Завещание волхва

– Прикажите мне умереть за вас – и я исполню, – сказал Алехандро, глядя на жреца преданными глазами. – Клянусь Перуном!

Белозар удовлетворенно улыбнулся. И жестом велел, чтобы он поднялся с колен и приблизился. Однако Алехандро не встал, а на коленях преодолел это расстояние и замер перед жрецом в униженной позе.

– Ты сделал ошибку, – сказал тот со вздохом. – Теперь наш противник настороже и озлоблен. Нам будет труднее достичь своей цели. Но все еще можно исправить.

– Скажите мне как, и я исполню, чего бы мне это ни стоило, – снова заверил его Алехандро. Но на этот раз он не стал клясться Перуном, а наклонился и припал губами к руке жреца, лежавшей на ручке кресла.

Белозар не сразу отнял свою руку.

– Слушай меня внимательно и запоминай, – сказал он. – Ты поедешь в поселок Кулички, найдешь дом, в котором до своей смерти жил жрец Велеса, волхв Ратмир. Он находится километрах в двух или трех от поселка. Местные жители называют его Усадьбой Волхва. Под покровом ночи проникнешь в дом, даже если дверь заперта. Ты меня понимаешь?

Алехандро кивнул.

– В доме ты найдешь книгу, носящую название «Волховник».

При этих словах жрец погрозил послушнику пальцем.

– Но не вздумай ее открывать! Не забывай, что случилось сегодня. То, что с тобой может произойти, если ты прочитаешь хотя бы одну строку из этой книги, намного страшнее. И ни я, ни даже сам Перун уже не сможем тебя спасти.

Алехандро в ужасе содрогнулся.

– Заверни ее вот в этот платок, – сказал Белозар, протягивая ему кусок красной ткани, покрытый изображениями мечей, щитов, стрел и секир. Центральное место занимал цветок папоротника. Все это были языческие символы Перуна. – Он обезопасит тебя от чар, которые, возможно, наложены на эту книгу. Принесешь ее мне.

Алехандро с благоговейным трепетом взял платок, бережно сложил его и положил за пазуху, ближе к сердцу.

– Когда мне ехать? – спросил он, вставая с колен.

– Немедленно.

Когда Алехандро, отвесив земной поклон, ушел, Белозар снова повернулся к окну и неподвижно замер в кресле, словно каменный истукан. Но на этот раз его глаза были открыты. С высоты птичьего полета он смотрел на город, населенный миллионами людей, и думал о том, что придет время, когда он сможет ими всеми повелевать. Для этого требовалось только одно – завладеть книгой, носящей название «Волховник». Она могла дать могущество, равного которому не было на земле со времен сотворения человека. До этого книгой владел глупец, который не мог или не хотел правильно ею распорядиться. Но он умер, и теперь все будет иначе.

Что там город – весь мир будет у его ног!

И тогда он повернет время вспять. Он, Белозар, вернет на Землю благословенные времена язычества, когда все было просто и ясно. И люди поклонялись солнцу, земле, дождю, грому и молнии, ветрам и прочим божествам, существующим не в воображении, а в природе, их породившей. А над всеми богами и людьми властвовал Перун, бог-громовержец, карающий неправедных, хранитель клятв, образец чести, достоинства, мужества, верности и прочих лучших качеств, грозный, но одновременно милостивый. Перун обитал в алмазном дворце, расположенном на высочайшей земной горе, под сводами которого сияли Солнце и Луна, и зорко следил за тем, чтобы все сущее пребывало в гармонии и порядке. Он был мудр. Поклоняться ему – великая честь. А встать рядом с ним в пантеоне языческих богов…

У Белозара даже дух захватило при этой мысли. Раньше это казалось ему невозможным. Но теперь, после смерти волхва Ратмира, он думал иначе. Между его офисом в пентхаусе и алмазным дворцом преградой была всего одна книга. Ничтожное препятствие.

