дерева в волосах и на одежде потерпевших бейсбольной битой или колом. У всех проломлены черепа. Смерть во всех случаях наступила мгновенно, – констатировал судмедэксперт. – О, кажется, нашли орудие убийства!

Криминалисты принесли перепачканный кровью, осколками костей и крошками мозга кол.

– К гадалке не ходи – отпечатков пальцев не найдем, – ткнули они в пару светлых ниток на деревяшке. – В перчатках или рабочих рукавицах орудовали. Зато злоумышленник оставил следы.

На весенней грязи застыли вмятины рифленой обуви с отпечатками на подошвах нерусского слова «Nike».

– Продвинутый убивец, – глянул на следы Виталий Валентинович.

– Да этого добра на «Огороднике» завались! И цены вполне сходные, – усмехнулся Розанов. – Сам на днях к весеннему сезону там прикупил.

– Собаку по следу! – велел Крупин коллегам из ОВД «Восточный», кивнув на позевывавшего пса. – Хомутов, сгоняй с кинологом!

Кобель быстро взял след, вывел из «бесхоза» на просторную аллею, потянул по ней к самому выезду с территории кладбища. Там на могиле некогда известного, а ныне забытого композитора сидела троица бродяг, приканчивавших бутылку портвейна. Рядом с дородным, краснорожим бомжиной пес застыл, оскалился зарычал.

– Так, граждане, в общественном месте распиваем! – начал для затравки старшина, прихваченный кинологом и Хомутовым. – Непорядок! Административное правонарушение!

– Мы, начальник, не нарушаем! Мы Исаака Марковича поминаем, – кивнули бездомные на надпись на надгробии. – Имеем право! Радуница!

– У Исаака Марковича свои дни поминовения, – усмехнулся Юрий. – Вы – двое – валите отсюда! Не то спиртное выльем, вас задержим. Ты, дядя, останься! Разговор к тебе будет! Руки назад! Старшина! Наручники! И «воронок» вызовите!

– Быстро выполнять! – рявкнул кинолог. – Пока собачкой не подтравил!

– Хороший бы шашлык из твоего бобика получился, – лениво глянул дородный бомж на порыкивавшего пса, закинул за спину руки, на которых щелкнули стальные браслеты.

Вернувшись в управление, Крупин зашел в кабинет группы Розанова.