Испытание волхва

Испытание волхва
Вадим Иванович Кучеренко

Роман «Испытание волхва» завершает трилогию, начатую книгами «Завещание волхва» и «Наследник волхва». Бывший школьный учитель Олег, переехавший из мегаполиса в затерянные среди лесов Кулички и ставший языческим жрецом, из-за банкротства банка теряет все свои деньги. Это обрекает его с семьёй на нищенское существование, а также лишает возможности осуществить свою мечту – построить в посёлке школу. Он на грани отчаяния. Неожиданно бабка Ядвига открывает ему и своему сыну Михайло тайну алтаря из золота, установленного в капище, которую она хранила много лет. У Олега появляется надежда, что всё может измениться к лучшему. Но для этого ему предстоит преодолеть много испытаний и противостоять как старым, так и новым врагам… Читайте новый фантастико-приключенческий роман Вадима Кучеренко, автора полюбившихся читателям книг «Замок тамплиеров», «Человэльф», «Нежить», «Любомир и Айи» и многих других!

Вадим Кучеренко

Испытание волхва

Пролог. Яромир спасается бегством

Небо полыхало со всех сторон. На западе солнце опускалось за горизонт, окрашивая кромку неба в багряно-фиолетовые цвета, предвещающие сильный ветер и грозу на следующий день. На востоке низко нависающие над землей мрачные тучи подсвечивались сполохами лесного пожара, который то разгорался ярче, стремительно взбегая по ветвям к верхушкам деревьев, то тускнел, опускаясь в овраги и выжигая их дотла. А затем он снова выбирался наверх, продолжая жадно и ненасытно пожирать всё, что ему попадалось на его пути.

Лето выдалось жарким и засушливым, и деревья вспыхивали, как смоляные факелы. Сгорая, они жалобно стенали, словно умоляя о пощаде. Но помилования не было. И они гибли, одно за другим, лишая крова лесных обитателей. А те, от медведей до бурундуков, от кукушек до филинов, пытались скрыться от ужасного бедствия, страшнее которого в лесу не может ничего быть. Ведомые инстинктом, звери и птицы бежали и летели по направлению к заходящему солнцу, которое сейчас было их ориентиром к спасению. Но при этом многие также гибли, потому что огонь оказывался быстрее и опережал их. Это был жестокий и коварный враг, истребляющий всё и всех без всякой жалости и пощады. Ему не мог противостоять никто, даже леший, хозяин леса.

Нежить гибнет в огне, как и любое живое существо. Против поистине адского пламени дух так же беззащитен, как и плоть. И сейчас лешему приходилось покидать родные места. Лесной дух превращался в изгоя и бесприютного странника, потерявшего всё то, что было его жизнью и давало смысл существованию.

Лешего звали Яромир, и он жил в этих лесах испокон века, помня ещё те времена, когда здесь и слыхом не слыхивали о человеке. А если тот и забредал ненароком в эти края, то мало чем отличался от дикого зверя, как своими повадками, так и внешним видом. Яромир не делал различий между животными и людьми. Для всех им были установлены одни правила, и пока те соблюдались, леший не вмешивался. Если же кто-то нарушал лесные законы, то жил после этого недолго. Леший заводил виновного в болото, где тот тонул, захлёбываясь гнилой водой, или в овраг, куда жертва падала и, наткнувшись на острые сучья, истекала кровью. А иногда, из-за переломанных ног лишённая возможности передвигаться, мучительно умирала от голода.

Но это было справедливое возмездие, и Яромир не испытывал угрызений совести или жалости. Без этого в лесу не было бы порядка, и неминуемо воцарился бы хаос, в котором беззаконие позволило бы сильным в поисках пищи и крова сначала истребить слабых и беззащитных, а затем начать уничтожать друг друга.

Яромир привык, что в лесу он верховная власть и высшая справедливость, но лесной пожар уничтожил его веру в своё могущество. Впервые леший почувствовал себя таким же беззащитным и слабым, как и остальные лесные обитатели. Это напугало его и озлобило. Опалённый огнем, утомленный бегством, измождённый лишениями, он брёл по лесу, мелькая тенью между деревьями, не выбирая дороги, куда глаза глядят, уже даже не желая спасти свою жизнь, а ведомый слепым инстинктом выживания. Постепенно рёв огня затих, запах гари перестал разъедать гортань, лес принял привычный вид. Неожиданно деревья расступились, словно пропуская его, и он вышел к небольшому озеру, вода в котором казалась почти чёрной в подступивших сумерках.