– Я верну тебе былое могущество, Перун, – хриплым от волнения голосом произнес Белозар. – А ты поделишься со мной своим.

И Перун не поразил его молнией, чего Белозар втайне боялся. А это значило, что сделка была заключена.

Глава 7. В Усадьбе Волхва

Уезжая из города, Алехандро даже не вспомнил о том, что обещал позвонить Эльвире. Он не питал к ней никаких чувств, кроме презрения. А соблазнил ее, выполняя приказ Белозара, который хотел использовать в своих интересах старую деву. Та работала в нотариальной конторе, где хранилось завещание жреца Велеса, волхва Ратмира, и Белозара интересовало все, что было с этим связано. Алехандро не спрашивал, зачем это было ему нужно, с привычной покорностью выполняя его волю. Он подошел к Эльвире в кафе, где она обычно обедала, присел за ее столик, познакомился с ней, договорился о новой встрече. Это было не трудно. А на следующий день еще несколько комплиментов, букет цветов, коробка конфет в подарок – и бастион пал, а его гарнизон сдался на милость победителя. Эльвира была хорошим источником информации. Она рассказывала все, что знала, ему, а он – Белозару. Но теперь надобность в Эльвире отпала, и Алехандро забыл о ней, словно ее и не существовало. Это было прошлое. А он всегда жил только настоящим.

Сегодня Белозар отдал ему новый приказ, и Алехандро спешил его выполнить. Он гнал машину на предельной скорости, пользуясь тем, что ночная трасса была почти пуста и хорошо освещалась фонарями, стоявшими вдоль обочин. Узкую полоску шоссе обступала тьма, из которой свет фар изредка выхватывал то указательный знак, то строение или дерево, напоминавшее неведомое чудовище. Алехандро каждый раз вздрагивал при этом. Он боялся подобных фантомов. Этот страх зародился в детстве, когда однажды в темной комнате, где он спал в своей кровати совершенно один, мальчик вдруг почувствовал прикосновение чьей-то мягкой мохнатой лапы к своему лицу. А затем эта лапа закрыла его рот и нос, лишив возможности дышать. Будь он более напуган или слаб, все было бы кончено. Но он начал отбиваться руками и ногами, а когда хватка ослабла, закричал. Это спасло его. Распахнулась дверь, вбежали люди, вспыхнул свет. Никого, кроме него, в комнате не было. Все подумали, что это был сон. Лишь кто-то сказал, что это мог быть домовой, за что-то обидевшийся на мальчика и решивший ему отомстить. Но его высмеяли, заявив, что домовых не существует, и незачем пугать ребенка страшными сказками. С той ночи подобного не повторялось. Происшествие забылось, стерлось в памяти. Но страх остался, затаившись где-то в потемках сознания, как дикий зверь, который, подкарауливая свою жертву, терпеливо дожидается удобной минуты, чтобы броситься на нее. Иногда Алехандро мог испугаться даже тени, мелькнувшей за приотворенной дверью, и тогда он, как в детстве, начинал задыхаться, у него учащалось сердцебиение, а руки и ноги становились словно ватными. Однажды он обратился к врачу, и тот сказал, что в современной медицине это называется паническими атаками, и существует множество патентованных лекарств, призванных их отражать. Одна беда – все эти таблетки, микстуры и инъекции имеют побочные эффекты, способные вызвать еще более страшные последствия, вплоть до комы. Алехандро подумал и решил не рисковать. Лечить одно и калечить другое казалось ему глупым. Он заменил лекарства более простыми и привычными методами лечения. Стакан водки был хорошим антидепрессантом. И он не вредил здоровью, а шел только на пользу, улучшая сон и поднимая настроение. Это посоветовал Белозар, и Алехандро был искренне благодарен ему за это. Языческий жрец и сам никогда не прибегал к помощи традиционной медицины, предпочитая народную, основанную на опыте многих предыдущих поколений…

Машина вильнула на дороге, наскочив на камень, и Алехандро, ударившись грудью о руль, очнулся от своих мыслей, неясных, как мохнатые тени на обочинах, и почти усыпивших его. Ночь пролетела незаметно, близился рассвет. До конечно пункта было еще несколько сотен километров и полдня пути. Он почувствовал потребность взбодриться, чтобы ненароком не заснуть за рулем. Вскоре Алехандро увидел небольшое придорожное кафе, в окнах которого горел тусклый свет. Свернул к нему и, оставив автомобиль у двери, вошел.

В кафе в столь ранний час было тихо и сумрачно. Несколько расставленных вдоль стен столиков пустовали. За барной стойкой клевал носом мужчина лет двадцати пяти, рыжеватый, с веснушчатым лицом и большим кадыком на тощей шее. Он приоткрыл глаза, когда Алехандро вошел, и выглянул в окно, словно желая убедиться, что тот приехал на автомобиле, а не пришел пешком. От этого мог зависеть его будущий заработок. Увидев большой черный джип, молодой мужчина завистливо присвистнул и произнес хрипловатым от сна голосом:

– Шикарная у тебя машинка, приятель! Не заносит на скорости?

Алехандро сразу не понравились его большие, чуть навыкате, черные глаза. А услышав вопрос, он пришел в ярость. Его рука сама собой привычно опустилась в карман и нащупала стилет. Одним прыжком он оказался рядом с барной стойкой и приставил лезвие к шее мужчины.

– Сглазить хочешь?!

У рыжеволосого парня была светлая кожа, однако он заметно побледнел, даже его веснушки почти пропали. Вид у Алехандро был устрашающий – узкие губы злобно кривились, как две змейки, и брызгали слюной, лицо исказила ненависть. Он был похож на безумца, на которого внезапно и без всякой причины нашел приступ ярости.

– Прости, прости! – повторял молодой мужчина, не решаясь шевельнуться, чтобы не спровоцировать еще большую агрессию. Только его кадык лихорадочно двигался вверх и вниз, словно перепуганный зверек. – Я же не знал! Честное слово, не знал!

Чего он не знал, рыжеволосый не говорил. Вероятно, это и ему самому было неведомо, он просто произносил первые попавшиеся слова, не вникая в их смысл.

– Ты не знал, что у тебя дурной глаз? – скрипнул зубами Алехандро. В том месте, где нож прикасался к шее, появилась капелька крови. – Брешешь, пес! Сколько людей уже сглазил, признавайся?!

Парень не отвечал, сообразив, что его оправдания лишь разжигают ярость незнакомца. От страха он даже закрыл глаза. Теперь Алехандро видел перед собой только белую маску, в которую превратилось лицо. Неожиданно это успокоило его. Он почувствовал себя в безопасности. Сглаз ему уже не грозил.

– И не вздумай открывать глаза, пока я здесь, – потребовал он. – Или выколю тебе оба глаза этим ножом, чтобы ты уже никому не мог причинить вреда.

Было не понятно, слышит ли его рыжеволосый и доходит ли до его сознания то, что говорит Алехандро. Но глаз он не открывал.

– Кофе есть? – спросил Алехандро уже почти обычным голосом.

Молодой мужчина протянул руку к полке за своей спиной и на ощупь снял с нее запечатанный стакан с кофе, протянул его, ориентируясь на голос. Алехандро взял стакан свободной рукой.

– Я ухожу, а ты сиди, не открывая глаз, еще пять минут, – приказал он. – И знай – если со мной на трассе случится какая-нибудь неприятность, я вернусь и накажу тебя. Так что подумай, прежде чем попытаться меня сглазить. Если ты понял, то качни головой.

Рыжеволосый покорно кивнул.

– Молодец, – похвалил его Алехандро. – И смотри, чтобы даже веки не дрожали. Прощай!