На берегу озера, наполовину уходя в воду, лежал огромный валун. Яромир бессильно опустился на камень, чувствуя, что ноги уже не держат его. В озере отражались деревья, растущие по его берегам. В глубине леса размеренно ворчала и посвистывала сова. Потрескивали ветви под лапами какого-то зверя, вышедшего на ночную охоту, но еще не почуявшего запах добычи и потому не соблюдающего осторожность, а, быть может, уже даже и сытого. Перекликались птицы. Всё это были привычные Яромиру звуки. И хотя местность была незнакомой, внезапно он почувствовал себя почти как дома. И понял, что он останется здесь надолго, пока не сможет вернуться в родные места, а, возможно, что и навсегда, если приживётся.

Лесу нужен порядок. Ему необходим леший. Лесной дух, который будет следить за соблюдением законов, а в случае необходимости принуждать к их соблюдению. Если надо, то и карать, без всякой жалости и снисхождения, тех, кто эти неписаные правила нарушает.

Неожиданно Яромир снова обрёл смысл своего существования. Только одно тревожило его – здесь уже мог быть свой лесной дух, который был способен помешать ему, нарушить его планы. Поэтому сначала надо было найти местного лешего. И прогнать его, как пожар изгнал самого Яромира из родных мест. А если тот не захочет уйти и воспротивится, то придётся уничтожить его. Яромир будет лучшим хозяином для этого леса, тот должен это понять и смириться. А если нет… То он сам будет виноват в своей гибели.

Придя к такому выводу, Яромир яростно ухнул, словно ставя точку в своих размышлениях. И сразу замерли все звуки вокруг. Лес затих, настороженно прислушиваясь. Никто из его обитателей ещё не знал, что произошло и чем это грозит, но инстинкт подсказывал им, что надо затаиться и выждать. И, быть может, тогда беда пройдёт стороной…

Глава 1. Возвращение приятелей

Маленький скрипучий автобус, готовый, казалось, рассыпаться на первом же ухабе от возраста и пережитых потрясений, изрядно и заметно его потрепавших, выехал из узкой улочки, настолько кривой, что было странно, как по ней вообще можно передвигаться, не обладая гибкостью змеи. Натужно пыхтя, автобус проехал, словно из последних сил, еще немного и замер посреди площади, напротив храма с куполообразной маковкой, увенчанной позолоченным крестом.

На какое-то время автобус скрылся в непроглядной серой туче поднятой им пыли. Когда пыль осела, из его салона вышли двое мужчин в потрёпанных, с многочисленными заплатками, брезентовых робах. Оба заросли густой щетиной и издали были бы неотличимы один от другого, если бы лицо одного из них не пересекала чёрная повязка, скрывавшая глаз. Другой глаз мужчины, налитый кровью, зло взирал на окружающий мир, словно заранее считая его врагом и в каждое мгновение ожидая от него подвоха. Второй мужчина выглядел не таким злобным, но в заостренных чертах его лица также было мало приятного. Особенно портили его маленькие бесцветные бегающие глазки, наглые и словно чем-то напуганные одновременно. Невозможно было понять, куда эти глазки смотрят. Могло создаваться впечатление, что они постоянно пытаются заглянуть за спину своего хозяина и увидеть, не стоит ли там кто-нибудь, что-то замышляя.

При одном взгляде на этих мужчин самый неопытный физиогномист пришел бы к выводу, что они испытали много неприятностей в жизни. И видели слишком мало хорошего, чтобы доверять этой самой жизни в любой ситуации. Даже сейчас, когда вокруг не было никого, мужчины держались настороже и были похожи на диких зверей, никогда не чувствующих себя в безопасности в извечной борьбе за выживание.

– Вот мы и снова дома, Егорша, – радостно сказал мужчина с бегающими глазками и слегка притопнул ногой по земле, словно проверяя её на прочность.

– Ага, – без энтузиазма откликнулся тот, у кого была повязка на глазу. – Пока добирались, чуть богу душу не отдал. Чёрт бы побрал этого Георгия вместе с его развалюхой!

Он говорил громко, и водитель автобуса услышал этот нелестный отзыв. Это был крепкий на вид мужчина средних лет в матерчатой кепке, на которой когда-то был вышит вставший на задние лапы медведь, а теперь остался только след от него, как зыбкая тень в солнечный день. Но он никак не отреагировал, даже словом, будто опасаясь возможного конфликта со своими недавними пассажирами. Опустив козырёк кепки пониже, чтобы солнце не слепило глаза, он терпеливо дожидался, сидя в кабине, пока мужчины заберут из салона автобуса свои рюкзаки и уйдут восвояси. Но те не спешили.

– Покурим, Колян, – сказал одноглазый. – И обдумаем, как дальше жить будем. Боюсь, что как раньше уже не выйдет.

– Поживём – увидим, – философски заметил его спутник, доставая из кармана робы мятую пачку дешевых сигарет. Он выглядел несколько глуповатым и, может быть, поэтому более спокойным и уверенным в себе. – По-моему, ты напрасно беспокоишься, Егорша. Помнишь, что говорил отец Климент? Будет день – будет и пища.

– Насколько мне помнится, он говорил о птицах небесных, – с сомнением посмотрел на него своим единственным глазом Егорша. – Мол, они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, а Отец Небесный всё равно питает их. Но мы-то с тобой не птички.

– Мы лучше их, – убеждённо произнес Колян. – И о ком, как не о нас, заботиться Отцу нашему Небесному? Не об этом же проклятом языческом волхве, пусть земля ему не будет пухом!

При этих словах в его бегающих глазках сверкнула, словно вспышка молнии, ненависть, затмившая даже злобу, которую изливал единственный глаз его собеседника. И тут же он оглянулся, будто проверяя, не услышал ли его водитель, по-прежнему безмолвно сидевший в кабине автобуса. То же самое сделал и Егорша. Но у него был другой мотив.

– Говори тише, – сказал он предостерегающе. – Никогда не знаешь, нет ли поблизости этих проклятущих ворон, его шпионов. Услышат и донесут на тебя волхву. И кто знает, чем это обернется. Или уже всё забыл?

– Ничего я не забыл, – с угрозой сказал Колян, однако уже намного тише. – И припомню ему, когда придёт время.

– Вот именно – когда придёт время, – назидательно произнес Егорша. – А пока оно не пришло – помалкивай. А то беду на наши головы накличешь. Видишь? Не успели чёрта помянуть, а он тут как тут.

Егорша показал рукой в сторону храма, на куполе которого сидела чёрная ворона, взявшаяся, казалось, невесть откуда. Только что её не было – и вот она уже темнеет, как родимое пятно, на сверкающей под солнцем золочёной маковке. Ворона часто вертела головой, будто осматриваясь или к чему-то прислушиваясь.

– Камнем бы в неё запустить, – мечтательно сказал Колян. – А ещё лучше из ружья пальнуть. Помнишь, Егорша, как мы с тобой отстреливали их в старые добрые времена?

Словно расслышав, о чём они говорят, ворона негодующе каркнула и улетела. Егорша мрачно посмотрел на приятеля.

– Как забыть, – буркнул он. – Не тебе одна из этих тварей выклевала глаз, а мне. И думаешь, я не знаю, кто её науськал?

– Волхв, кто же еще, – сказал Колян. – Это все знают, к гадалке не ходи. Только мне казалось, что ты об этом забыл или простил.

– Никогда, – злобно сверкнул глазом Егорша.

– Это хорошо, – удовлетворённо произнес его собеседник. Он хотел ещё что-то сказать, но почувствовал на своих губах чужой палец. Это Егорша помешал ему договорить.

– Ведь эта ворона не случайно прилетела, едва мы приехали, – сказал Егорша почти шёпотом, к тому же склонившись к уху приятеля, чтобы его даже невзначай не услышал никто другой. – Её послал волхв. Но только зря он это сделал – напомнил о себе. Ему же будет хуже.

– Это как? – так же едва слышно спросил Колян.

– Примета верная: если ворона села на крышу церкви – значит, скоро кто-то умрёт, – сказал Егорша. – И мы с тобой знаем, кто это будет. Ведь так?

Колян ухмыльнулся и молча кивнул. А Егорша подмигнул ему, на мгновение ослепнув, и тоном заговорщика произнёс:

– Но до поры до времени мы никому не скажем, и даже думать об этом не станем.

– А думать-то почему нельзя? – удивился Колян.

Егорша с сожалением посмотрел на него.

– Иногда мне кажется, что эти проклятущие вороны умеют даже мысли отгадывать. Ты это можешь уразуметь, бестолочь?

– Не такой уж я и дурак, – обиделся Колян. – Может, ещё поумнее тебя буду.

– Обязательно будешь, – презрительно заметил его одноглазый приятель. – Но пока помалкивай. И тогда со временем не только Кулички, но весь мир будет лежать у наших ног. Подходит тебе такое будущее?

– А это как? – изумился Колян.

– Есть у меня одна мыслишка, – задумчиво произнёс Егорша. – Но требуется еще малость покумекать, чтобы довести ее до ума.

– Что-то я тебя не пойму, Егорша, – озадаченно сказал Колян.