Он ушел, не сводя глаз со своей жертвы. Но мужчина и не думал нарушить его запрет. Он сидел, неподвижный и бледный, как гипсовая статуя, и, казалось, даже не дышал. Когда раздался звук закрываемой двери, его веки чуть дрогнули, но сразу же опустились. Ему казалось, что безумный незнакомец наблюдает за ним через окно, чтобы вернуться и наказать за непослушание. Когда раздался шум двигателя отъезжающей машины, он бросился к двери, закрыл ее на засов, затем опустил на окна жалюзи. С его трясущихся губ, словно с заевшей грампластинки, срывалась одна и та же фраза:

– Чтоб ты сдох!

А Алехандро, который был уже далеко от кафе, чувствовал себя прекрасно. Он глотками попивал кофе и с радостью думал о том, как ему только что удалось избежать беды, которая могла произойти с ним, если бы он не заметил, что у человека в кафе дурной глаз. Конечно, было бы лучше наказать этого глазливого парня, который со временем, если он поймет свою силу и войдет во вкус, может стать злым колдуном. Следовало все-таки выколоть ему хотя бы один глаз, чтобы оставить на его лице отметину, каинову печать. Но это не понравилось бы Белозару. Жрец Перуна обязательно узнал бы об этом происшествии, как узнавал все и всегда неведомо как. И уж на этот раз точно наказал бы его за непослушание. Подумав об этом, Алехандро похвалил себя за то, что вовремя справился с гневом. Когда приступ ярости прошел, он снова начал мыслить здраво.

Вскоре Алехандро забыл о том, что случилось в придорожном кафе. Весь остальной путь он проделал, размышляя, как выполнить задание Белозара и при этом не попасться. В уголовном кодексе его будущие деяния квалифицировались как кража со взломом и грозили несколькими годами заключения. Причем не только ему, но и Белозару, если в случае неудачи он расскажет в полиции, кто его послал. Алехандро казалось странным, что жрец рискует своей репутацией и даже свободой из-за какой-то книги. Но Белозар часто удивлял его своими поступками, а еще больше – отношением к жизни. Он казался несовременным человеком, что называется, не от мира сего. Отвергал то, что было привычным и общепринятым, и подчинялся правилам, о существовании которых Алехандро даже не подозревал, настолько они были архаичными, покрытыми пылью времен. Но на то он и был жрец Перуна, служитель культа языческого бога, давно забытого и отринутого народом, который некогда поклонялся ему. Придя однажды к такому выводу, Алехандро уже не пытался оценивать приказы жреца с точки зрения современной морали или даже логики. Он выполнял их, не раздумывая. А с собственной совестью он всегда мог найти общий язык, не испытывая никаких затруднений.

Следуя указаниям автомобильного GPS-навигатора, Алехандро свернул с трассы. Сначала дорога, по которой ему теперь приходилось ехать, была асфальтированной, затем покрытой крупным гравием, а после перешла в грунтовую, изобилующую ухабами и ямами. Ехать по ней можно было только со скоростью пешехода, к тому же автомобиль немилосердно трясло. Алехандро ругался сквозь зубы. К поселку он подъезжал уже в вечерних сумерках. Он охотно объехал бы Кулички стороной, чтобы не попасться никому из местных жителей на глаза, но GPS-навигатор не знал другого пути, да его и не было. Удивительно, подумал Алехандро, что существовал еще и этот. В осеннюю распутицу или зимний снегопад поселок, вероятнее всего, оказывался отрезанным от внешнего мира, и добраться до него можно было бы только на вертолете. Но это было слишком дорого, и едва ли вертолеты сюда летали. Только теперь Алехандро сообразил, почему деревня называлась Кулички. К ней как нельзя более подходила фраза «у черта на куличках». Это был затерянный мир, со всех сторон окруженный непроходимыми лесами и болотами, в котором, тем не менее, жили люди, вопреки всему упорно цепляющиеся за свои дома и образ жизни. Это было необъяснимо, с точки зрения Алехандро. Сам бы он не смог прожить в этой глухомани и одного дня, если бы не знал, что уже назавтра навсегда покинет это место. Тем не менее, в поселке была даже небольшая церквушка, крышу которой венчал православный крест, позолоченный последними лучами заходящего солнца. Проезжая мимо нее, Алехандро привычно перекрестился. Служение Перуну для него не отвергало веры в Христа. Он был язычник и христианин одновременно и не видел в этом никакого противоречия.

Дома, расположенные то ли живописно, то ли хаотично – это зависело от того, в каком настроении смотреть, – скоро закончились. Проселочная дорога, изрытая копытами коров, довела его до глубокого оврага, через который был перекинут хлипкий деревянный мостик с прогнившими перилами. По нему могли перебраться люди, но не автомобиль. Проклиная все на свете, Алехандро оставил джип у оврага и дальше пошел пешком, не забыв прихватить фонарь.

Сумерки уже превратились в полумрак, который подсвечивало только бледно-синее небо с белыми перистыми облаками, низко нависшее над землей. Луна не спешила подниматься над верхушками деревьев, и серебристая мгла окутала окрестности, придавая им чудесный, почти сказочный вид. Или зловещий. Алехандро, не любивший темноты, был склонен видеть все в мрачном свете. Он был настороже и шел, чутко прислушиваясь. Но кроме его шагов ничего не было слышно, даже ночных птиц. Для него, городского жителя, тишина была непривычной и казалась жуткой. Его окружали густые заросли. За каждым деревом мерещилась угроза. Кусты цеплялись колючками за одежду, словно пытаясь удержать. Совсем рядом хрустнула ветка, словно кто-то, притаившийся во тьме, неловко переступил с ноги на ногу. Алехандро включил фонарь. Клочковатые тени метнулись во все стороны, где-то осуждающе ухнул филин. Подгоняемый страхом, Алехандро ускорил шаг. Он часто спотыкался, и каждый раз чертыхался, а потом суеверно крестился. Путь до Усадьбы Волхва показался ему бесконечно долгим. И он с облегчением перевел дух, когда почти наткнулся на ограду из толстых, заостренных вверху, бревен, которая окружала дом.

Вскоре Алехандро убедился, что в плотно пригнанных бревнах не было ни единой, даже крохотной щели, через которую можно было бы заглянуть внутрь. Сам частокол в несколько раз превышал человеческий рост. Перелезть через него без лестницы было невозможно. Да и с лестницей тоже, заостренные колья выглядели непреодолимой преградой, одно неловкое движение – и человека ждала мучительная смерть. После недолгого раздумья Алехандро решил обойти усадьбу кругом в надежде найти ворота или калитку. Это был самый простой и, вероятнее всего, единственный способ проникнуть за ограду, которую при жизни волхв Ратмир возвел вокруг своего жилища, превратив его в почти неприступную крепость.

Алехандро не удивился бы, если бы ничего не нашел. Однако ему повезло. Калитка была, причем совсем рядом. И, что его изумило и даже насторожило, она оказалась не запертой. Когда Алехандро, ни на что не надеясь, толкнул ее, она неожиданно со скрипом отворилась, словно приглашая его. Это походило на ловушку, рассчитанную на простаков. И он долго не решался пройти через калитку, воображая всяческие ужасы, которые могли ожидать его по ту сторону ограды. Но наконец прошел. И ничего не случилось. От калитки к дому вела выложенная каменными плитами дорожка, вдоль которой были высажены густые кусты, аккуратно подстриженные. Сам дом, выстроенный из бруса, с низкой покатой крышей, словно вросший в землю или, наоборот, выросший из нее, как гриб, выглядел мрачным и необитаемым. Впрочем, как и любое другое жилище, хозяева которого покинули его надолго или навсегда, подумал Алехандро. В доме явно никто не жил после смерти волхва. От него веяло запустением и заброшенностью. Но Алехандро это не пугало. Как раз то, что дом был необитаем, облегчало ему задачу.